К чему ведёт провинциализация сознания белорусов?

Гражданин планетарной сверхдержавы с крупнейшей территорией в мире имел совершенно иное сознание, нежели нынешнее, первое поколение родившихся в постсоветских образованиях. Даже рождённые в далеких от Москвы республиках ощущали себя частью большого политического и культурного пространства.

Принадлежность к огромной стране возвышала и обязывала стремиться к развитию. Поэтому в почете были образование, наука и искусство. Биографии выдающихся деятелей науки и искусства советской эпохи являются тому наглядным подтверждением. Сегодня нет тех возможностей и, что ещё более важно — нет той мотивации.

Оказавшись за бортом политического и культурного пространства России, Белоруссия скатилась до состояния не только мировой, но и региональной провинции. На протяжении последних 25 лет происходила нарастающая провинциализация сознания белорусского населения. Несмотря на глобализацию, Интернет и относительную доступность зарубежных поездок, мир среднего белоруса всё больше ограничивается местными новостями, которые преподносятся как события. На месте огромного пространства СССР — маленькая республика, в которой, по сути, нет ничего интересного ни для зарубежных гостей, ни для самих жителей.

Провинциальность вызывает болезненное искажение перспективы, когда пустота периферийной жизни выдаётся за нечто интересное и значимое. Поэтому продукция белорусских СМИ искусственно создает впечатление, что в Белоруссии находится если не пуп Земли, то как минимум центр Европы. Аналогичная ситуация в других постсоветских лимитрофах.

Сегодня в провинциализации сознания заинтересована не только прозападная оппозиция, но и госагитпроп. Почему? Потому что провинциальность — наилучшая почва для самых дремучих видов национализма. Когда гордиться особо нечем, остаётся гордиться «нацией» и национальностью, этнической принадлежностью, орнаментом и тому подобным. Маленькое и ничтожное вдруг становится большим и великим. Призывы «любить своё», гордиться белорусским лишь потому, что оно белорусское, или копаться в несущественных и бессмысленных событиях «родного края» уже возымели своё действие. Повсеместно обнаруживается «древняя история» и её артефакты в виде «средневековых» замков и «слуцких поясов» польской шляхты, внезапно объявленных «белорусскими». Всерьез обсуждаются и третий год всей мощью госаппарата продвигаются где только можно пресловутые «вышиванки» — вплоть до пошлых дефиле в центре города девиц в вышитых ночнушках и юношей, пытающихся катать футбольный мяч под мудрым руководством едва освободившегося из СИЗO талантливого управленца хоккейного клуба. Русские имена и фамилии добровольно коверкаются на местечковый «белорусский» манер, и даже правила русского языка подверглись беспощадной административной ревизии.

Первыми жертвами провинциализации становятся наука, образование и искусство. Фундаментальной науки и развитой высокой культуры в Белоруссии в принципе нет, хотя в СССР и предпринимались усилия для их создания. Гуманитарное образование уже существует чисто формально. Идёт его быстрое отмирание, в том числе и потому, что большинство утверждается в мысли о его непрактичности и ненужности. Действительно, в провинции не нужны философия, социология, логика и всякая прочая подозрительная для обывателя метафизика. То, что гуманитарное образование нужно для развития личности, уже в принципе не понятно как большинству молодежи, так и многим представителям старшего поколения. Чем примитивнее сознание, тем больше оно ориентируется на сугубо материальные потребности и непосредственные практические нужды. На грани вымирания находится и естественнонаучное образование, которому столь много внимания уделяли в СССР.

В выступлениях чиновников наука давно уже не упоминается без соотнесения с производством, а точнее — с «быстрой отдачей» от коммерциализации. Это, правда, не улучшает ситуацию безнадёжной деградации промышленности. Чиновниками и государственной пропагандой выработан некий абсурдный новояз, в котором теория может упоминаться только в соединении с практикой. Проходящие конференции именуются не иначе, как «научно-практическими», хотя в них нет ничего научного и практического: ни уму, ни сердцу. Там, где требуют всё увязать с производством и побыстрее продать, эйнштейны не вырастают — вырастают мавроди и чичиковы.

На место интернационального сознания советского человека пришло сузившееся до предела сознание местечкового провинциального националиста, который лишён адекватного представления о том, что происходит за пределами его края с выдуманной «тысячелетней историей». Дробление и выпячивание местных мнимых и вполне реальных особенностей порождает эксцессы исступлённого местечкового шовинизма. Крайне неразвитый и местами откровенно убогий белорусский сегмент интернета (Байнет) заполнен русофобскими новостными сайтами и форумами на любой вкус. Русофобия поощряется и государственными структурами, расходующими, фактически, на антинародные прожекты народные деньги.

Провинциальное сознание становится благодатной почвой для политических манипуляций. В результате пропаганды Россия значительным числом белорусов уже воспринимается настороженно, а некоторыми и откровенно враждебно. Нельзя сказать, что такое настроение господствует, но оно целенаправленно создано и присутствует как факт. Зато далёкие США, Англия и Западная Европа предстают как родные мать с отцом, а Венесуэла — как друг и сосед. Абсурдность подобного мировоззрения никого не смущает. Тем более, что государственная пропаганда беспрерывно твердит о якобы «европейских» корнях белорусской государственности, своеобразно трактуя саму «европейскость».

Судя по ряду официальных документов: Совмина и других госорганов, а также выступлениям высокопоставленных чиновников, Европа — это или Западная Европа, или Евросоюз. Столь дикие ассоциации в умах руководства лимитрофии указывают на его глубокие провинциальные комплексы. Если нынешний школьник на уроке географии столь избирательно будет обозначать Европу — ему поставят плохую оценку. Учившиеся в нормальных советских школах нынешние чиновники вряд ли были горькими двоечниками — их понимание Европы и европейцев следует рассматривать не как проявление невежества, а как идейно-политический манифест.

Провинциальному сознанию чуждо критическое мышление. Поэтому повсеместно распространяются самые абсурдные формы прожектёрства и маниловщины. Деградирующее белорусское образование беззастенчиво преподносится как одно из лучших в мире. Всерьёз обсуждаются несуществующие «достижения» белорусской науки. Есть и белорусская космическая программа с перспективой «полёта на Марс».

Как в «лихие девяностые», только теперь уже на уровне государственном «беларуская мова» объявлена «самым мелодичным языком в мире», причём со ссылкой на ЮНЕСКО. Даже если это не совсем так, любить «самае мае» обязан каждый, потому что родился «тут». Ну, а уж белорусская культура почти не имеет себе равных, особенно после присуждения Нобелевской премии белорусской писательнице. Другие аргументы и не нужны. Писательница, правда, прагматично выбрала русский язык именно потому, что прекрасно понимает безнадежно провинциальный характер местной «мовы», синтезированной век назад на основе одного из наименее распространённых говоров.

Понятно, что молодёжь с неизбежностью становится носителем провинциального сознания под давлением пропаганды и общего духа местечковости, воцарившегося в Белоруссии. Однако для тех, кто сформировался как личность в большом пространстве СССР, подобное скатывание к провинциальной глупости является непростительным. Особенно это касается интеллигенции, которая, воспылав любовью (часто — небескорыстной) ко всему «белорусскому», всё более напоминает гротескных гоголевских персонажей.

Провинциализация позволяет представить убожество как величие, неудачу — как достижение, деградацию — как прогресс. Можно нагло врать, не задумываясь о последствиях. Правда, продолжаться бесконечно это не будет. Последствия уже наступили и от них никуда не спрячешься. За провинциализацией сознания скрывается очевидный факт: Белоруссия превратилась в типичную для «третьего мира» застойную и безнадёжно отсталую периферию, выбраться из которой самостоятельно при status quo вряд ли удастся.