«Что хочет Россия? Что нужно США?» так был озаглавлен круглый стол, прошедший 17 апреля в Центре национальных интересов. Выдержка этого обсуждения, которое модерировал директор центра и главный редактор его издания The National Interest, опубликована в электронной версии журнала.

Дарья Антонова ИА REGNUM
Москва. Кремлевская набережная

Так, четыре видных эксперта по России согласились, что сближение с Россией по-прежнему, возможно, хотя его достижение будет сопряжено с рядом трудностей.

В частности бывший сотрудник национальной разведки и член команды политического планирования Государственного департамента США Анджела Стент заявила, что если бы ей необходимо было выразить то, что хочет Россия, кратко, то она бы сказала, что желание России заключается в том, чтобы США относились к ней как к Советскому Союзу. Иными словами, Москва стремится к тому, чтобы в ней видели великую державу, обладающую глобальным влиянием и правом сидеть за столом переговоров по всем важным решениям, а также ядерную сверхдержаву, государство, которое боится и уважает остальной мир, а США считают равным себе. Таковой была тема отношений двух стран на протяжении последних 25 лет, подчеркивает Стент. В Кремле на протяжении долгого времени считали, что США не относятся к российским интересам как легитимным.

Объясняя цели России и то, чего Москва ожидает от США в отношении своих интересов, Стент подчеркнула, что Россия определяет свой периметр безопасности не границами Российской Федерации, а пределами бывшего советского пространства. Отвечая на вопрос о том, почему Россия «вмешалась» в дела на Украине, а не сфокусировалась на улучшении качества жизни в России, эксперт напомнила об исторической уязвимости по её западной границе, что влияет на приоритетность задач Москвы. В этом контексте Москва рассматривала решение Украины пойти на сближение с Западом в качестве угрозы центральной части России.

В отношении того, сможет ли Россия выполнить поставленные задачи и достичь нужного ей признания при администрации Трампа, Стент обратила внимание на то, что Трамп в своей инаугурационной речи не стал затрагивать тему продвижения демократии, что, по её словам, могло успокоить озабоченность России относительно заинтересованности в смене «режима» в Москве. Тем не менее не так ясно, будет ли администрация Трампа в большей степени готова принять российские интересы на постсоветском пространстве. И если учесть сказанное президентом США за последние две недели после химической атаки в Сирии, а также публично заявленные позиции его команды, это маловероятно.

В том же, что касается целей США в связи с Россией, Стент подчеркнула, что администрация Трампа хотела бы добиться содержательного взаимодействия в области борьбы с террористической группировкой «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), а также окончания гражданской войны в Сирии. Вашингтон также хотел бы добиться эффективного соглашения по Украине и получить поддержку России в конфронтации с Северной Кореей. В более общем смысле, США хотели бы получить в лице России конструктивного игрока, нежели помеху. Однако на это можно только надеяться, учитывая разницу мировоззрений Вашингтона и Москвы. Вашингтон должен быть крайне реалистичен в отношении ограниченности совместных интересов с Россией, прилагая все усилия для работы с Москвой по этим конкретным направлениям.

Со своей стороны, дипломат, бывший посол США на Украине, а также в прошлом специальный помощник президента США по вопросам России, Украины и Евразии при Совете национальной безопасности Стивен Пайфер затронул цели России в Европе. Он дал определение позиции России, которая носит более активный и воинственный характер по сравнению с её поведением четыре или пять лет назад, что стало очевидно после вмешательства на Украине. Пайфер также сослался на активизацию провокационного поведения ВВС России, что привело к повышению числа воздушных сближений с летательными аппаратами стран Запада. Все это происходит на фоне военной модернизации России и «разнузданной» риторики в Кремле относительно ядерного оружия. Он также заметил, что Москва, увидев, в каком направлении развивается структура безопасности после холодной войны, и решив, что страна оказывается в значительно невыгодном положении для российских интересов, теперь активно бросает вызов этой структуре.

Пайфер определил три цели России в Европе: обеспечение сферы влияния в постсоветском пространстве, ослабление влияния НАТО и Европейского союза, а также получение места за столом переговоров при определении того, как будет выглядеть новая структура европейской безопасности.

По словам Пайфера, Россия не хочет восстановления Советского Союза, стремясь к тому, чтобы её соседи уважали интересы Москвы и были открыты для российского бизнеса, не только потому, что это идет на пользу российской экономике, но и ввиду того, что эти бизнес-интересы являются инструментами для усиления рычага воздействия на российской периферии. Россия стремится избежать событий, подобных так называемым цветным революциям на Украине, в Грузии и Кыргызстане. США известно, по словам Пайфера, что хочет Россия, однако Москве не сопутствовал тот успех, на который она надеялась.

Политика США в отношении России заключается в том, чтобы сглаживать противоречия. Пайфер согласился с подходом главы американской дипломатии Рекса Тиллерсона, совершившего недавно визит в Москву. Тот выступал за открытие линий связи и совершение малых шагов для достижения прогресса в сторону более активного сотрудничества с Москвой, хотя для нормализации этих отношений и потребуется значительное время. Несмотря на свой пессимизм относительно скорого улучшения отношений, Пайфер указал, что он в меньшей степени обеспокоен возможностью эскалации и в большей степени — военными просчетами.

Несколько иной позиции придерживается бывший старший советник Государственного департамента США при Джордже Буше — младшем, автор большого числа работ по внешней политике России и российско-американским отношениям Пол Дж. Сондерс, недавно посетивший Россию и взявший интервью у главы МИД РФ Сергея Лаврова. По словам Сондерса, Россия стремится к такой международной системе, в рамках которой страна сможет сконцентрироваться на внутренних вызовах и проблемах. Кремль стремится к основанной на правилах международной системе, однако с другими правилами — особенно такими, которые ограничивают применение силы США. Сондерс также заявил, что Россия заинтересована в сильных национальных правительствах, способных контролировать собственную территорию, благодаря чему будет предотвращено распространение терроризма и нестабильности. Если бы перед ним стояла задача выразить кратко цель Москвы, то он бы охарактеризовал цель Москвы как создание системы сильных государств, при которой «что происходит в Сирии, остаётся в Сирии», или где бы то ни было, где начинается нестабильность.

В отношении же ЕС Сондерс указал, что нет ничего необычного в том, что Россия предпочитает работать на двусторонней основе с отдельными странами — членами ЕС, нежели с институтами в целом — и это стремление, скорее всего, разделяет большинство других стран. Он подчеркнул, что к тому же самому стремятся и США. Поддерживая Стент, Сондерс заметил, что Россия также желает играть свою роль в международной системе, которая бы удовлетворяла её представлению о себе как о сверхдержаве, а также быть голосом при принятии решений относительно коллективной безопасности на международном уровне. Чего Россия не хочет, так это вмешательства внешних игроков в свою политическую и экономическую систему.

США тем временем стремятся к стабильной международной системе, в которой бы по-прежнему отражались ее ценности и интересы, замечает Сондерс. Вашингтон должен спросить себя, является ли Россия сама по себе крупнейшей угрозой для международной системы. Сам эксперт так не считает, поскольку такая угроза, по его мнению, исходит от Китая. Самая большая опасность, подчеркивает он, заключается в возможности сотрудничества между Россией и Китаем, в рамках чего подрывается система как таковая. И США в своей политике должны избегать этого.

В свою очередь, Майкл Кофман — сотрудник аналитического центра Center for Naval Analyses и эксперт по вооруженным силам России — уделил свое мнение тому, как Москва использует свою армию для достижения собственных целей, и что это означает для политики США. Кофман подчеркнул, что российские Вооруженные силы являются критически важным инструментом национальной силы Москвы, с помощью которого Кремль часто компенсирует неспособность достигать своих целей ввиду собственной экономической слабости.

После распада Советского Союза ядерное оружие стало гарантом суверенитета России и принципиальным инструментом сдерживания США, ключевым компонентом представления России о себе как глобальной державе. Россия в слишком значительной степени зависела от своего ядерного потенциала в ходе начального периода после холодной войны, поскольку тогда вооруженные силы страны не действовали и не были предсказуемым инструментом национальной мощи. Между 2008 и 2011 годами Россия тем не менее начала проведение значительных военных реформ и программы модернизации, благодаря чему она вновь смогла стать первой военной силой на постсоветском пространстве, став тем, кто «задает повестку дня» в регионе. Россия также сократила технологический отрыв от США в своем применении обычных видов вооружения.

Таким образом, указал Кофман, Россия может использовать вооруженные силы в качестве инструмента для того, чтобы навязывать свою волю своим соседям, с большой долей вероятности одерживать верх в любом локальном конфликте и эффективно использовать их в качестве инструмента давления. Основной ролью вооруженных сил, по его словам, является дипломатическое принуждение. Россия стремится сконцентрироваться на ограниченном по времени, непрямом применении силы, желая сохранить основную часть военной силы для целей наступательного сдерживания.

Он отметил, что российским вооруженным силам по-прежнему недостает потенциала удержания значительных территорий из-за относительно небольшой численности войск и нехватки резервов. Вместо этого Россия сфокусирована на том, чтобы занимать самый малый участок, необходимый для достижения оказания влияния на стратегические решения противной стороны. Вооруженные силы не преследуют цели максимальных территориальных приобретений, тогда как Москва, по всей видимости, не вкладывается в оружейные системы, которые могут поспособствовать данному типу стратегии. Позиционирование России по-прежнему в большой мере сфокусировано на непредвиденных обстоятельствах в ближнем зарубежье. И, несмотря на операцию в Сирии, российские вооруженные силы по-прежнему находятся в «ужасной форме» в том, что касается потенциала проецирования своей мощи. Тем не менее, заключил он, Москве удалось изгнать прежнюю убежденность в том, что Россия — страна в упадке, которую западные государства могут с безопасностью для себя игнорировать.