Астана, 1 октября, 2015, 10:45 — ИА Регнум. Что ждет казахстанские школы, готовы ли к очередной масштабной реформе образования учителя, ученики и их родители, обсудили эксперты на заседании аналитической группы «Кипр».

Как пояснила Сауле Каликова, советник по вопросам общественной политики Фонда Сорос-Казахстан, рамки реформы образования определяются в стране одним основным документом: Государственной программой развития образования Республики Казахстан на 2011−2020 годы, в которой предусмотрено изменение структуры и содержания образования. Во-первых, решено переходить на 12-летнее образование, причем график перехода предусматривает запуск экспериментальной апробации в 30 пилотных школах уже в текущем учебном году. Во-вторых, решено ввести трехъязычное образование. Здесь предполагается, что с начальных классов дети будут изучать русский и казахский плюс английский, а в основной и старшей школе на трех языках будет вестись уже обучение по предметам.

Сауле Каликова обратила внимание, что толчком к решениям о масштабных преобразованиях послужило выступление президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в январе 2014 года, где он, в частности, сказал: «Выпускники школ должны знать казахский, русский и английский языки. Результатом обучения школьников должно стать овладение ими навыками критического мышления, самостоятельного поиска и глубокого анализа информации».

Каликова отметила, что по результатам Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся, осуществляемой под эгидой Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) с 2000 года, в 2012 году по математике казахстанские школьники отставали в среднем на 2 года от своих сверстников из стран ОЭСР. «Около 45% учащихся не достигли порогового уровня грамотности, что значительно выше, чем в среднем по ОЭСР (23%)», — отметила эксперт.

Также, ссылаясь на данные Минобразования, Каликова сообщила, что казахстанские ученики отстают от своих сверстников в ОЭСР и по другим направлениям, сделав вывод, что «основная масса детей, заканчивающих казахстанские школы, выходят из нее, не имея ни прочных знаний по основам наук, ни широкого набора навыков функциональной грамотности».

Профессор Казахстанского института менеджмента, экономики и прогнозирования Жулдыз Смагулова в своем выступлении больше внимания уделила грядущему трехъязычию школ. «Не всегда многоязычие — это педагогическая необходимость», — сразу отметила Смагулова.

«Есть такие понятия в теории усвоения языка, как критический период, потеря языка, семилингвизм и фоссилизация. Если мы вводим язык слишком рано, если еще не консолидизировалась система первого языка, что происходит? Происходят следующие вещи: первый язык просто пропадает, и многие из нас — ходячие примеры подобной ситуации, когда мы начали говорить на казахском языке, потом пошло образование на русском, и казахский благополучно забылся, остался на бытовом уровне или уровне пассивного понимания. Или у нас есть масса детей, которые учились на казахском языке, дома они говорят на русском, на каникулы их отправляли учить английский, потому что всегда планировалось, что они пойдут учиться за границу или к нам. Так вот, эти дети не говорят ни на одном языке нормально. Это называется семилингвизм. Кроме того, когда вы даете ребенку язык, должно быть аудирование, говорение, и если всех этих факторов нет, наступает фоссилизация. Она обычно наступает на уровне Intermediate level — вроде бы человек уже может общаться и — а зачем дальше развивать язык? Когда мы принимаем решение, что мы хотим обучать наших детей на трех языках, наверное, нам надо задуматься об этих проблемах», — заметила эксперт.

Смагулова обратила внимание на то, что не все дети готовы к реформе: «Говорить о том, что все дети придут в школу и одинаково усвоят все три языка на том уровне, который мы хотим, — это невозможно, потому что там много индивидуальных языковых, когнитивных, коммуникативных и социальных факторов. Не у всех детей одинаковый доступ к языковым ресурсам. Не у всех одинаковая способность усваивать языки, не говоря уже о том, что есть дети с нарушениями, с дислексией. Как от таких детей можно ожидать, что они на всех языках должны будут писать хорошо, критически мыслить и творить на этих языках?»

Эксперт рассказала, что накануне обсуждения участвовала в конференции по многоязычию, организованной Министерством образования Казахстана. «Часто звучало, что мы будем преподавать предметы: мы готовим словари, учим два языка одновременно в классе, то есть, например, учат на русском языке математику и одновременно даются термины (на другом языке), но мы должны понимать, что знание предметной лексики — это не есть знание языка и не есть знание предмета», — считает профессор.

«После этой конференции я задумалась над таким вопросом. У нас министерство образования само придумывает программы, сами их внедряют, сами себя оценивают, сами себя хвалят, а где вообще голос народа? Где независимая экспертиза? Она должна быть на каждом этапе — у нас ее нет. Вот на каком основании они решают? Написали учебник, в следующем году его нельзя в школе использовать, потому что поменяли программу — кто решил? Почему предыдущая программа не работала? Пишут новую программу без учета предыдущего опыта, никакой последовательности», — резюмировала эксперт.

Надо отметить, что представители Минобразования в дискуссии участия не принимали. Официальную позицию озвучила представитель структуры министерства Кульпаш Сариева, старший преподаватель Республиканского института повышения квалификации руководящих и научно-педагогических работников системы образования Казахстана. «Не думайте, что министерство с бухты-барахты это придумало, это экспериментально проверено. Республиканский центр «Дарын» в 30 школах Казахстана проводит эксперимент, в экспериментальных школах «Дарын» по внедрению трехъязычия дети говорят на казахском, русском и английском. И от этого они не стали хуже других, я считаю, это перспектива для Казахстана. Есть экспериментальные данные, поэтому такой пессимизм мне совершенно непонятен», — сказала Сариева.

Дальше она развила свою мысль в несколько необычном ключе: «Казахи очень склонны к языку. Поэтому говорите на ангийском, на русском — пожалуйста — от этого не станете неказахами. Слушайте Курмангазы — он вас сделает казахами. Поэтому я за трехъязычие».

Национальную тему поддержала Анар Фазылжанова, заместитель директора Института языкознания имени Ахмета Байтурсынова. «Надо исходить из того, что язык относится не только к личности, язык еще и показатель нации, один из основных факторов формирования национального сознания. Нам надо не забывать о такой большой категории, как идентичность. Без формирования идентичности ни о каком дальнейшем нашем развитии и речи быть не может, как об отдельном суверенном государстве. Поэтому только через язык формируется мощная идентичность», — заострила внимание эксперт.

Она привела пример из истории России и увязала его с текущими казахстанскими реалиями: «Когда формировалась Российская академия наук, которая сейчас известна всему миру? Когда пришел Ломоносов и возглавил ее, он был прекрасным физиком, химиком, но он первым делом написал не химию, он написал «Русскую грамматику» — стандартизировал холопский русский язык для того, чтобы он стал языком высоких мыслей. У нас в лингвистке есть такой термин, как «русский феномен». Он заключается в том, что если бы тогда Ломоносов не написал «Русскую грамматику» и не потребовал от всех ученых России писать на русском языке свои научные труды, то навряд ли бы первым в космос полетел русский. Это надо иметь в виду. Если казахи будут изучать в Казахстане математику, или химию, или биологию на английском языке, то целый пласт общественного, национального сознания как научного сознания просто выпадет. Я считаю, что это почти игра с атомной бомбой».

Канат Нуров, президент Научно-образовательного фонда «Аспандау» выдвинул свою версию того, чего ради власти страны затеяли реформу. По его мнению, весь вопрос упирается в то, как сохранить русский язык в школах без конфликтов в националистическом ключе. «При всем уважении к проблеме трехъязычия — она действительно глубокая и важная — эта политика же обозначена не просто так, это же социальный компромисс. Надо относиться к этому как форме согласия в обществе между казахскоязычной и русскоязычной средой. А чтобы не было проблем с националистами — ну вот вам еще английский язык. Националисты в чем правы? В реальности это ведь вуалирование сохранения русского языка в школе. Хотим мы этого или нет, будем постепенно переходить на трехъязычие. Рано или поздно добьемся, что и на английском, и на казахском все будут хорошо разговаривать, но пока это вопрос сохранения русского языка, на котором более или менее предметное содержание в школе сохраняется», — поделился мнением Нуров.

От лица родителей свое недоумение выразила журналист Татьяна Панченко: «Я в общей сумме учусь двадцать седьмой год: 10 сама, 11 — дочка, и шестой год учится сын. Я прошла все реформы, какие были, вместе с ними, все учебники. И что я хочу сказать? Тут говорили, что наши дети все это могут и все у нас готово. Вот я открываю учебник по истории Казахстана, по которому учится сын в шестом классе. Об истории древнего Казахстана там написано, что древние люди — кроманьонцы — были высокого духовного уровня, я вам цитирую, у них проявлялись зачатки религиозных представлений, потому что они стали «ложить в могилы предметы быта». Вот у нас сейчас учебники — на уровне «ложить». И это учебник этого года, третье издание — исправленное и дополненное. И на основе вот этого говорится, что у нас будет трехъязычие, абсолютно меняется подход — за один год — что уже нереально, а у нас такой уровень учебников, уровень преподавателей».

Панченко также оценила эффективность школьного обучения языкам: «Моя дочь заканчивала школу и на ЕНТ (казахстанский аналог ЕГЭ. — Прим. ИА REGNUM) сдавала, как и все, казахский язык и набрала неплохие баллы. Когда я ее прошу составить простейшую фразу, она не может этого сделать. Но она смогла ответить на вопросы ЕНТ. Простейшую фразу не может составить — я могу. Она учила язык пять раз в неделю с первого класса. Мне кажется, это уникальная ситуация, когда дети учат 11 лет язык и не могут составить элементарную фразу. Это только у нас, наверное, может быть».

Президент Центра социально-политических исследований «Стратегия», социолог Гульмира Илеуова сообщила, что их организация заканчивает большой исследовательский проект по заказу Министерства образования, и основные выводы исследования созвучны мнениям, прозвучавшим на заседании «Кипра». Однако социолог не разделила общего скепсиса. «Если после 11 лет изучения казахского языка в Казахстане человек на нем заговорит, если реформа к этому приведет, это очень хорошо. Но самый главный вопрос сейчас — это полностью провальная информационно-разъяснительная работа. Надо объяснять людям, что они (в Минобре) делают и к чему хотят привести. Если мы сможем использовать то, что изучали, если так нам объяснят, это будет прекрасно», — считает она.

Напомним, президент Нурсултан Назарбаев поставил задачу по трехъязычному образованию 17 января 2014 года, выступая с ежегодным посланием. В апреле 2015 года президент поручил Министерству образования и науки и Министерству культуры и спорта разработать дорожную карту перехода на трехъязычную модель образования.

Министр образования и науки Казахстана Аслан Саринжипов сообщал, что мероприятия по подготовке к трехъязычному обучению планируется реализовать в рамках второго этапа госпрограммы развития образования — 2016−2020 годы.

Государственная программа развития образования Республики Казахстан на 2011−2020 годы была утверждена в 2010 году. Насколько известно из неофициальных источников, ведется работа над новой редакцией программы, с учетом новых поручений президента.