Геополитика в XXI веке по-прежнему основывается на принципе захвата великими державами более слабых государств. Главной причиной провозглашается их стремление заполучить контроль над нефтегазовыми ресурсами, но так ли это на самом деле? Попробуем разобраться. Если исходить из органической теории происхождения нефти, предрекающей скорое истощение ресурсного потенциала планеты, то картина кажется безупречной. Однако опыт нефтедобывающих стран показал, что месторождения, некогда оскудевшие от чрезмерной эксплуатации, вновь наполняются нефтью. Наглядный тому пример — нефтепромыслы в Грозном, Майкопе, Баку и в других городах бывшей Российской империи. Да и список нефтедобывающих стран за последние десятилетия заметно расширился. Достаточно отметить, что Китай сейчас занимает четвертое место в мире (после России, Саудовской Аравии и США) по добыче черного золота. Как сообщает агентство USA Today, в мае с.г. совокупное производство в Поднебесной достигло 49,11 млн тонн, из которых 32,24 млн тонн — импортная нефть, а оставшиеся 16,87 млн тонн произведено на национальной территории. По данным Национальной комиссии КНР по развитию и реформам, за первые пять месяцев 2016 года производство внутри республики составило 84,19 млн тонн, что лишь на 4% ниже прошлогоднего показателя. Причем ежедневный спрос на нефть в Китае составляет 10,88 млн баррелей (больше только в странах ЕС — 13,74 млн баррелей в день).

youtube.com

Ситуация меняется с такой скоростью, что доктор геолого-минералогических наук Ахмет Тимурзиев, выступивший в пресс-центре ИА REGNUM со специальным докладом, был вынужден предупредить: «России не удержаться на рынке углеводородов без признания факта глубинного неорганического происхождения нефти и возобновляемости нефтегазовых месторождений». Стоит ли напоминать, что в июне с.г. поставки нефти из России в Китай упали на 21%? И это при том, что еще в середине 1990-х годов Пекин последовал примеру Вашингтона, полностью отказавшись от экспорта черного золота.

Тем не менее в сознании большинства сторонников органической теории превалирует тезис министра внутренних дел США Гарольда Икеса, обнародованный газете American Magazine в далеком 1943 году: «Если когда-нибудь случится Третья мировая война, то это будет война за нефть, и США придется участвовать в этой войне, поскольку мы испытываем ее серьезную нехватку… Американская корона, символ самой могущественной нефтяной империи в мире, съезжает набок». Только вот Икес забыл уточнить, что в новом мире контроль над транспортными коммуникациями играет куда большую роль, чем наличие нефтяной скважины. Суэцкий кризис 1956 года, показавший слабость позиций Англии и Франции на Арабском Востоке, расставил все точки над «и».

Но это будет после, а пока с подачи Икеса в Вашингтоне берет верх «теория консервации», под влиянием которой нефтяные корпорации устремляются на Ближний Восток. Ведь в те годы за черное золото боролись не только британцы и французы, но и министр вооружений и военной промышленности Третьего рейха Альберт Шпеер, который на следственном допросе в мае 1945 года сделал довольно противоречивое заявление: «Потребность в нефти, несомненно, была основным мотивом при решении о вторжении в Россию». Вскоре теория консервации нефти приобретает реальные очертания, оформленные в соглашении, достигнутом (в феврале 1945 года) на борту авианосца «Куинси», согласно которому президент Франклин Рузвельт гарантировал королю Саудовской Аравии Ибн Сауду безопасность и инвестиции взамен на монопольную добычу нефти. Так началась новая эпоха, которая в октябре 1973 года будет подкреплена введением эмбарго на экспорт американской сырой нефти.

Почему же Вашингтон пошел на столь рискованный шаг? Все дело в том, что органическая теория нефти, оправдывающая закупку американцами сырья из стран Ближнего и Среднего Востока, продвигала долларизацию мировой экономики, выводя на второстепенные позиции такие европейские валюты, как британский фунт, французский франк и немецкую марку. После января 1999 года, когда ЕС обзавелся единой валютой и мегарегулятором в лице Европейского центробанка, баланс сил в мировых финансах стремительно стал склонятся не в пользу США. Отсюда проистекают попытки иракского президента Саддама Хусейна перейти на евро во внешней торговле. А чтобы скрыть реальную экономическую конкуренцию между Вашингтоном и Брюсселем, последователи Г. Икеса стали пользоваться его пророчествами.

В начале XXI века, спустя несколько месяцев после терактов 11 сентября (2001 года), на территории Соединенных Штатов начинают реанимировать нефтегазовые месторождения, замороженные по итогам Второй мировой войны. Только с 2007 по 2013 год производство сланцевого газа увеличилось с 54 до 319 млрд кубометров. Это позволило экспертам всерьез заговорить о наступлении новой эры, «сланцевой революции», в рамках которой американцы будут снова поставлять нефть в Азию и Европу, отказываясь тем самым от классических арабских союзников, построивших свои экономики на нефтедолларах. В этой связи фигура Икеса примечательна не только тем, что он с 1933 по 1946 год бессменно заведовал всесильным ведомством и курировал нефтяную промышленность, но и выполнял особое распоряжение президента Франклина Рузвельта по подготовке к Третьей мировой войне. По иронии судьбы разгар очередного глобального конфликта также пришелся на годы правления в США Демократической партии. В декабре 2015 года Барак Обама (2008 — 2016 гг.) отменил сорокалетнее нефтяное эмбарго, заложив тем самым новый канон геополитической борьбы — противник может контролировать множество нефтеносных стран, но он никогда не получит гарантии беспрепятственных поставок сырья.

Как известно, и сам Рузвельт отдавал должное нефтяной геополитике, о чем свидетельствует его письмо супруге Элеоноре, предложившей ввести эмбарго в отношении Японии (Цит. по: Бернс Дж. «Франклин Рузвельт. Человек и политик». М., 2004). «Реальный ответ, который не нужно предавать огласке, — писал президент, — состоит в том, что, если мы запретим поставки нефти Японии, она увеличит свои закупки мексиканской нефти и в дальнейшем может в силу необходимости высадить десант в Голландской Ост-Индии». Мало что изменилось с тех пор. Чем сильнее Пентагон сдавливает китайские позиции в Иране (провинция Систан и Белуджистан) и Пакистане (провинция Белуджистан), тем жестче действует НОАК в Южно-Китайском море, пытаясь обезопасить себе выход в Индийский океан. К примеру, столкновения на индо-пакистанской границе (штат Джамму и Кашмир), разгоревшиеся 8 июля, не помешали Пекину направить 2 августа торговые суда в порт Гвадар, чтобы наполнить их рыбой и морепродуктами. Впервые за последние полтора десятилетия китайский транспортный коридор через Пакистан обрел реальные очертания.

Китайцы не намерены останавливаться на достигнутом. 26 июля Пекин ратифицировал Таможенную конвенцию о международной перевозке грузов с применением книжки МДП (Конвенция международных дорожных перевозок (МДП) 1975 года, действующая под эгидой Экономической комиссии ООН), целью которой служит упрощение процедуры оформления грузов при пересечении границ. «Присоединение Китая к Конвенции МДП откроет новые возможности для повышения эффективности и сокращения сроков перевозок, а также использования транспортных маршрутов между Китаем и Европой. Это событие может стать переломным моментом для международной торговли и весомым вкладом в реализацию инициативы Китая «Один пояс и один путь», — заявил исполнительный секретарь ЕЭК ООН Кристиан Фриис Бах.

Примечательно, что активность Поднебесной проявляется на фоне увеличения дефицита торгового баланса США. По данным американского министерства торговли на июль с.г., дефицит вырос на 10,1% до $41,1 млрд. Ключевая проблема состоит в росте курса доллара, который негативно сказывается на экспорте. Так, например, экспорт США в страны ЕС сократился на 4,2%. А что касается поставок американских товаров в Великобританию, то здесь статистика более удручающая — падение на 15,6%. Для сравнения: как уточняет газета Guardian, только в первом квартале 2016 года экспорт стали из Китая в Евросоюз увеличился на 28%, обрушив тем самым цены в данном сегменте на 30%. На кону стоят не просто большие, а астрономические деньги — $1 трлн. Таков годовой торговый оборот КНР со странами участницами «Шелкового пути». В ближайшие десять лет председатель Си Цзиньпин планирует довести этот показатель до $2,5 трлн. Получится ли? Все зависит от исхода Третьей мировой войны, в которой Америка непримиримо воюет с Китаем и Европой.