(Справка ИА REGNUM: Хугаев Герасим (Резо) Георгиевич родился в Дзауском районе Южной Осетии в 1945 году. Окончил философский факультет Московского Государственного Университета. В 1981-1990 гг. занимал различные должности в Юго-Осетинском обкоме Коммунистической партии Грузинской ССР. В 1990 году стал депутатом первого парламента Южной Осетии. Являлся Председателем Совета Министров Республики Южная Осетия, руководителем юго-осетинской части Смешанной Контрольной Комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта (СКК), вице-президентом Северо-Осетинского научного Центра. С марта 2002 г. по август 2003 г. являлся председателем Правительства Южной Осетии.)

- Герасим Георгиевич, в течение чуть более чем десяти лет вы трижды возглавляли Правительство РЮО. Каково ваше мнение относительно реального развития инфраструктуры Южной Осетии, в частности ее экономики? Каковы, на ваш взгляд, самые серьезные препятствия для экономиеского развития республики?

- Говоря о чисто географическом положении Северной и Южной Осетии, можно сказать, что две республики оказались в наиболее благоприятной ситуации для развития всей инфраструктуры, будь то промышленность, аграрный сектор или транспорт. Две республики по сути являются транзитной территории между Европой, Югом России, Передней Азией, Востоком. Учитывая, что сегодня самый дорогостоящий транспорт - это автомобильный, из этого можно было бы извлечь большие доходы, хотя бы для развития экономики Южной Осетии.

Однако в тот момент, когда через нашу территорию по Транскавказской магистрали потянулся грузопоток, мы не смогли наладить его цивилизованное регулирование, т.е. не было проведено никаких реформ, рынок просто диким образом ворвался к нам. Были периоды, когда через нашу границу перетекали грузы стоимостью несколько миллиардов долларов. И даже сейчас, когда грузопоток значительно уменьшился, по моим анализам и подсчетам, только на одном Зарамагском направлении ежегодно перевозятся грузы стоимостью минимум 200 миллионов долларов. И если речь идет о таких цифрах, то не надо быть большим экономистом, чтобы понять какой процент в виде налогов и пошлин поступил бы в экономику нашей Республики. К сожалению, мы не смогли использовать эти возможности в соответствии с интересами нашего общества. Таковым явился результат экономики переходного периода.

- А не являлся ли камнем преткновения фактор непризнанности Южной Осетии, как сегодня утверждают многие политики?

- Подобные заявления признаны оправдать реальные экономические просчеты. Когда нет возможности ввести процесс в нормальное, регулируемое государством и законами русло, начинают утверждать, что основные препятсивия для развития экономики - это, якобы, политические факторы.

- Вы являетесь одним из инициаторов создания Смешанной Контрольной Комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта (СКК). Какие периоды в работе Комиссии, на ваш взгляд, были самыми плодотворными? Считаете ли вы необходимым провести какие-то изменения в статусе и принципах работы этого органа?

- Я прежде всего положительно оцениваю сам факт существования СКК, но все же в 1992-95 годах нам приходилось решать наибоее острые проблемы. Речь шла о разведении воюющих сторон, о поиске материальных ресурсов для восстановления экономики, для этого были привлечены значительные политические силы. В то время сопредседателями и участниками СКК, причем со всех четырех сторон - грузинской, российской - северо-осетинской и юго-осетинской - были исключительно министры, вице-премьеры, т.е. люди, наделенные очень большими полномочиями в своих государствах.

Я постоянно говорил и сейчас говорю о необходимости повышения статуса СКК. Процесс урегулирования видоизменяется, если мы решали более острые, но менее сложные вопросы, например примирение двух сел, разведение воюющих сторон, то сейчас, когда процесс дошел до стадии решения политических вопросов, вопросов куда более сложных, статус участников переговоров должен быть повышен. Чиновники уровня госсоветники или личные представители лидеров республик не подходят не в силу своей некомпетентности, а потому, что политические проблемы должны решаться людьми, наделенными большими полномочиями.

- А как вообще вам представляется урегулирование грузино-осетинских отношений?

- К решению этой проблемы надо привлечь действующих политиков и с грузинской, и с российской стороны, людей, которые представляют себе менталитет конфликтующих народов, пути выхода из состояния противоборства. Мне трудно говорить, как поведет себя нынешний Президент Грузии, но судя по тому, какие цели он декларирует, я, к большому сожалению, склоняюсь к мысли, что все вернется на круги десятилетней давности. Это будет и возврат к процессу "выкручивания рук", "выдавливания чужих интересов", диктования политических условий. С начала 1991 года, когда я возглавлял переговоры, я контактировал с правительства Звиада Гамсахурдия, позже - с Госсоветом во главе с Тенгизом Сигуа, в последствии с Эдуардом Шеварднадзе. Мы не смогли уверить их в том, что только эволюционным путем, продвигаясь шаг за шагом, не условиями, не силой можно свести конфликт на нет. Сегодня этого продвижения не будет. Многие нынешние грузинские политики были привлечены к этому процессу и при прежнем руководстве Грузии, однако сделано ими ничего не было.

- Вы не раз выражали серьезную обеспокоенность по поводу возможных неблагоприятных последствий подписания экс-президентом Южной Осетии Людвигом Чибировым так называемого Баденского документа. Продолжает ли этот документ представлять реальную опасность для Южной Осетии? (Справка ИА REGNUM: Баденский документ - проект соглашения "Об основах политико-правовых отношений между сторонами в грузино-осетинском конфликте", подписанный сторонами в Бадене и ставший обобщенным вариантом договоренностей, достигнутых между Эдуардом Шеварднадзе и Людвигом Чибировым во Владикавказе в августе 1996 года, в пос. Джава (Южная Осетия) в ноябре 1997 года, в г. Боржоми (Грузия) в июне 1998 года).

- В рамках этого документа зафиксированы обязательства, которые югоосетинская сторона взяла на себя преждевременно. Они были бы реальны только в случае полного политического урегулирования - дай то Бог, чтобы оно наступило лет через десять. Реальная угроза существует потому, что эти соглашения могут стать базовыми когда политический процесс начнет вступать в русло урегулирования, и грузинские власти, да и любые другие политические силы могут этим воспользоваться.

- Как вы прокомментируете факт, 97-ти процентной победы Михаила Саакашвили на президентских выборах в Грузии?

- Нельзя говорить, что Саакашвили получил такую поддержку народа. Люди, уставшие от чрезмерной политизации жизни, уже не воспринимают политиков как реальную силу, способную что-либо сделать в государстве. Им все равно, народ разуверился в политике, а в данном случае у людей просто не было выбора. Кстати, это не является грузинским феноменом. Грядущие президентские выборы в России пройдут сходным образом.

- Как вы считаете, может ли процесс глобализации представлять реальную угрозу для сохранения осетинами своей национальной идентичности?

- Процесс глобализации представляет определенную угрозу существованию не только маленьких, но и крупных народов. Для нас, осетин, эта угроза обострена тем обстоятельством, что к настоящему времени нас сделали разделенным народом. Если Грузия и Россия будут вовлечены в процесс глобализации и он пойдет с каким-то внутриполитическим акцентом - в этом случае нашему этносу грозит быстрая потеря своей идентичности. И нелишне было бы отметить, что мы как жители Кавказа уже вовлечены в большую стратегическую игру, которая к 2015-2020 году будет характеризоваться жестким противостоянием интересов США и Китая. На сухопутном пространстве столкновение этих интересов произойдет именно на восточной и юго-восточной территориях России.