Александр Горбаруков, ИА REGNUM

Среди многочисленных польских партий и движений есть одна, которая то уходит в глубины, то поднимается на поверхность, но является в изменчивом варшавском салоне исторической константой последних столетий. Если бы кто-нибудь решился придать этой партии институциональный характер и дать ей имя, то им бы стало — «Польша между». Польша между Западом и Востоком, между Австро-Венгрией, Пруссией и Российской империей, между Берлином и Москвой. 25 лет назад после того, как на смену Польской народной республике пришла III Речь Посполитая, казалось, что для Варшавы начинается новая эра по-настоящему суверенного развития и процветания в семье европейских народов. Уходила в прошлое фрустрация советского прошлого, заставлявшая польских руководителей постоянно гадать во время вызовов в Советский Союз, а что скажет Москва. Элита объясняла народу, что Североатлантический альянс — это не «агрессивный» Варшавский договор, а Европейский союз — не «авторитарный» Совет экономической взаимопомощи. И неважно, что в последних двух международных организациях Польша с самого начала выступала на правах учредителя, в то время как к НАТО и ЕС она присоединялась в числе одной из последних. В Варшаве были уверены, что теперь у них развязываются руки для проведения новой политики, позволяющей стать региональным лидером, который приведет — как традиционный покровитель — в «западный рай» свои бывшие окраины — соседние Белоруссию и Украину.

Со своей стороны Польша выполняла союзнические обязательства. Как когда-то в 1968 году польская армия приняла участие в операции «Дунай», направленной на подавление «Пражской весны», так в 2000-х годах она же по зову Вашингтона отправилась в Ирак и Афганистан. Правда, в отличие от событий в Чехословакии, где военные потери составили лишь десять человек и то потому, что солдаты гибли из-за неосторожного обращения с оружием, был случай самоубийства, а еще один солдат по пьяни ранил двух своих сослуживцев, Ближний Восток оказался более опасным местом. Но что это значило по сравнению с чувством гордости за оказанную помощь «нашему американскому союзнику». Польша чувствовала себя в безопасности, и не столько потому, что состояла в НАТО, сколько потому, что воспринимала восточного соседа, Россию, слабой и дезорганизованной. События в Грузии в 2008 году, но гораздо больше на Украине в 2014—2015 годах ужаснули Варшаву тем, что вопреки надеждам Москва оказалась не в руинах, показала свою мощь и способность сопротивляться внешнему давлению. Польские эксперты обнаружили опасный для себя сценарий. Наиболее дальновидные из них прямо говорят, что нет особых вызовов для безопасности Польши со стороны российского «военного вторжения», поскольку все еще «хуже» — Россия претендует на созыв очередного «Венского конгресса», на котором великие державы установят новый порядок на Старом континенте, и европейские флагманы готовы откликнуться на это предложение. Для Варшавы, остро и тонко чувствующей историю, Венский конгресс — место, где было ликвидировано созданное в 1807 году по условиям Тильзитского мира польское Великое герцогство, протекторат наполеоновской Французской империи.

Европейский союз прикрыт американским «зонтиком», что позволяло ему долгие годы не задумываться о геополитике и военной стратегии. Польша надеялась, что она сможет максимально эффективно использовать этот фактор в интересах своего развития. Но так уже не получается. И не случайно бывший дипломат, ныне эксперт Центра стратегического анализа Витольд Юраш замечает, что «польскому мышлению необходима прежде всего геополитика, добавлю для ясности — не только в сфере компетенции МИД и министерства обороны, геополитика является также четким ориентиром для принятия решений во внутренней политике». Но для этого должна измениться польская элита, не только чиновники, но и интеллигенция. Пока же власть, по замечанию главного редактора ведущей консервативно-либеральной газеты Rzeczpospolita Богуслава Хработы, по-прежнему сохраняет «полуколониальную ментальность». В конце концов, непонятно, какие принципиальные отличия от советских времен имело постыдное решение о предоставлении баз польской внешней разведки под пыточные тюрьмы ЦРУ в первой половине 2000-х годов? Особенно, с учетом того, что Вашингтон полностью ее вывел из юрисдикции властей Польши, занимаясь там постыдными делами, которые не решался делать на американской территории. Разве не было это унизительным для Польши, разве действующие на тот момент президент Александр Квасьневский и премьер-министр Лешек Миллер не потому ли так легко решились отказаться от суверенитета над частью польской земли, потому что боялись реакции «американских партнеров», а в их головах второй «старший Брат» заменил первого, задается вопросом Хработа.

США не будут выполнять за Польшу ее «домашнюю работу», впрочем, как и остальные страны. Вашингтон, безусловно, может пойти на то, чтобы «успокоить» Варшаву, разместив на ее восточных границах системы ПВО и отправив туда какое-то число танков. Однако вызовы для Европы и для Польши лежат в настоящее время в других плоскостях. Американские ракеты не решат проблему евро и Греции, а танки не расстреляют волны беженцев из Ближнего Востока и Африки, тем более — не ударят по российским газопроводам, существующему «Северному потоку» и намеченному «Северному потоку 2», которые связывают Москву и Берлин. Пока бывший министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт излучает уверенность в том, что миграционный кризис и другие пожары, пылающие за границами Евросоюза, приведут к большему единению Европы, другие эксперты настроены не так оптимистично. Как говорит профессор Богдан Гуральчик из Европейского центра Варшавского университета, раньше можно было думать, что «нас объединяет Путин, но его вхождение в Сирию меняет геостратегию и уже виден другой подход Германии и Франции», а ломает ЕС кризис с беженцами, который «воссоздал на самом деле разделение на Восточную Европу и Западную».

Может быть, Польша и хотела бы оказаться в Западной Европе, но там монопольно царствует Германия, отодвинувшая в сторону даже Францию. А в Восточной Европе быть Варшаве не так комфортно по тем причинам, по которым Вышеградская группа, где Польша находится вместе с Венгрией, Словакией и Чехией, демонстрирует разные скорости движения и отличные друг от друга стратегии: в борьбе сначала за благосклонность Европейского союза, а сегодня, как говорят некоторые публицисты, «скорее, за симпатии Путина». В этом забеге на длинную дистанцию, что в первом, что во втором случае, Польша априори оказывается аутсайдером. «Симпатий Москвы» варшавский салон не ищет, но и «симпатии Берлина» для него неудобны. В конце концов, немецкий медведь умеет сжимать в своих объятиях не менее жестко, чем русский. «Наше историческое проклятие — это положение между Россией и Германией. — замечает профессор Гуральчик. — Зажимают нас то с одной, то с другой стороны, а иногда, как в случае пакта Молотова-Риббентропа, с обеих одновременно. В этом смысле мы должны быть особенно чувствительны к проявлениям немецкой гегемонии, тем более, что до одной трети нашего товарооборота ведется с Германией». Таким образом, в ситуации серьезных кризисов, с которыми сейчас сталкивается Европа, вновь на поверхность политической жизни выходит на свет неофициальная и незарегистрированная партия «Польша между». Каждый раз ее «правление» заканчивалось для страны неудачами. Но пока что Польша все же не достигла дна, чтобы отскочить от него и выплыть на поверхность. Это испытание варшавскому салону еще предстоит пережить.