Иркутск, 12 октября, 2015, 18:05 — ИА Регнум. — В рейтинге «протестности» на первом месте оказались Иркутская и Челябинская области соответственно, а Москва и Петербург занимают пятую и шестую позицию. Почему, на ваш взгляд, периферия «взлетела», оттеснив столицы?

— На периферии более активная политическая конкуренция. Частично это связано с конфликтами «мэр-губернатор», частично со сменой власти в связи с приходом новых губернаторов, с изменением элитного баланса и, соответственно, с борьбой против губернаторов региональных элит или контрэлит.

Например, Челябинская область. Здесь к власти пришла магнитогорская команда (администрация, в значительной степени сформированная из магнитогорцев, к этой же группировке принадлежит глава региона). Старая челябинская элита ощущает некую ущемленность. К тому же та группа элит, которая в свое время активно воевала против Михаила Юревича, почувствовала себя обделенной — оказывается, они таскали каштаны из огня не для себя, а для магнитогорцев. Кроме того, есть очень серьезное влияние силовиков, особенно регионального управления ФСБ.

Сказываются и интересы внешних для региона бизнес-групп, среди которых я бы выделил Русскую медную компанию, которая не удовлетворена сотрудничеством с областной администрацией по вопросу Томинского ГОКа. Заметно усиление, наверное, единственного сегодня харизматика в Челябинской области — Валерия Гартунга, который во главе списка «Справедливой России» на этих выборах дал лучший по стране результат на выборах в региональное законодательное собрание. Понятно, что сохранились интересы группы экс-губернатора Михаила Юревича, у которого остался очень серьезный и финансовый ресурс, и медийный.

Я бы не сбрасывал со счетов и вице-президента «Газпромбанка» Михаила Гришанкова, который в данный момент в челябинские дела не вовлечен, но все равно является тяжеловесом по своему бэкграунду и в этих элитных играх в какой-то момент может оказаться «джокером», который способен коренным образом поменять расклад.

Учитывая существующее напряжение и пока не выстроенную систему сдержек и противовесов между этими группами интересов, я думаю, что в Челябинской области могут попытать счастья радикальные оппозиционеры типа ПАРНАСа. В условиях, когда отсутствует межэлитный баланс и существует большое количество конфликтов, в том числе конфликтов публичных, можно попытаться расшатать ситуацию, даже имея не очень большие ресурсы. Пока в Челябинской области у политического менеджмента в этом регионе не достает сил и возможностей, что еще больше ослабляет губернатора.

— Может ли Челябинск оттеснить Иркутскую область и стать лидером по протестным настроениям?

— Все зависит от качества политического менеджмента в регионе и качества переговорных процессов с элитными группами. Если удастся выстроить баланс региональных и внешних элит, я думаю, что этот риск не велик. Если система будет разбалансирована, я думаю, что, да, уровень протестности может возрасти.

— Эксперты также отмечают, что для протестных настроений очень большое значение имеет социально-экономическая ситуация в регионе. Как в этом контексте можно рассмотреть лидеров этого рейтинга — Челябинскую, Иркутскую, Свердловскую, и Новосибирскую области.

— Во всех регионах наблюдается падение промышленного производства, но оно пока не является критичным. Ключевыми факторами, влияющими на рост протестных настроений в названных четырех регионах, являются именно процессы внутриэлитной борьбы, а не объективная социально-экономическая конъюнктура.

— В столице Свердловской области мэром и так является оппозиционер. Как дела обстоят у него, с учетом того, что регион в лидерах протестных настроений?

— Евгений Ройзман, на самом деле, не является значимым игроком. Реально в Свердловской области сегодня три основных игрока. Это группа Сергея Собянина, представленная Куйвашевым, екатеринбургская городская группа, мозгом которой является вице-мэр Владимир Тунгусов (одним из союзников этой группы на данный момент является Ройзман) и группа «Уралвагонзавода» — полпред Игорь Холманских и мэр Нижнего Тагила Сергей Носов. К ним примыкают более мелкие и большое количество федеральных бизнес-групп, вроде того же Вексельберга, «Русала» и т. д. Но, я думаю, что сегодня все-таки главный нерв Свердловской области — это противостояние города и области, и, конечно же, проблема самого губернатора Куйвашева, который не стал своим для региона. Если говорить о Новосибирской области, то у меня иногда складывается впечатление, что там вообще нет губернатора. Реально в регионе самой влиятельной группой является группа бывшего губернатора Виктора Толоконского, олицетворяемая первым вице-мэром Новосибирска Виктором Игнатовым. «Единая Россия» смогла получить достойный результат на выборах в областной и городской совет в Новосибирске исключительно благодаря ручному управлению со стороны федеральной «Единой России» и лично Сергея Неверова. Поэтому, на самом деле, в Новосибирской области, я бы сказал, что сегодня существует вакуум власти.

— Что в контексте межэлитных конфликтов скажете о лидере рейтинга — Иркутской области? — Иркутская область — это регион, где сейчас происходит большой передел, причем, по сути дела, в регионе взяла власть одна строительная компания. Так что я думаю, что там очень скоро начнется очень активная внутриэлитная борьба.

И я бы отметил еще Красноярский край. С одной стороны, красноярский губернатор, а с другой стороны, большое количество внешних интересантов, крупных промышленных групп. Фактор Анатолия Быкова, который там сегодня является основным оппозиционером. И активнейшая борьба за власть в городе Красноярске. Так что я думаю, что рост уровня протестности в Красноярском крае может быть просто стремительным.

— То есть у «варягов», по вашим словам, возникают самые большие проблемы?

— Это так. Но это не самый важный фактор, хоть и значимый. Так получилось, что в регионах, где губернаторы-«варяги», напряжение больше. Но, с другой стороны, в Новосибирске сидит местный Владимир Городецкий — и в то же время там просто из рук вон плохой политический менеджмент областной администрации, я бы даже сказал, он просто отсутствует.

— Как обстоят дела с политическим менеджментом в Москве, которая заняла пятое место в рейтинге?

— Сергей Собянин перестал быть «тефлоновым» — я думаю, это самое главное, что произошло за последний год. К нему начал липнуть негатив. За последнее время накопилось достаточно большое количество проблемных блоков, каждый из которых был бы, наверное, не критичен, но в итоге накопилось несколько проблемных узлов. Я имею в виду сокращения в сфере образования и здравоохранения, историю с расширением зоны платной парковки, безумное постоянное перекладывание дорожного покрытия — по пять раз на одном и том же месте, всевозможные праздничные мероприятия, которые

воспринимаются как пир во время чумы. Я думаю, что у Собянина в течение ближайшего года возникнут достаточно серьезные проблемы. И если ситуацию не начнут выравнивать хотя бы по нескольким из обозначенных мной направлений, Госдума может оказаться в крайне неприятной для правящей партии ситуации.

— Есть мнение, что судьба губернатора во многом зависит от того, кто же «прикрывает» его в федеральном центре. Как у перечисленных губернаторов выстраиваются отношения с федеральным центром?

— Губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев — это в чистом виде Собянин. Но у последнего у самого сейчас проблемы. Мэр Новосибирска Владимир Городецкий — без федеральной поддержки в рамках путинского политбюро 2.0, и это создает для них дополнительную уязвимость. У Сергея Левченко нет поддержки, но он — новенький, и я думаю, что в течение ближайшего года его трогать не будут. За челябинским губернатором Борисом Дубровским стоит Виктор Рашников. Но он все-таки только кандидат в члены политбюро. То есть эта «крыша» не является такой железобетонной броней.

В этом смысле у Дубровского позиции слабее, несмотря на то, что с точки зрения политического менеджмента его команда работает все-таки несколько лучше, чем команда Куйвашева. С другой стороны, у Куйвашева поддержка на уровне полноправного члена политбюро, а у Дубровского — только кандидата в члены политбюро.