В США кризис идентичности: Кто мы? Откуда? Куда мы идем? Во что верим?
Они считали, что она зиждется на добродетели. Могущество ее заключалось не в реактивных истребителях, а в готовности бороться с бедностью, невежеством и несправедливостью на новых освобожденных землях. Но к началу XXI века стало понятно, что всё обернулось несколько иначе.
«Джордж Буш сильно увлекся библейским мандатом: «Идите и научите все народы!» В качестве результата он получил ряд внешнеполитических бедствий, начиная с Афганистана и Ирака», — пишет американский историк Патрик Бьюкенен на страницах издания The American Conservative.
Бьюкенен уверен, что, вопреки ожиданиям, с внутренней политикой у американцев тоже не заладилось: «За лозунгом Трампа «Америка прежде всего» стояло убеждение, что с завершением холодной войны и после распада СССР пришло время вернуться домой.
Преданные неоконсерваторам традиционалисты утверждали, что, хоть Америка и очень велика, она была объединена верой, культурой, языком, историей, своими героями, праздниками, нравами, характером, обычаями и традициями. А общей чертой американцев, как черных, так и белых, была гордость за принадлежность к народу, который многого добился. Проницательный Алексис де Токвиль однажды сказал: «Америка велика, потому что добродетельна, и если Америка перестанет быть хорошей, она перестанет быть великой» — это убеждение разделяли почти все.
«Но то, что когда-то нас объединяло, теперь разделяет нас. В то время как президенты Вильсон и Трумэн заявляли, что мы «христианская нация», христианство ушло из нашей общественной жизни… Атеизм и агностицизм быстро распространяются, особенно среди молодежи… Половина всех браков заканчивается разводом. Четверо из десяти детей рождаются вне брака. Неограниченные аборты и однополые браки, которые когда-то считались признаками упадка, теперь считаются правами человека и признаками социального прогресса.
Десятки миллионов из нас не говорят по-английски. Большая часть нашей музыки… теперь содержит рутинные тексты, которые раньше нельзя было даже напечатать… У нас три 24-часовых кабельных новостных канала и тысяча сайтов, которые укрепляют наши новые противоречивые убеждения в отношении морали, культуры, политики и расы», — пишет Бьюкенен.
По поводу недавних событий с памятниками историк также высказывается пессимистично:
«После Шарлотсвилля было еще несколько событий. Самый старый памятник Америки — Колумбу, в Балтиморе, подвергся вандализму. А сенатор Тим Кейн из Вирджинии потребовал, чтобы статуя американского генерала Роберта Ли была вынесена из Капитолия и заменена на статую Покахонтас.
В Новом Орлеане на памятнике Жанне д'Арк (подарок Франции в 1972 году) написали баллончиком «Снесите это». Помимо того, что она канонизированная святая Католической церкви и легендарная героиня Франции, что такого Орлеанская дева сделала американцам, чтобы заслужить это?.. Первооткрыватели, исследователи и миссионеры Северной Америки демонизируются, как расисты, которые подвергали свой народ геноциду. Отцы-основатели считаются теперь либо рабовладельцами, либо апологетами рабства. Они либо «сотрудничали», либо «потворствовали этнической чистке» коренных американцев. Как будто до наших дней Америка была страной, где только сторонники сегрегации могли стать почетными лидерами.
Крайние левые уверены: американцы должны презирать и стыдиться истории, которая сделала нас величайшей страной мира. И мы должны признать вину наших предков, снося все памятники и статуи, которые увековечивают память о них. Этот растущий сегмент Америки полон ханжеского гнева и намерен очернить память о тех, кто ушел перед нами.
На другом конце Америки большая часть социального и морального «прогресса» последних десятилетий вызывает лишь чувство тошноты. «Это не та страна, в которой мы выросли», говорят многие. Хиллари Клинтон лихо описала этот сегмент, как «корзину отбросов [deplorables] … как расистов, сексистов, гомофобов, ксенофобов, исламофобов… фанатиков» и вообще всячески «неисправимых», — напоминает Бьюкенен.
В конце своей статьи он спрашивает своих соотечественников: «Так что же всё еще объединяет американцев? Что удержит нас вместе в неопределенном будущем? Что делает нас одной нацией и одним народом? Что мы можем предложить человечеству, если другие народы, похоже, шарахаются от того, чем мы становимся, предпочитая выстраивать свое будущее на основе этнонационализма либо фундаментализма? И если «продвинутая демократия» породила только распад страны, который мы наблюдаем повсюду, что заставит нас одуматься?», — задает сложный вопрос Бьюкенен.
Другой исследователь Джеральд Руссело говорит об утрате американцами веры, о трансформации ее в нечто более похожее на «гражданскую духовность», когда ежедневные занятия и привычки становятся чем-то большим и по-своему консолидируют нацию.
«К бейсболу мы можем добавить и другие элементы американской гражданской религии: национальных героев и злодеев, воспоминания и документы, военные победы и поражения; дискуссии о присутствии памятников конфедератам в общественных местах — это тоже разные выражения непрерывного разговора о том, кем мы являемся. Все это становится сложным и спорным, когда меняется сама гражданская религия»,— пишет Руссело.
«Традиция — это интеллектуальный мир, в котором мы живем; и хотя мы можем критически оценивать нашу традицию, мы не можем смотреть на нее извне. Конечно, традиция в какой-то мере является предпосылкой рационального обсуждения. Более того, традиция не фиксирована, она может быть изменена благодаря вдумчивым правкам, но ее нельзя нарушать и ею не рекомендуется пренебрегать», — заявляет ученый.
Ученый Филипп Горски описывает четыре характеристики традиции: канон, архив, пантеон и концепция. Он пытается доказать либералам, что традиция — это нечто ценное; и возражает консерваторам, которые говорят, что культура находится в упадке. «Если мы сможем определить источники наших традиций, мы сможем возродить и те из них, которые наиболее важны», — считает он.
Горски говорит о «религии завета» и о том, что он называет «гражданским республиканизмом». Религиозный национализм старше и пережил несколько стадий, в которых Америка рассматривалась как благочестивая нация с божественной миссией, считает Горски. Согласно его теории, между радикалами любой из сторон располагаются все остальные: те, кто не путает демократию с империей, кто не думает, что существует монополия на правду или мораль, кто не верит, что религия — это всегда источник угнетения, и кто не считает, что у науки есть ответы на все вопросы…
«Жизненный центр» — это термин Горски для тех, для кого традиция сильнее, чем другие тренды, по разным причинам. Центр не будет защищать бесконечное самоосвобождение, считает ученый.
Горски также приводит в пример Мартина Лютера Кинга-младшего, который смог расширить границы гражданской религии — полностью включить афроамериканцев в национальный эксперимент — именно потому, что работал в рамках традиции, язык и принципы которой могли быть поняты другим американцами.
Он говорит о необходимости диалога, о том, что необходимо сосредоточиться на самых реальных идеологиях, а также изучить угрозы центру, который стоит возродить. Но проблема в том, что центр может быть слишком статичным, считает ученый. Изменения часто приходят оттуда, где соприкасаются разные доктрины, так как каждая сторона пытается перетянуть гражданскую религию на свою сторону.
Если сравнить Кинга с нынешними спорами вокруг «культурного присвоения конфедератов», можно понять, что-то, что происходит сейчас — это не развитие гражданской религии, а навязывание идеологии. По поводу нынешних событий нет никакой реальной грамматики или нормальной дискуссии; и это явно противоречит американской традиции — спокойного и свободного смешения культуры, кухни и стилей.
«Как и вера в апокалипсис, прогрессивная левая идея, со своими собственными ритуалами и чистками, кажется столь же фанатичной, как и религиозный национализм». Горски призывает к разговору «фундаменталистов просвещения», которые настаивают на том, что наука имеет ответы на все вопросы, и которые до сих пор не соизволили вступить в диалог. «Наука, по крайней мере, для некоторых из этих фундаменталистов, — просто бог в лабораторном халате», — говорит Горски.
Обозреватель Джеральд Руссело приходит к такому выводу: «Как любят напоминать нам историки, люди всегда ищут трансцендентного. Трагедия новейшей американской истории заключается в том, что мы потеряли общий язык, общий эфир, общую теологию и преданность республиканским принципам… Видеоигры, спорт и концерты — вот основные источники вовлеченности в наше время… Необходимо понимать различные направления нашей гражданской религии. Те, кто хочет сохранить жизненно важный центр, должны переплести эти нити в новую ткань для его сохранения».