Нино Анзоровна Бурджанадзе родилась 16 июля 1964 в Кутаиси. Окончив юридический факультет Тбилисского государственного университета им. Джавахишвили поступила в 1986 году в аспирантуру Кафедры международного права Московского государственного университета им. Ломоносова. В 1990 - кандидат юридических наук. С 1991 - доцент кафедры международного права и международных отношений ТГУ, с 1994 - научный сотрудник дипломатической лаборатории. Является автором около двадцати трудов, опубликованных на грузинском, русском и английском языках. В 1991-1992 - эксперт-консультант министерства экологии Грузии, в 1992-1995 - эксперт-консультант комитета по внешним отношениям парламента Грузии. С 1995 - депутат парламента Грузии, в 1995-1998 работала первым заместителем главы парламентского комитета по конституционным и юридическим вопросам, в 1998-1999 - председателем этого комитета, в 2000-2001 - председателем комитета по внешним отношениям парламента Грузии. В 1995-1998 - руководитель постоянно действующей делегации парламента Грузии по сотрудничеству с парламентом Великобритании, в 1999-2002 - сопредседатель комитета по вопросам парламентского сотрудничества между Евросоюзом и Грузией, в 1998-2000 - докладчик комитета по демократии, правам человека и гуманитарным вопросам Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, с 2000 - вице-президент Парламентской Ассамблеи ОБСЕ. С ноября по май 2001 - президент Парламентской Ассамблеи Черноморского Экономического Сотрудничества. С ноября 2001 - спикер парламента Грузии. Став одним из лидеров "революции роз", 22 ноября 2003 года Нино Бурджанадзе, в соответствии с Конституцией, приняла на себя обязанности президента Грузии и руководила страной до избрания нового главы государства, после чего вернулась к функциям спикера.

Какое чувство Вы испытали, взяв на себя президентские полномочия?

Конечно, это было чувство огромной ответственности. Я прекрасно понимала, какую ответственность я брала на себя - тем более после, скажем так, революционных событий. И прекрасно понимала, насколько шаткая была ситуация...

Вы исполняли обязанности президента Грузии в течение двух месяцев. Что считаете главным из сделанного за этот период?

То, что мы смогли сохранить стабильность в стране, что я справилась с этим двухмесячным сроком, и то, что были проведены нормальные справедливые выборы. Это были две важные составляющие - сохранение стабильности в стране и проведение справедливых выборов. То есть обеспечила преемственность власти. И я очень рада, что это так и случилось.

Но, наверно, были и ответственные моменты в сфере собственно управления страной?

Да, безусловно. Любая страна нуждается в каждодневном управлении - тем более такая страна, как Грузия, где государственные институты и механизмы совершенно не работают. За эти два месяца мне практически приходилось работать в режиме пожарников - то там, то здесь возникали пожары, которые нужно было тушить... Был практически ненормированный рабочий день, когда приходится работать с утра до двух-трех часов ночи.

С какими основными, характерными трудностями Вы сталкивались в процессе функционирования на посту главы государства и как их преодолевали?

Основная трудность заключалась в том, что ни одна из систем не работала - к сожалению, мы получили очень тяжелое наследство от предыдущей власти. И я еще больше увидела, что претензий к ней может быть больше, чем у нас было до революции. Я увидела, что ни одна из проблем в стране не решена, и увидела то, что практически ни один из государственных институтов просто-напросто не работает. Вот это было самым сложным, что надо было преодолевать каждый день. Даже элементарная бумажка, которая уходила с моей подписью, должна была быть прослежена непосредственно мной, чтобы она дошла до цели. То есть мне приходилось практически входить во все мелочи.

Вмешивались ли в деятельность и. о. президента Ваши политические партнеры Саакашвили и Жваниа и если да, то какова была степень их участия в принятии решений?

Я бы не назвала это вмешательством. Мы просто - и это естественно - консультировались, и я сама не хотела принимать определенные решения без соответствующих консультаций. Кстати, могу сказать, что Михаил Саакашвили, в отношении которого всем было ясно, что он станет президентом, очень деликатно себя вел - даже в ответ на какие-то мои требования с тем, чтобы он вмешался и высказал свое мнение. Основные вопросы я все-таки старалась решать на основе консенсуса. Были, конечно, вопросы, когда я считала, что данное решение правильно и другого решения я ни в коем случае не приму, но основные решения мы пытались принимать сообща. Это была работа команды.

Сейчас, передав функции главы государства Михаилу Саакашвили, испытываете ли Вы сожаления по утраченному чувству власти?

Да Бог с вами, никакого сожаления - напротив, я вздохнула с облегчением. Мне полегчало на душе вечером 4 января, когда я поняла, что уже все - выборы состоялись и моя главная миссия выполнена. Но до 25 января у меня все равно оставалось чувство определенного беспокойства, а после инаугурации нового президента я себя чувствовала, напротив, спокойной и уверенно, и была рада, что это огромное бремя наконец-то спало с моих плеч. Знаете, если бы я испытывала чувство досады, если бы я хотела эту должность, я бы, как минимум, боролась за нее...

Можно сделать вывод, что Вы человек не властолюбивый?

Я не властолюбивый человек, хотя... Хотя я деятельный человек - не могу долго сидеть, сложа руки. Я действую, работаю, но у меня нет такого рвения к власти. Наоборот, очень часто власть меня отягощает. Власть мне нужна ровно на столько, на сколько способствует принятию и осуществлению правильных шагов.

Вы всегда очень сдержанно отвечаете на вопросы о ваших президентских амбициях... Изменили ли Вы теперь видение своего будущего и считаете ли возможным в будущем выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Грузии?

Я абсолютно искренне желаю действующему президенту нормальной и успешной работы. Настолько успешной, чтобы быть избранным на второй срок. Поверьте, для меня - и, я думаю для каждого нормального человека - намного важнее то, чтобы Грузия стала нормальной страной. Это гораздо важнее того, чем стать президентом. Такой самоцели у меня не было никогда, и я это доказала после революции, когда совершенно безболезненно и практически без каких-либо разбирательств или договоренностей отказалась даже баллотироваться на пост президента. Но и сказать, что никогда этого делать не буду, тоже нельзя. Просто моя политическая судьба настолько странно развивается, что я не знаю, что будет лет через десять, через пятнадцать... Хотя, повторяю, я прекрасно понимаю, какая это огромная ответственность, и поэтому я бы себя спокойней чувствовала на вторых позициях. Быть президентом Грузии - это очень большой труд.

То есть теоретически, если сложатся определенные обстоятельства, Ваше выдвижение на президентский пост может произойти?

Да, дело в обстоятельствах. Если ты считаешь, что действительно нужна своей стране, и если ты считаешь, что на этом или другом посту ты лучше всех можешь сделать то, что нужно твоей стране - ты должна идти на этот пост, вне зависимости от того, это пост президента, или председателя парламента, или какой-либо другой пост. Где ты считаешь себя готовой лучше всего реализовать себя для своей страны - там ты и должна быть.

Также, как Саакашвили был безальтернативным кандидатом в президенты, теперь Вы считаетесь безальтернативным главой нового парламента, который изберут 28 марта. Какие приоритеты будут в деятельности будущего спикера?

Если я буду избрана председателем парламента, то, конечно, у меня есть определенные приоритеты и серьезные планы. У меня есть очень серьезный план реорганизации парламента и сейчас я очень активно сотрудничаю и с грузинскими экспертами, и с международными организациями, чтобы получить максимальную и экспертную, и финансовую, и техническую поддержку для того, чтобы парламент мог нормально функционировать. Cвою главную миссию и главную миссию парламента вижу в том, чтобы парламент играл конструктивную роль в последующей политической жизни Грузии. Однако я подчеркну, что конструктивная роль не значит беспрекословно выполнять все, что просит или требует выполнить правительство. Конструктивная роль - доброжелательное, но, вместе с тем, критическое отношение к тем или иным шагам, которые делает правительство. Доброжелательная критика, по-моему, самая важная и самая добрая услуга, которую человек, находящийся у власти, может оказать другому, который тоже находится у власти. Может, мне и не очень приятно, когда меня критикуют, но если я вижу, что критика справедлива и доброжелательна, то воспринимаю ее нормально. Важно, чтобы парламент знал, что его главная задача - способствовать нормальной деятельности правительства, но, с другой стороны, важно, чтобы парламент очень доброжелательно-критически оценивал те предложения и шаги, которые идут от правительства, и старался бы подавать ему добрый и хороший совет.

Принятые в Грузии конституционные изменения были согласованы между вами - тремя пришедшими к власти политическими лидерами - и являются компромиссом, что предполагает какие-то уступки с каждой стороны. Чем пожертвовали Вы?

Безусловно, любая договоренность как бы подразумевает компромисс. В первоначальном варианте проекта конституционных изменений парламент был очень слабым, и практически вся нагрузка и ответственность переходили на исполнительную власть. Я не считаю, что это правильно, и поэтому боролась, чтобы парламент оставался достаточно сильным. Конечно, в любом случае, когда происходят конституционные изменения и создается Кабинет министров, парламент в определенной степени слабеет. Но, тем не менее, баланс власти не должен быть нарушен, и я смогла, мне кажется, более-менее сохранить этот баланс. Хотя немножко, конечно, крен пошел в сторону исполнительной власти, что я не считаю правильным. Но, поскольку сейчас экстремальная и постреволюционная ситуация, когда 96% населения поддерживают президента, а президент считает, что только этой моделью он может управлять страной, и когда премьер-министр, которому доверяет президент, говорит, что только этой моделью он может справиться со всеми накопившимися проблемами, то, естественно, я обязана была пойти на определенный компромисс. Тем более что эти конституционные поправки, поправки переходного периода, через какое-то время, через несколько лет, изменятся, и мы пойдем по более классическому пути.

Насколько существенна опасность, что со временем обстоятельства или люди могут измениться и оправдаются опасения сегодняшних критиков, заявляющих об опасности авторитаризма?

Нам не нравилось, что президент был слабым и не управлял страной. Сейчас мы получили деятельного и эффективного президента - нам опять это не нравится? Никакого авторитаризма не будет, если люди будут стоять на своих принципах. Если мы все будем молчать, когда нам что-то не нравится, и поддакивать, восторгаться и говорить, что все, что делается - прекрасно, то, естественно, могут быть допущены какие-то ошибки. Но в этом случае мы все будем разделять ответственность - не только президент, но и каждый из нас, кто промолчит в ответ на ошибки. Каждый из нас будет нести свою долю ответственности, в том числе и парламент. Но если мы будем стараться вместе обсуждать вопросы и вместе искать лучший выход, лучшее решение той или иной проблемы, то, я уверяю, никаких ошибок допущено не будет. Михаил Саакашвили достаточно хорошо понимает, что значат европейские ценности - демократические ценности. Он, практически, является частью европейской культуры: там обучался, там долго жил - не только в Европе, но и в Америке. Он знает цену демократии. Поэтому я более чем уверена, что он не допустит такую ошибку, чтобы какие-либо авторитарные шаги были предприняты с его стороны. Диктатура закона - это одно, сильная власть - это одно, а авторитарный режим - это другое.

В какой ситуации Вы можете порвать со своими политическими партнерами и перейти в оппозицию?

Практически я исключаю такую возможность, хотя теоретически она всегда существует... Если мое мнение не будет учитываться, если сказанное мною слово ни во что не будет ставиться, и даже не будет обсуждаться, то, естественно, в таком случае я не буду чувствовать себя членом команды. Пока меня слушают, пока я слушаю других - пусть даже мы спорим до хрипоты - это нормально. А если мы перестанем слушать друг друга, то это нарушит, конечно, целостность команды. Я надеюсь, что этого не произойдет. Потому что, я еще раз повторю, мы сейчас спорим, в буквальном смысле этого слова, до хрипоты. И это нормально. Хотя я предпочитала бы в более нормальной обстановке обсуждать вопросы, но, тем не менее, лучше уж спорить до хрипоты, чем промолчать и проигнорировать то, что беспокоит тебя или твоего единомышленника. Знаете, у меня своя манера выражать свое отношение во власти. Я говорю один раз, десять раз, сто раз... за закрытыми дверьми. Если меня не услышат в тысячный раз, то я уже говорю об этом громко. Это было то, что произошло при прежней власти, и я хотела бы быть уверенной, что этого не повторится. Потому что я знаю, что мы все втроем прекрасно понимаем, что от нашего единства очень многое зависит. Я ценю это единство, Михаил Саакашвили ценит это единство, и Зураб Жваниа ценит это единство. Я думаю, что мы окажемся достаточно умными для того, чтобы понять, что мы обязаны слушать и услышать друг друга.

Не испытывает ли новая власть Грузии дефицита оппозиции?

Да, безусловно. Оппозиция очень слаба, и это для нас серьезная проблема. И, поверьте, мы не счастливы от этого, потому что любая оппозиция как бы дает возможность подтянуться, сильная оппозиция заставляет все время быть в напряжении... Но то, что сейчас в Грузии практически нет оппозиции - это не наша вина или не наша заслуга. Это происходит потому, что доверие к власти сейчас среди населения Грузии очень высоко. Постреволюционный синдром. И то, что другие оппозиционные партии допустили роковую ошибку во время революции - это - абсолютно однозначно. Даже любому гражданину, не имеющему отношения к политике, нельзя позволить себе смотреть со стороны на события, происходящие в его собственной стране. Когда политики позволяют себе такое... Когда сто тысяч человек выходят на площадь перед парламентом, а представители политических партий выступают с умным лицом и говорят, что им не нравится ни одна сторона, ни другая, и посмотрим, чем кончится эта революция и потом примем решение... Такое в политике не прощают. Ты должен стоять или на одной позиции, или на другой - ты не можешь с умным лицом рассуждать о своей собственной стране со стороны, пусть даже ты говоришь очень умные вещи. Народ этого не прощает. Ты должен занять позицию. Нейтралитет занимать, когда дело касается твоего государства, нельзя.

Какой вариант формирования оппозиции более вероятен на этом фоне - постепенная реабилитация и усиление уже имеющихся оппозиционных сил или появление новых?

Мне кажется, что в основном появятся новые силы. Потому что старым силам будет достаточно сложно реанимироваться - особенно их лидерам. Посмотрим... Конечно, многое зависит от нас - если мы будем допускать меньше ошибок, то оппозиции будет сложнее, если мы допустим больше ошибок - шансов у оппозиции будет больше...