Февраль 1917 года. В конце месяца царская власть затрещала по швам, и крепко. Но пока она еще держится, в Святейший правительствующий синод — высший орган церковно-государственного управления — начинают поступать обращения от провинциальных отделений промонархического Союза русского народа и высших имперских чиновников. Заседающим в Синоде архиереям предлагают поддержать монархию. 27 февраля обер-прокурор Николай Раев и днем раньше товарищ обер-прокурора Николай Жевахов просят первоприсутствующего митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского) выпустить воззвание в защиту царя, а противников монархии назвать «изменниками, начиная с членов Государственной думы и кончая рабочими». Однако митрополит отклоняет это предложение, ответив обер-прокурору, что еще неизвестно, откуда идет измена, сверху или снизу. Осудить парламент Синод не мог по разным причинам, в том числе потому, что в Государственной думе IV состава присутствовала сплоченная группа представителей Российской православной церкви, она в лице 46 из 48 депутатов от Церкви в 1916 году, напоминает доцент Санкт-Петербургского университета Илья Васильев, подала императору прошение о восстановлении соборного управления и прекращении практики использования Русской церкви в качестве инструмента внутренней политики. Николай II не ответил.

Chtooznachaet.ru

§

6 марта Синод издает Определение № 1207 «Об обнародовании в православных храмах актов 2 и 3 марта 1917 года», в котором говорилось: «Святейший правительствующий синод Российской православной церкви, выслушав состоявшийся 2 марта 1917 года акт об отречении императора Николая II за себя и за сына от престола Государства Российского и о сложении с себя верховной власти и состоявшийся 3 марта 1917 года акт об отказе великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти впредь до установления в Учредительном собрании образа правления и новых основных законов государства Российского, приказали: означенные акты принять к сведению и исполнению и объявить во всех православных храмах, в городских — в первый по получении текста сих актов день, а в сельских — в первый воскресный или праздничный день, после Божественной литургии, с совершением молебствия Господу Богу об утишении страстей, с возглашением многолетия богохранимой державе Российской и благоверному Временному правительству ея. О чем, для исполнения по духовному ведомству, послать подлежащим учреждениям и лицам циркулярные указы».

За исключением митрополита Петроградского и Ладожского Питирима (Окнова), арестованного за связь с ненавистным Григорием Распутиным (так, практически сразу после февральской революции в Тифлисе исполнительный комитет конфисковал акафист Распутину как «оскорбляющий общественную стыдливость и религиозные чувства верующих»), его подписали все члены Синода: митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), митрополит Московский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), архиепископ Литовский Тихон (Белавин), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий), архиепископ Гродненский Михаил (Ермаков), архиепископ Нижегородский Иоаким (Левицкий), архиепископ Черниговский Василий (Богоявленский); предводитель придворного духовенства — протопресвитер Александр Дернов и предводитель военного и морского духовенства — протопресвитер Георгий Шавельский.

Архипастырям предстояло объяснить приходскому духовенству и верующим, что произошло, как относиться к крушению монархии, и утвердить новые веяния. Как сообщала в номере за 13 апреля проправительственная газета «Дело народа», главное издание партии социалистов-революционеров (эсеров): «Учрежденной при Синоде особой ученой комиссии по исправлению богослужебных книг дана новая задача: исправить текст молитвы применительно к современным требованиям государственной жизни; задача эта требует кропотливой и внимательной работы, так как упоминание о царствующем монархе встречается зачастую там, где его вовсе нельзя было ожидать; это объясняется чрезмерным цареугодничеством в синодальный период Русской церкви. И, наоборот, слово «царь» должно оставаться во многих молитвах, нисколько не шокируя республиканских чувств, как, например, в псалме «Силою Твоею возвеселится царь» и тому подобных, так как эти выражения не имеют никакого отношения к русскому царизму».

§

За монархию не вступилось подавляющее большинство архиереев и приходского духовенства. Одним из немногих исключений того времени можно назвать настоятеля храма Василия Блаженного, председателя Московского совета благочинных протоиерея Иоанна Восторгова. В церковной московской прессе его обвиняли в том, что он в журнале «Церковность» (для народа и солдат) в номере от 25−26 марта напечатал призыв к верности «помазаннику Божию», то есть бывшему царю. Этот инцидент обсуждался 27 марта на собрании московского духовенства и мирян, где, «учитывая все могущие произойти от сего печальные последствия», была вынесена резолюция: «Общее собрание духовенства и мирян относится с порицанием к отцу Восторгову, который публично дает подписку на верность Временному правительству, а сам агитирует в народе против него; и высказывает пожелание, чтобы отец Восторгов был удален совсем из клира Московской церкви как элемент в нее пришлый и нежелательный…» Предъявлялись старому строю и другие претензии.

«…И в Церкви имена царей и князей положительно не давали покою. Надо было наизусть знать всю царствующую фамилию и уметь перечислить ее торжественно за литургией на великом входе. Для дьяконов особенно это перечисление было тяжко. Шутка сказать, чуть ли не полсотни требовалось произнести имен на ектиньях, при многолетиях; а титулы-то были ужасные для русского человека, иногда проучившегося в двух-трех классах училища: нидерландские, виртембергские, гессен-дармштадские и прочие. Беда, если ошибешься, особенно на царских молебнах в присутствии генералитета: все пропадет — ушлют куда-нибудь, куда Макар телят не гонял — вот тебе и вся карьера! Профессор, протоирей Н. Боголюбский».

(«Московский церковный голос» № 12−13 от 14 июня 1917 года)

§

Сегодня российские историки спорят, а мог ли Святейший синод что-либо сделать для царя. Кандидат исторических наук Федор Гайда считает, что нет. По его мнению, к февралю 1917 года Синод имел крайне негативную репутацию у так называемой прогрессивной общественности и понимал, что его реальные возможности влиять на общественные настроения практически сведены к нулю. Никакие его шаги и заявления ничего не смогли бы изменить. При этом члены Синода были уверены, что они никак не могут повлиять и на поведение царя, так как с ним никакого особого взаимопонимания уже не было. Если бы архиереи попытались заявить о необходимости сохранить монархию, то первое, что бы сделала новая власть — объявила их контрреволюционным элементом со всеми вытекающими отсюда последствиями: все митрополиты и архиепископы оказались бы в Петропавловке.

Иного мнения придерживается доктор исторических наук Михаил Бабкин. Он считает, что Святейший Синод мог напомнить пастве о необходимости соблюдения верноподданнической (фактически — церковной) присяги Николаю II; издать обращение к армии и флоту, Петроградскому гарнизону; отслужить молебны и провести крестные ходы; пригрозить епитимьей и анафематствованием вождям революционного движения; объявить индердикт (отлучение от Церкви) в областях, охваченных революционным движением. Но 26 и 27 февраля члены Синода не ответили на просьбы о необходимости поддержки монархии. Между тем во время «Кровавого воскресенья» и декабрьского вооруженного восстания в Москве в 1905 году они реагировали быстро — в течение недели.

§

Со своей стороны заметим, что в более сложной ситуации, после того как власть взяли большевики, руководство Российской православной церкви действовало куда решительнее. Но этот был тот случай, когда напрямую затрагивались его интересы. После анонса Декрета об отделении Церкви от государства комиссариат народного просвещения в Петрограде столкнулся с Александро-Невской лаврой. Делегация комиссариата по распоряжению Александры Коллонтай в середине января 1918 года посетила лавру, где объявила, что в покоях епископов и в помещениях для приезжающих богомольцев могут быть размещены увечные воины, лаврская канцелярия и покои, занимаемые митрополитом Петроградским и Гдовским Вениамином (Казанским), будут отданы под богадельни для престарелых старух, престарелые и неспособные к труду монахи могут жить в секвестрированных помещениях в качестве призреваемых, трудоспособные монахи — трудоустроены при их желании, а сами храмы будут оставлены в неприкосновенности и богослужения в них будут совершаться по-прежнему. В ответ Церковь вывела людей на улицы.

«Крестный ход, организованный петроградским духовенством 21 января в виде протеста против захвата церковного имущества, отличался необычайной торжественностью и никогда не виданными в столице грандиозными размерами. По самому минимальному расчету, в процессии принимало участие не менее 200 тысяч человек. По мнению же участников и организаторов крестного хода, в процессии участвовало значительно более 800 000 богомольцев… Богомольцы вступают в ожесточенные пререкания с немногочисленными сторонниками большевиков. Митинг носит резко антибольшевистский характер. Раздаются и антисемитские речи. Толпа демократическая. Преобладают женщины. Во время шествия крестного хода по Невскому проспекту толпа принуждала всех проходивших мимо процессии снимать шапки, с не желающих шапки сбивались».

(«Наш век» №16 от 23 января 1918 года)

Летом того же 1918 года архипастыри сталкиваются с большевиками по вопросу наложения интердикта на всю Пермскую епархию ввиду ареста архиепископа Андроника и ряда священников. «Наш век» сообщал со ссылкой на петроградские церковные круги, что это отлучение, предполагающее прекращение богослужений во всех уездных и сельских храмах Пермской епархии, есть мера чисто церковная: раз Церковь в России отделена от государства, то и патриарх Тихон выступает с протестом против вмешательства светских властей в церковные распорядки. А после того как 1 августа исполнился срок, назначенный циркуляром комиссариата просвещения петроградской трудовой коммуны для удаления из школьных зданий икон и других атрибутов религиозного культа, писало издание, представители Православной церкви и всех христианских обществ Петрограда, а также еврейской и мусульманской общин подали в экстренном порядке ходатайство Совету комиссаров петроградской трудовой коммуны об отмене этого циркуляра. Так что будь желание у епископата и духовенства Российской православной церкви вступиться за монархию в феврале 1917 года, неизвестно еще, как бы повернулась история нашей страны.

Продолжение следует.