Никола Пиросмани. Беседы

Несмотря на показное безразличие Москвы к предстоящим 8 октября парламентским выборам в Грузии, было бы политической наивностью считать, что для нее результаты грузинских выборов малозначительны. «Мы надеемся, что 8 октября не завершится сенсационными результатами, так, как британский референдум. Хотя надо сказать, что для России нет сюрпризов. Россия готова к любому развитию событий», — заявил заместитель министра иностранных дел России Григорий Карасин после очередного рандеву в двустороннем формате со своим грузинским коллегой, специальным представителем премьера Грузии по урегулированию отношений с РФ Зурабом Абашидзе.

Насколько значимы для Кремля результаты грядущих парламентских выборов в Грузии и как отразились бы на интересах России возможные «сюрпризы» и «сенсации»?

Складывающаяся на Кавказе, да и на всем постсоветском пространстве военно-политическая, экономическая и стратегическая конъюнктура, возрастающий интерес к Грузии со стороны международных игроков, включая США, ЕС, Китай и Иран, а также угрозы со стороны радикальных исламистских движений (запрещенной в России ИГИЛ и т. д), служат для Москвы естественными мотиваторами, чтобы, исходя из собственных интересов, каким-то образом повлиять на внутриполитические процессы в Грузии.

С учетом состояния двусторонних отношений, наиболее приемлемым для Москвы возможным результатом явился бы приход к власти Грузии таких сил, которые, по крайней мере, не вели бы откровенно враждебную политику по отношению к России. Находящаяся нынче у власти партия «Грузинская Мечта» (ГМ), с оговорками, но соответствует этому критерию, если, конечно, сравнить ее с правлением Михаила Саакашвили и его партии Единое Национальное Движение (ЕНД). После того, как ГМ вывела из правящей коалиции выраженно прозападные партии (Республиканская Партия и партия «Свободные Демократы»), исходящая от них антироссийская риторика, которая раздражала Москву и отравляла двусторонние отношения, постепенно сошла на нет.

От смены власти в Грузии в 2012 году Россия и Грузия получили ощутимую и весомую выгоду, которая выразилась в постепенном спаде градуса напряженности в двухсторонних отношениях и начале пусть ограниченного, но все же диалога. Это позволило Кремлю как-то обелить себя перед международным сообществом, осуждающим ее из-за войны с Грузией. Руководство Грузии отказалось от действий, ущемляющих интересы России на постсоветском пространстве, чем активно занималось прежнее руководство страны.

Однако, куда больше выгоды России принес последовавший за относительной нормализацией двусторонних отношений медленный, но ощутимый рост прослойки грузинского общества, предпочитающей сближение с Россией, в том числе и путем вступления в Евразийский Экономический Союз. Рост таких настроений, параллельно с возрастающим евроскептицизмом, подтвержденный несколькими исследованиями, — не в последнюю очередь заслуга того процесса, который получил собирательное обозначение «российская мягкая сила». А активное проникновение в Грузию этой самой «мягкой силы» стало возможным только после смены власти в 2012 году. Кстати, ГМ подвергается постоянным обвинениям со стороны прозападных сил за то, что она якобы уделяет слишком много внимания и ресурсов освоению российского рынка, в ущерб европейскому, и что предоставлением свободы деятельности пророссийским СМИ и организациям легитимизирует их деятельность.

Исходя из вышесказанного, может сложиться впечатление, что сохранение власти ГМ в интересах России, учитывая, что лояльные к России политические силы в Грузии шансов на победу на этих выборах не имеют. Однако это заблуждение. Стратегия и тактика ГМ построена так, чтобы, в отличие от ЕНД, добиться евроатлантической интеграции Грузии сравнительно «малой кровью», пошагово и без резких движений. Кстати, такой подход в некоторой степени устраивает и ЕС, и США, погруженные в собственные проблемы и призывающие Грузию к «стратегическому терпению». Поэтому можно относительно уверенно предположить, что, обеспечив себе «тылы» поддержанием с Россией нынешнего уровня отношений, ГМ продолжит прозападный курс в ущерб интересам России. Соответственно, для России сохранение власти ГМ будет всего лишь сравнительно меньшим злом, поскольку главные проблемы останутся нерешенными.

Исходя из этого, России остается обратить внимание на те политические партии, которые, хотя и не декларируют откровенно пророссийскую политику, поскольку это было бы равносильно политическому самоубийству, но придерживаются курса равноудаленности от Запада и России. Эти партии однозначно подчеркивают необходимость ведения более широкого и содержательного диалога с Россией, с разумными компромиссами и учетом взаимных интересов. Тем не менее в Грузии считается, что при нынешнем состоянии российско-грузинских отношений и заявленном стратегическом курсе на евроатлантическую интеграцию призывы этих партий выстраивать с Россией прагматично-добрососедские отношения, включая и учет ее интересов в регионе, являются завуалированным пророссийским курсом.

Итак, условно «пророссийские» силы провозглашают, что их стремление урегулировать отношения с Россией ни в коей мере не означает, что они станут управляемыми Кремлем. К придерживающимся такой позиции наиболее значимым политическим силам относятся предвыборный блок «Альянс патриотов — Объединенная Оппозиция», политическое объединение «За Единую Грузию» бывшего члена «Грузинской Мечты», парламентария Тамаза Мечиаури, партия «Промышленность Спасет Грузию» парламентария Георгия Топадзе, бывшего члена правящей коалиции ГМ, и партия «Объединенное Демократическое Движение», возглавляемая экс-спикером парламента и кандидатом в президенты Грузии Нино Бурджанадзе. Эти партии упрекают ГМ в том, что за время ее правления российско-грузинские отношения не продвинулись дальше формата Абашидзе-Карасин. По их мнению, следует повысить уровень диалога с Россией и освободить его от влияния извне.

Главным посылом этих партий остается тезис, что ключ для восстановления территориальной целостности Грузии находится в России, а не в ЕС или США, и соответственно, без предметных переговоров с Россией и без учета ее интересов решить эту проблему невозможно. Наглядным примером тому стала инициатива внеблокового статуса для Грузии, озвученная Бурджанадзе, привезшей потом эту идею в Москву и получившей, с ее слов, одобрение влиятельных российских политиков. Однако продвижение инициативы в парламенте и сбор подписей под ней для вынесения на голосование по неизвестным причинам пока застопорились. Идея «внеблокового статуса Грузии» исчезла и из предвыборных роликов партии Бурджанадзе. Одна из проблем вышеупомянутых партий состоит в том, что им пока нечего сказать избирателям, кроме общих фраз об «открытии новых возможностей в российско-грузинском диалоге» в случае их прихода к власти. А такие общие заявления, учитывая прошлый опыт отношений с Россией, воспринимаются в грузинском обществе скептически. Со своей стороны, Москва своим выжидательно-пассивным отношением, мягко говоря, не способствует укреплению позиций лояльных к ней сил в Грузии. Например, ожидаемое в обществе упразднение визового режима с Россией так и не осуществилось, несмотря на то, что обещания пересмотреть политику в этой области звучали в России на самом высоком уровне. На сегодня можно констатировать, что большое предвыборное объединение этих политических сил не состоялось. Соответственно, голоса поддерживающего их электората (а это приблизительно 15%), скорее всего, будут раздроблены и перераспределены на три-четыре партии. Поэтому сейчас трудно прогнозировать, в каком масштабе и в какой конфигурации эти силы будут представлены в парламенте, и какое влияние смогут оказывать на процесс принятия решений.

Тем временем, противостояние интересов Запада и России на постсоветском пространстве продолжается, и, похоже, Грузии еще долго предстоит оставаться яблоком раздора между ними. Координатор Госдепартамента США по санкциям Дэниел Фрид, курировавший Грузию в бытность помощником госсекретаря США, недавно заявил, что «США не принесут Грузию в жертву хорошим отношениям с Россией». Хотя его заявление вызвало неоднозначную реакцию в Тбилиси, ждущем от США более конкретных действий.

Между тем, начавшиеся широкомасштабные незапланированные военные учения РФ, в том числе и на территориях «оккупированных» Абхазии и Южной Осетии, в Грузии расценивают как стремление России «игрой мускулов» оказать давление на «непокорные» постсоветские страны. Вряд ли такие действия Москвы укрепят позиции лояльных к России политических сил в Грузии перед выборами. А вот у прозападных партий, скорее всего, появятся дополнительные аргументы в пользу укрепления связей с Западом для противодействия агрессивным намерениям России.

Какие же дипломатические намеки были вкраплены в заявление г-на Карасина о «сенсациях» и «сюрпризах» на выборах в Грузии?

Во-первых, не исключено, что устами Карасина Россия сообщила Грузии, что Москва отреагирует соответствующим образом, если выборы приведут к власти антироссийские силы, что, действительно, стало бы для Москвы неприятным сюрпризом. Но тут есть один нюанс. Согласно всем опросам, приход таких сил к власти путем демократических и свободных выборов практически невозможен. Однако, если власти не устоят перед соблазном подтасовать результаты выборов, дабы получить абсолютное большинство мандатов, тогда «сюрпризом» может стать признание международными наблюдателями парламентских выборов несвободными, и соответственно, нелегитимными. Это с большой долей вероятности создаст благодатную почву для «грузинского майдана». Парадоксально, но получается, что те политические силы, которые замышляют в Грузии «сюрприз» в виде нового «майдана», а такие силы есть, невольно окажут услугу и Москве. Перерыв конституционного цикла в развитии государства, со всеми вытекающими последствиями, приведет к тому, что перспективы евроатлантической интеграции Грузии будут отложены в еще более долгий ящик. А это будет на руку России, стремящейся всячески помешать сближению Грузии с ЕС и НАТО. Внутриполитическая нестабильность, естественно, охладит интерес международных инвесторов к Грузии, особенно к ее международным транзитным проектам, которые конкурируют с российскими. Остается надеяться, что в политическом классе Грузии понимают, как подобные «сюрпризы» могут отразиться на судьбе государства.