Встреча Патриарха всея Руси Кирилла с папой Франциском — самого влиятельного православного епископа, неформального «первенствующего» в Православии, с папой-аргентинцем, впервые представляющим на Римском престоле самую мощную, крепкую и растущую католическую общину в мире — католиков Латинской Америки, — стала событием долгожданным, тревожным, обнадёживающим, пугающим, для кого как. Почти для всех — событием колоссальной важности, одним из тех событий, которые маркируют ход истории.

dic.academic.ru
Лицо варвара

Возможность встречи патриарха Русской православной церкви с Римским понтификом обсуждается как близкая уже более 25 лет — с тех пор, как были установлены дипломатические отношения с Ватиканом. За это время с папами — Иоанном Павлом II, Бенедиктом XVI и Франциском — не раз встречались президенты России (сначала Ельцин, потом Путин). А вот встреча с патриархом всё время откладывалась.

О причинах этого говорил патриарх Алексий II, говорил митрополит, а потом патриарх Кирилл. Категорически против — иногда за гранью церковной этики, грубо и безапелляционно обвиняя предстоятеля и его единочаятелей в «грехе экуменизма» — выступали представители радикально-консервативного направления в русском православии. Столь же запальчиво обвиняли патриарха в замшелости и консерватизме представители «либерально-экуменического» крыла Церкви, а также атеисты и агностики либерально-западнического толка.

Но встреча на Кубе как будто вскрыла какой-то нарыв в либеральном общественном сознании. Как принято говорить в их кругах, «бомбануло». Всё помчалось в диком танце: и ненависть к патриарху, и обида на папу (как он посмел встречаться с другом Путина!), и — тут же — потоки сравнительных характеристик (какой хороший папа и какой плохой глава РПЦ Гундяев, — именно в таком словоупотреблении). Но на всём этом чёрном и тусклом фоне выделилась особенно густой чернотой одна незначительная история.

Историю презентовал на просторах «Фейсбука» специальный корреспондент издания «Лента.Ру» Александр Бирман, обычно позиционирующийся как высочайший профессионал и самый лучший на свете эксперт в области высказывания своего правильного мнения. Представляя статью Марии Голованивской «Забыть обиды. О чём не скажут Папа и Патриарх», г-н Бирман назвал её «оригинальнейшей и весьма правдоподобной версией» состоявшейся встречи.

Долго комментировать «оригинальнейшую версию» с точки зрения элементарного фактчекинга не будем — стыдно становится за себя и других граждан, всерьёз, например, считавших Бирмана профессионалом и педантом в проверке достоверности публикаций. А тут в первых строках послания г-жи Голованивской — преизрядный ляп: она полагает, что это — первый с 1054 г. случай, когда «предстоятели Восточной и Западной Церквей обменяются личными приветствиями». Видимо, письменные приветствия и поздравления (регулярные) не считаются, ну и знаменательная встреча папы Павла VI c патриархом Константинопольским (за которым православные церкви признают титул «Вселенского» по «первенству чести») Афинагором в 1964 г., когда были торжественно сняты взаимные анафематизмы, прошла мимо знатных редакторов очищенной от гидры либерализма «Ленты». А сама «правдоподобная версия» в концентрированной форме выглядит так.

Подробно перечислив взаимные обиды разных групп и направлений в Церкви и вокруг неё, а также неоднократно повторив — со ссылкой на самых разных экспертов — оценку встречи и её подготовки как «закрытых» и «внезапных» (и проигнорировав намного большее количество прямо противоположных утверждений участников многолетней подготовки этой встречи), автор задаётся вопросом: «Может быть, появилась у католиков и православных какая-то уникальная повестка — основание для первой в истории встречи, да ещё такая, которая оправдывает келейную её подготовку?»

Отметая с порога как несущественную и несерьёзную (за прошедшую тысячу лет «намного более серьёзные» поводы не усадили патриарха и папу за стол переговоров) тему защиты христиан от игиловского террора, Голованивская перечисляет — презрительно, через губу, на «отвяжись» — другие «неправдоподобные» и «недостоверные» версии. «Догадок, о чем на самом деле будет эта встреча, — полные пригоршни. Путин послал Кирилла улучшать имидж России за рубежом. Сам он дважды встречался с папой, а папа, в отличие от политического истеблишмента Европы и США, — не враг России. Или другое — пора уже решать накопившиеся веками разногласия церквей, «ломать стены, а не возводить их», как выразился папа римский». Следующие слова автора — «Но мне видится другое» — стоят в тексте совершенно на своём месте.

Вопросы веры? Фигня. Вековые разногласия? Да зачем их преодолевать. Христиане, которых убивают террористы? Да ладно! У нас ещё не во всех европейских странах гей-браки разрешены! Так что давайте отнесёмся к уважаемым и влиятельным (почему-то) главам Церквей по возможности серьёзно. А значит — позволим себе объяснить их встречу единственной серьёзной (для серьёзных людей) причиной. Баблом, естественно.

«Под управлением папы римского и московского патриарха, — эврикует Голованивская, — крупные корпорации с внушительными годовыми оборотами. Конкретные суммы назвать сложно. РПЦ не публикует данные о своём бюджете. Ватикан недавно оценил свои чистые активы в миллиард долларов. Но эксперты считают это сильно заниженным. В любом случае речь идёт о таких капиталах, которые при прочих равных позволяют их обладателям легко попадать в глобальную «золотую сотню». И настало время эти капиталы, в том или ином виде, задействовать. Потому что внешний агрессор — ещё и конкурент, отбирающий верующих, а вместе с ними и рынки у христиан как таковых, без нюансов и идеологических расслоений. За исламистами — шейхи и нефть, грабежи захваченных территорий, в том числе и экспроприация банков, продажа награбленных культурных ценностей. А у христиан? Слияние или поглощение, объединение ресурсов — встреча в верхах с вполне уникальной повесткой. А паства тут и вправду ни при чем, она, в большинстве своём, не знает, что такое EBITDA, гарантии по кредитам, международные рынки капиталов, покупки «голубых фишек». Кто же будет задавать тон на встрече? Кто в сложившейся ситуации сядет покрепче? У каждого свои козыри. За Кириллом — растущий рынок верующих, поддержка государства, которое готовит очередную приватизацию. Но и понтифику есть чем козырнуть, есть что предложить не находящейся под санкциями, отделённой по Конституции от государства РПЦ — доступ к рынку капиталов, в которых сегодня так нуждается Россия».

…Господа ленточные «журналисты» ума не приложат, почему это такая солидная и серьёзная (и про серьёзное) версия вызывает у огромного количества читателей столь резкую реакцию — на грани между возмущением и тошнотворным отвращением — и почему после прочтения их «версии» начинаешь думать о двух недостойных современного человека вещах — о целесообразности возвращения телесных наказаний за хулиганство и о том, что даже пляски в Храме не так кощунственны и отвратительны, не так оскорбительны для чувств верующих, как вот эта вот маленькая «правдоподобная версия».

Но куда более важным показалась мне не криминальная, а историческая ассоциация.

Мне это напомнило времена первых гонений на христиан. Римские императоры (причём какие! Траян, Марк Аврелий, Антонин Пий! — такие все мудрецы и гуманисты) тысячами уничтожали христиан, бросая их диким зверям, сжигая живьём и подвергая самым изощрённым пыткам — по обвинению в том числе в каннибализме. Первые апологеты (многие из них стали мучениками) пытались объяснить — обращаясь к императорам с открытыми письмами-апологиями — что собираются христиане ночью на трапезу, чтобы воздать благодарение (евхаристию) Богу. Собираются только свои, потому что это священнодействие. А «внешние» слышат, что они там «вкушают Плоть и Кровь Христову». Так вот Кесарь! — пишут апологеты — это наше таинство! Это не значит, что мы там поедаем детей, как пишут обвинители! Дайте приказ! Пусть следователи расследуют! Пусть опросят слуг! Тщетно.

Более чем тщетно. Потому что прошло восемнадцать веков, христианство стало господствующей религией в большей части мира, а в просвещённой Германии одержимый философ Георг Фридрих Даумер опубликовал книгу — «Тайны древнего христианства» — которая привлекла внимание молодого философа Карла Маркса. 30 ноября 1847 г., выступая с лекцией в Лондонском просветительном обществе немецких рабочих, основоположник всех будущих побед с удовлетворением отметил: «Мы знаем, что высшей идеей в христианстве является жертвоприношение людей. Даумер доказывает в своей недавно вышедшей работе, что христиане действительно умерщвляли людей и во время причастия ели человеческое мясо и пили человеческую кровь. Этим он объясняет, почему римляне, которые терпимо относились ко всем религиозным сектам, преследовали христиан, и почему позднее христиане уничтожили всю языческую литературу, направленную против христианства. Сам апостол Павел горячо протестует против того, чтобы к причастию допускали лиц, не вполне посвящённых в таинства… Эта история, как она изображена в работе Даумера, наносит христианству последний удар; спрашивается теперь, какое это имеет значение для нас. Это даёт нам уверенность, что старое общество идёт к своей гибели, что рушится всё это здание обмана и предрассудков».

…Причины тщетности попыток объяснить что-то про Христа, Евхаристию и Евангелие — будь то на заре христианства, будь то в эпоху его господства и накануне сокрушительных трагедий XX века — очевидны и понятны. Язычникам — от несмысленного вольноотпущенника до кесаря-философа и от кесаря-философа до молодого немецкого философа — наследника всех предшествующих веков человеческого знания — легче поверить в людоедство, чем в Причастие.

Знания, разум, навыки мышления и творчества дарованы всем этим людям как волшебное зеркало, но отражается в нём пустота. Унылая, пошлая и агрессивная. Такая, которую пародировал Остап Бендер в своей полемике с ксендзами — «Бога нет! Это медицинский факт!» — только исступлённая, исполненная мрачного серьёзного «знания как надо». И вот, прыгая и подскакивая в своём исступлении по известной украинской схеме, они встречают — не патриарха и не папу — а Христа, стоит Ему хоть на миг заглянуть под густые тучи неверия и нарциссизма. Встречают теми самыми бесовскими воплями, которыми встречали Его две тысячи лет назад: «Оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришёл погубить нас! знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий» (Мк 1:24).

Да, именно так. Потому что даже их вопли про «медицинский факт» — это вопли «знаем Тебя, ненавидим Тебя и не хотим Тебя». И потому что даже их попытки перевести стрелки «священного трепета» на достижения науки — не срабатывают. Они скачут по майданам разрушенных ими до основания стран или по страницам соцсетей — скачут и восклицают: «Удивительно, что в 21-м веке параллельно с открытием гравитационных волн и редактированием генома такие вот «уполномоченные» все ещё существуют» (под «уполномоченными» понимаются патриарх и папа).

А отвечают им не Христос со Ангелы Его, а простые (а точнее, выдающиеся и очень авторитетные) американские физики — Чарльз Мизнер, Кип Торн и Джон Арчибалд Уилер, авторы легендарного трёхтомника «Гравитация», переведённого и выпущенного в СССР в 1980 г. Тогда я, в то время начинающий студент-астрофизик, дорвавшись до этой великой, красивой и очень трудной книги — с огромным объёмом знаний, с изобилием высокой математики — сперва просмотрел-пролистал её до конца. В этой книге было всё. Начиная со Специальной теории относительности — через четырёхмерную геометрию искривлённого пространства-времени в Общей теории относительности — к концепции Большого Взрыва и рассуждениям о космогонии, в том числе о попытках — на фоне уже подтверждённых экспериментально данных о расширении Вселенной, взорвавшейся из ничего более десяти миллиардов лет назад, — доказать её бесконечное циклическое существование — от расширения к сжатию, а потом опять к расширению. Эти попытки всё никак не могли увенчаться успехом — что-то не складывалось, получалось, что Вселенная расширяется и сжиматься не будет никогда. И тогда на предпоследней странице третьего тома я прочитал такие слова: «Не могла ли Вселенная вместо того, чтобы прийти к сегодняшним условиям путём «воспроизводства» после предшествующего цикла, быть в каком-то странном смысле «ввергнута в бытие» при участии Кого-то, Кто действительно является участником происходящего? С этой точки зрения концепция циклов кажется совершенно неверной. Вместо этого важнейший акт — акт участия. «Участник» — это, несомненно, новое понятие, к которому приводит квантовая механика; оно заменяет собой устаревшее понятие «наблюдателя» в классической теории — человека, стоящего за толстой стеклянной стеной и безучастно наблюдающего за происходящим вокруг него. Этого не может быть, говорит квантовая механика. Необходимо принять участие даже в поведении скромного электрона: только тогда удастся придать какой-то смысл его импульсу и положению в пространстве. А вдруг этот твёрдо установленный факт представляет собой крошечную верхушку гигантского айсберга? Не «участие» ли придаёт смысл Вселенной?»

Конечно, тут же — подстрочно — последовал нерешительный протест «Прим. Ред.»: «Некоторые другие рассуждения авторов носят абстрактный характер, и мы не можем с ними согласиться». А я был даже не агностик — а последовательный и убеждённый физикопоклонник. И именно поэтому именно они — Мизнер, Торн и Уилер — стали первыми в моей жизни Свидетелями, которые смогли до меня достучаться. Ну, как достучаться? Так, слегка, заронили первое сомнение в правомочности пустоты.

Пустота — она всякая бывает. Есть очень существенная, живая пустота — вакуум. Это ещё Эйнштейн доказал. Вот и гравитационные волны — это же рябь на поверхности пустоты, но это и расширение Вселенной, это и чёрные дыры, и разбегание галактик. В общем, эта пустота наполнена Присутствием. Наполнена Светом.

И какой же пошлой, скверной и безнадёжной предстаёт другая пустота, имя которой — бездна, и которая так яростно и безнадёжно пытается заглянуть в зеркало бытия пустыми глазами нашего неверия.