Защитит ли Россия себя от территориальных претензий Эстонии?

13 октября 2015

Время чтения 6 мин

Памятник воину Красной Армии (Бронзовый солдат), осквернённый эстонскими неонацистами. Таллин

Официальный Таллин вновь упомянул Юрьевский (Тартуский) мирный договор между СССР и Эстонской Республикой, существовавшей с 1918 по 1940 год, в контексте договора о границе, который был вторично подписан между нашими странами в 2014 году и в настоящее время ожидает своей ратификации.

В этой позиции эстонской стороны нет ничего нового. Таллин всегда заявлял, что современная Эстония является государством-правопреемником довоенной Эстонии. Отсюда значение Юрьевского договора 1920 года, ставшего первым международным актом Эстонской Республики после провозглашения своей независимости в 1918 году. РСФСР, соответственно, стала первым государством мира, признавшим Эстонию в качестве независимого государства.

Российская сторона такого правопреемства не признаёт и делает это совершенно обоснованно, поскольку между прекращением существования Эстонской Республики в 1940 году и созданием в 1991 году нового эстонского независимого государства пролегал период более чем полувековой эстонской государственности в составе СССР. Решение о провозглашении независимости Эстонии принимал в 1991 году законодательный орган — Верховный Совет — сформированный по законодательству СССР. Либо этот эстонский Верховный Совет существовал, и тогда не было оккупации, либо была оккупация, и тогда эстонского Верховного Совета, как и выборов в него и много-многого другого значимого для современной Эстонии как государства не существовало.

Единственной возможностью преодоления этого столкновения историко-правовых подходов был вариант, который был разработан в МИДе России осенью 2004 года. Предлагалось сопроводить заключение договоров о границе с Эстонией и Латвией подписанием двусторонних политических договоров (или деклараций) об основах отношений, в которых, помимо обязательств сторон в военной, политической, экономической и правозащитной сферах, содержалась бы также трактовка проблемных вопросов совместной истории. Эта трактовка была призвана исключить их использование в ущерб добрососедству, в том числе и для выдвижения территориальных претензий. Под давлением США и ЕС российская сторона от официального выдвижения такого предложения отказалась.

Дальнейшая история известна. Рига и Таллин попытались сопроводить подписание договоров о границе с нами или их ратификацию односторонними политическими заявлениями, оставляющими за ними возможность вернуться к своему «праву» на прохождение границ с Россией по линиям разграничения, установленным договорами 1920 года. От российской стороны потребовались немалые усилия, вплоть до отзыва своей подписи под договором с Эстонией, чтобы наши «партнёры» от подобного рода попыток отказались.

Тем не менее латвийская сторона затвердила свою позицию решением Конституционного суда от 29 ноября 2007 года, а именно признала включённую в закон о ратификации этого договора ссылку на принцип нерушимости границ противоречащей Конституции Латвии. Сделано это было, напомню, в условиях, когда констатация Латвией своей приверженности этому принципу рассматривалось российской стороной как непременное условие подписания и ратификации российско-латвийского договора о границе. Так, заместитель министра иностранных дел России Владимир Титов, представляя несколькими месяцами ранее этот документ в Государственной думе, отметил: «Зафиксирована приверженность Латвии принципу ОБСЕ о нерушимости границ. 17 мая латвийский Сейм ратифицировал этот договор без каких-либо политических увязок и оговорок, а 30 мая латвийский закон о ратификации, в котором также имеется ссылка на принцип нерушимости границ, вступил в силу». Эту весьма и весьма чреватую выходку латвийской стороны официальная Москва тихо «проглотила».

Теперь, похоже, после неудачи с односторонней политической декларацией по такому же пути намеревается пойти Таллин, решив включить «несколько предложений» по поводу Юрьевского (Тартуского) договора в «юридическую справку», входящую в пакет документов к ратификации.

«Какое значение в двустороннем контексте могут иметь решения конституционных судов и тем более юридические справки?» — ухмыльнутся некоторые. А я напомню такой факт: вывод о том, что западные державы признают Западный Берлин землей ФРГ, был сделан ещё в Решении Конституционного суда ФРГ от 21 мая 1957 года (для справки: http://law.edu.ru/book/book.asp?), и именно этот подход был пронесён западногерманскими юристами через все связанные с Берлином события 1960−1980-х годов, пока не реализовался сначала частично в Четырёхстороннем соглашении по Западному Берлину 1971 года, а потом, окончательно, в 1990 году.

Хотелось бы, конечно, взглянуть на эти эстонские новые «предложения», но в любом случае понятно, что тема правопреемства по отношению к первой эстонской республике имеет для эстонской этнократической элиты особое значение. Она постоянно присутствует в её политическом самосознании и при первой возможности будет неизбежно трансформироваться в политическую позицию. То же самое верно в отношении этнократов-латышей.

Нам, российской общественности, и российским политикам важно постоянно помнить, с кем были заключены эти договоры о границе (Литва в данном случае не исключение, хотя и не фигурировала в моём рассуждении ранее, поскольку территориальных проблем в контексте заключения с ней договора о границе не возникало). Речь идёт о странах, суть политики которых в отношении России сводится к нескольким простым вещам. Во-первых, максимально осложнять условия для выстраивания Россией отношений с ЕС и США. Во-вторых, усиливать присутствие НАТО в непосредственной близости от границ России. В-третьих, продолжать ассимиляцию нетитульного населения. В-четвёртых, вести дело к пересмотру приговора Нюрнбергского трибунала по нацистским преступникам. В-пятых, марать память о советском солдате как главном освободителе Европы от германского нацизма. В-шестых, искажать правду обо всём, что касается существования СССР. И при всём этом, в-седьмых, получать максимальные экономические возможности на российском направлении.

Кто-то скажет, что именно с такими странами как раз и важно иметь действующие договоры о границе и ради этого можно пойти на некоторые уступки, на что-то закрыть глаза. Не соглашусь. Во-первых, потому что все последние четверть века отсутствие этих договоров не мешало нам держать наши границы на этом направлении в неприкосновенности. Во-вторых, потому что (и это, пожалуй, самое главное в обсуждаемом нами сегодня контексте) речь идёт о странах, последовательно действующих в русле внешней политики их главного патрона — США. А суть этой политики сводится к тому, чтобы рассматривать международные документы только в контексте выдвижения требований по их соблюдению в обстоятельствах, когда это выгодно им, и только в отношении противников или «друзей», которых надо «поставить на место». В отношении себя и верных сателлитов международные обязательства в качестве обязательных к исполнению США и их союзниками не рассматриваются.

Жизнь, однако, идёт вперед и постепенно учит защищать международные позиции страны даже современную мало расположенную к этому российскую элиту. Со времени бездарного визита в Россию министра иностранных дел Эстонии Паэта, в ходе которого и был вторично подписан российско-эстонский договор о границе, прошло полтора очень не простых для нашей страны и международных отношений в целом года — из числа тех, когда год идёт за два, а то и за три. Будем надеяться, что они не прошли бесследно и для тех, кто будет готовить ратификацию российско-эстонского договора о границе в Москве.