Как поляки присоединяли Карабах и Баку к Российской империи
В 1829 году один русский путешественник проезжал через Кавказ, спеша в ставку действующей русской армии под командованием графа Ивана Паскевича, воевавшего с турками. Цитата:
«В семи верстах от Ларса находится Дариальский пост. Ущелье носит то же имя. Скалы с обеих сторон стоят параллельными стенами. Здесь так узко, так узко, пишет один путешественник, что не только видишь, но, кажется, чувствуешь тесноту. Клочок неба как лента синеет над вашей головою. Ручьи, падающие с горной высоты мелкими и разбрызганными струями, напоминали мне похищение Ганимеда, странную картину Рембрандта. К тому же и ущелье освещено совершенно в его вкусе. В иных местах Терек подмывает самую подошву скал, и на дороге, в виде плотины, навалены каменья. Недалеко от поста мостик смело переброшен через реку. На нем стоишь как на мельнице. Мостик весь так и трясется, а Терек шумит, как колеса, движущие жернов. Против Дариала на крутой скале видны развалины крепости. Предание гласит, что в ней скрывалась какая-то царица Дария, давшая имя свое ущелию: сказка. Дариал на древнем персидском языке значит ворота. По свидетельству Плиния, Кавказские врата, ошибочно называемые Каспийскими, находились здесь. Ущелье замкнуто было настоящими воротами, деревянными, окованными железом. Под ними, пишет Плиний, течет река Дириодорис. Тут была воздвигнута и крепость для удержания набегов диких племен; и проч. Смотрите путешествие графа И. Потоцкого, коего ученые изыскания столь же занимательны, как и испанские романы».
Безусловно, многие уже поняли, что речь идет о «Путешествии в Арзрум» Александра Сергеевича Пушкина. Наше внимание путевые заметки привлекли упоминанием графа Яна Потоцкого, мировую известность приобретшего в качестве автора мистического романа с зашифрованными намеками «Рукопись, найденная в Сарагосе». Немного о Потоцком. Он являлся выходцем из известного магнатского рода. Родился 8 марта 1761 года в Речи Посполитой в местечке Пиков под Винницей и умер там же 23 декабря 1815 года, но уже в Российской империи. С семилетнего возраста жил в Швейцарии и Франции, тогда же получил в Женеве образование. Его основным языком являлся французский, польский Ян начал всерьез учить только в 17 лет. В этом же возрасте он начинает осваивать Европу и Восток. Путешествует по Тунису, Турции и Египту. Служит в австрийской армии и воюет в составе Мальтийского ордена с берберийскими пиратами на Средиземном море, а в мае 1790 года в Варшаве поднимается в небо на воздушном шаре, став первым поляком, рискнувшим на такой эксперимент. Польская политика интересовала его слабо, хотя сама по себе политика его влекла, в Париже он бывал на собраниях якобинцев. В 1793 году Потоцкий встречается с российской императрицей Екатериной ІІ, а через девять лет издает «Короткую историю народа России», которая понравилась российскому царю Александру І.
На службе России
Но, судя по всему, Пушкину личность Ивана Осиповича (под таким именем Потоцкого знали в России) была интересна не в качестве литератора. По возвращении из Арзрума русский поэт, выполнявший секретные поручения имперского министерства иностранных дел, в 1830 году разыскивает и покупает «Путешествие в степях Астрахани и Кавказа», подготовленное Потоцким по итогам его экспедиции в регион в 1797—1798 годах. Это описание вышло уже после смерти автора и было издано в Париже в 1829 году. Но упоминание об «ученых изысканиях» графа, которые «столь же занимательны, как и испанские романы», Пушкин делает прежде, чем ознакомился с его трудом. Возникает вопрос, чем руководствовался Александр Сергеевич, когда сделал свой вывод? Возможно, он мог прочесть отрывок из «Путешествия в степях Астрахани и Кавказа», связанный с персидским походом графа Валериана Зубова, который в 1828 году опубликовал петербургский журнал «Северный архив». Напомним, что в 1795 году Екатерина II начинает организацию военной кампании против Персии. В этих целях был сформирован отдельный Каспийский корпус. В марте 1796 года Зубов прибыл в Кизляр, откуда русские войска двинулись в сторону Дербента. Однако в ноябре того же года императрица умирает. Наследовавший престол Павел приказывает отозвать экспедицию.
В 1797 году командующий возвращается в Астрахань, с ним встречается Потоцкий, который напишет:
«Я имел удовольствие провести несколько часов с графом Валерианом Зубовым, который возвращался с Персидской войны. Я слушал его с удовольствием, но сердце мое обливалось кровью, потому что я принужден был отказаться от многих идей, которые стали мне драгоценны. Я следовал, как только мог лучше, за ходом Русской армии по карте восточной части Кавказа, которая была весьма тщательно сделана во время похода. Русские, прошедши Хой-су, вошли во владения Шамхала Таркского; этот князь уже отдался под покровительство Русских, и потому генералу Зубову не трудно было подвигаться вперед; он овладел Дербентом, городом, почти совершенно заключенным во владениях Кадия Табассеранского. Наконец Зубов расположил главную свою квартиру на пределах пустыни Муганской… Граф Зубов находился в дружественных связях как с народами Кавказскими, так и с другими, гораздо более отдаленными», каковы суть: Туркменцы, Бухарцы и Авганцы».
Некоторые современные российские исследователи считают, что «Потоцкого привлекали не столько успехи русского оружия, сколько возможность получить новые сведения об интересующих его предметах». Однако второе в этом случае было взаимосвязано с первым. Российскую империю интересовал Восток. Речь шла о продвижении на юг, но там она встречалась бы не только с Персидской империей, но и различными другими государственными образованиями, племенами, религиями и сектами. Нужны были те, кто мог описать неизведанные территории и предложить способы работы с ними. Конечно, можно было опираться на тактических местных союзников, однако в таких случаях всегда есть риск, что российские цели и задачи будут подменены этими советчиками на нужные им. Вот когда Санкт-Петербургу и пригодились новые подданные — граждане бывшей Речи Посполитой, одним из ценнейших приобретений которых являлся Потоцкий, коего в дипломатическое ведомство привлек князь Адам Чарторыйский, его двоюродный брат, занявший в 1804 году пост министра иностранных дел. Чарторыйский приступил к созданию научной школы академического кавказоведения, которая должна была обеспечивать сопровождение военно-дипломатических и политических операций России на Кавказе.
«Азиатская система»
Обладавший имперским мышлением Потоцкий начинает разработку (закончил он ее в 1807 году) так называемой «Азиатской системы», в которой обосновывает необходимость экспансии Российского государства на Восток для приобретения различных преимуществ. Наиболее важным граф считал завоевание Кавказа, являющегося ключом к доминированию в Иране и Афганистане, а также Центральной Азии в качестве начальной фазы продвижения в Индию. Идеи его были приняты, но частично. Как замечает известный польский историк Анджей Новак, князь Чарторыйский «очень добросовестно» реализовывал имперские планы, в частности по завоевыванию подконтрольных Персии мусульманских ханств, располагавшихся на территории современного Азербайджана, «осуществляя их через князя Павла Цицианова». Конкретными плодами этой политики стали удачные итоги русско-персидской войны 1804—1813 годов. 3 января 1804 года русские войска штурмом взяли Гянджу. Добровольно вступить в подданство России решил владелец Карабаха хан Ибрагим, который 6 февраля 1805 года дал присягу на верность России, после чего Шуши, столица Карабахского ханства, находившаяся в 80 километрах от персидской границы, стала основным пунктом управления всеми действиями русских войск и размещения их командования. А в начале октября 1806 года был захвачен Баку, при этом ханство упразднили, город стал центром вновь образованной Бакинской провинции.
Во всех этих операциях свой вклад вносили поляки, состоявшие на службе Российской империи. Но почему они подчинили свой талант, казалось бы, «захватчикам», которые сравнительно недавно сами поделили их отечество? Дело все в том, что и граф Потоцкий, и другие обладали широким и глубоким геополитическим мышлением, руководствовались цивилизаторской миссией. Этот настрой многие поляки пронесли сквозь XIX век, даже после двух трагических восстаний. Так, замечает пятигорский краевед Александр Боголюбов, попавший на Кавказ после Ноябрьского восстания 1830—1831 годов и участвовавший в Январском восстании 1863—1864 годов Ипполит Яворский, в промежутке между ними служивший в Апшеронском полку, сам твердый сторонник восстановления польской государственности, рассматривал Кавказскую войну как справедливую со стороны России. Он писал в своих мемуарах, что «оккупация Кавказа явилась следствием необходимости», так как «бывают ситуации, когда независимость приводит к ужасающим последствиям», имея в виду действия Шамиля. Таким же острым был и ум имперских поляков, которые помогали Российской империи выйти на Аракс.