Персия. 1910-1914. Незавершившийся кризис

Из истории дипломатии и политики. 11

Осенью 1910 г. Извольский оставил свой пост и был назначен послом в Париже. Министром иностранных дел стал С.Д. Сазонов, родственник П.А. Столыпина, с 1909 г. занимавший пост товарища министра иностранных дел. Столыпин и Сазонов стремились обеспечить мирное развитие быстро восстанавливавшейся после проигранной войны и революции России. Для этого было необходимо улучшить ее отношения с Германией. Эта страна оставалась основным экономическим партнером России, во многом превосходя ее политических союзников.

Одной из первых проблем в отношениях с Германией, которые пришлось решать новому министру иностранных дел, стал вопрос о Персии. Кризис в этой стране стал приобретать все более опасные формы. Безвластный регентский совет летом 1910 г. перешел к борьбе с повстанцами Саттар-хана. 5 августа правительство издало указ о разоружении граждан — в течение 48 часов они должны были сдать новые винтовки и маузеры за вознаграждение в 45 туманов, подержанные — за 20 туманов. Все оружие, которое было похищено из государственных складов подлежало безвозмездной сдаче. Несколькими днями ранее меджлис принял решение о создании регулярной армии, которая должна была составить 7 тыс. чел. в Тегеране и 25−30 тыс. чел — в провинции. Поскольку указ о разоружении не был выполнен, а правительство имело в столице около 2 тыс. хорошо вооруженных сторонников против 400−500 у его противников, оно отдало приказ атаковать их вечером 8 августа. При разоружении правительственные части применяли артиллерию и пулеметы, которых не было у повстанцев. Саттар-хан был разбит, ранен и пленен вместе с 300 своими соратниками. Остальные были убиты или рассеяны. Успокоение в результате так и не настало. «Результатом падения престижа власти, — докладывал 7(20) декабря 1910 г. русский консул из Мешхеда, — является полное своеволие повсюду». Часть населения (прежде всего купцы) начала переселяться в русские владения.

15(28) октября 1910 г. под председательством П.А. Столыпина было созвано Особое совещание. Докладчик — Сазонов — предложил на обсуждение «…два дела, имеющих в настоящий момент первостепенное значение, а именно: 1) вопрос о железных дорогах в Персии в связи с постройкой Багдадской железной дороги и с урегулированием русско-германских отношений на почве персидских дел и 2) вопрос об общем направлении нашей политики в Персии ввиду занятого этой страной враждебного к нам отношения». Переговоры с Германией о возможности продолжения железной дороги Берлин-Багдад-Басра в Персию и связанного с этим вопроса об определении границ немецкой экономической зоны в этом государстве начались еще в 1906 г., но в июле 1907 г. прекращены ввиду требований Германии к России, сводившихся к 3 позициям: 1) построить железнодорожную линию, которая соединила бы Тегеран с Багдадской дорогой; 2) воздержаться от препятствия международной торговле путем введения особых тарифов на соединительной ветке; 3) признать принцип свободы торговли в Персии. При этом Берлин отказался как признать за Петербургом право на особые интересы на севере этой страны, так и ограничить свои задачи в регионе исключительно экономической деятельностью.

В августе 1910 г. германский посол в России граф Пурталес в беседе с Сазоновым «…высказал, что в Германии общественное мнение чрезвычайно раздражено не только против России, но и против Берлинского кабинета, не сумевшего достигнуть разграничения русских и германских интересов в Персии. Поэтому этот кабинет весьма желал бы продолжить переговоры, прерванные в 1907 году, и довести их до благополучного завершения.» Достаточно очевидно было, что во время готовящейся поездки императора в Берлин немецкая сторона поставит вопрос о соглашении по Персии и Сазонов хотел встретить эту инициативу подготовленным. Перспектива проникновения германских товаров на персидский рынок, да еще по дороге, построенной Россией, вызвала нарекания Министра торговли и промышленности С.И. Тимашева. Министр путей сообщения С.В. Рухлов присоединился к этому мнению, добавив, что «…он вообще не может отнестись теперь сочувственно к нашему железнодорожному строительству в чужой стране. Имеется немало линий, весьма нужных для самой России, тщетно ожидающих своего осуществления за недостатком потребных для того средств».

В результате дискуссий, учитывая то обстоятельство, что строительство пути Берлин-Багдад-Басра, по мнению участников совещания, должен было завершиться не ранее, чем через 10−15 лет, было принято решение принять решение, грозившее наименьшими потерями. Оно сводилось к тому, чтобы прежде всего обеспечить собственные позиции, подкрепив их созданием железнодорожной ветки, связывающей персидскую столицу с основным центром русско-персидской торговли на Каспии. Итоги подвел председательствующий П.А. Столыпин. На будущих переговорах с немцами Сазонов должен был сформулировать русскую позицию следующим образом: «1) мы подтверждаем свое преимущественное право приобретать, когда будет нам удобно, железнодорожные концессии в северной Персии; 2) линию Тегеран-Ханекен беремся выстроить по завершении пути Энзели-Тегеран и при условии персидской правительственной гарантии».

4−5 ноября 1910 г. Потсдаме состоялась встреча Николая II и Вильгельма II. Одновременно Сазонов и статс-секретарь по иностранным делам А. Кидерлен-Вехтер начали переговоры по вопросу о Персии. «Наиболее интересною частью моих бесед с императором, — докладывал о результатах своих встреч с Вильгельмом своему монарху Сазонов, — был обмен мыслей по вопросам о панисламизме и о развитии германских морских сил. По первому из них я постарался обратить внимание Его Величества на опасное с точки зрения интересов России развитие панисламистской пропаганды, идущей из Константинополя и захватывающей постепенно все страны, в которых имеется мусульманское население. Пока, сказал я императору, пропаганда эта оставалась исключительно на религиозной почве, т. е. служила проявлением лишь духовной идеи халифата, мы могли относиться к ней без особой тревоги, ввиду вероисповедной свободы, предоставляемой нашим законодательством мусульманским подданным Государя Императора; но с тех пор, как пропаганда исламизма приняла характер политический, не лишенный революционной окраски, отношение наше к ней должно было измениться. Я считаю своим долгом вполне откровенно высказать Его Величеству, что выступление его в роли покровителя мусульман не может не быть истолковано последними, как поощрение к дальнейшей агитации, и внушает нам поэтому немало беспокойства. Появление нового халифата — «Берлинского» — заметил я, не может не беспокоить России, насчитывающей свыше 20 миллионов мусульманских подданных. Рассмеявшись этому замечанию, император ответил мне, что «Берлинский» халифат не существует и потому не представляет ни для кого опасности».

Кроме того, Вильгельм II заверил, что никогда не допустит, чтобы германский флот в будущем постигла судьба датского в начале XIX века и чтобы соотношение между германским и британским флотами потерпело «малейшее изменение к невыгоде Германии». Этим он и объяснял «гнев англичан на меня и на мое правительство». Германский канцлер Т. Бетман-Гольвег хотел использовать сложившуюся ситуацию для ослабления русско-английского сотрудничества — России предлагалось не поддерживать антигерманскую политику Великобритании, взамен Берлин давал аналогичные обещания относительно Австро-Венгрии и Балкан. В результате 6(19) августа 1911 г. в Петербурге был подписан русско-германский договор по Персии («Потсдамское соглашение»). Берлин признавал «специальные интересы» России в этой стране, оставляя за собой право на «коммерческие цели». Немцы обязались не добиваться концессий в русской зоне влияния (ст.1); Россия брала на себя обязательство сразу же после окончания строительства железной дороги Берлин-Багдад-Басра получить концессию на строительство смычки с этой дорогой по линии Тегеран-Ханекин, начать строительство через 2 года и закончить его не позже чем, через 4 года после завершения проекта «трех Б». В случае отказа от этой концессии Петербург обязался передать право на нее Берлину (ст.2). Кроме того, Россия обязалась не предпринимать мер для препятствования реализации германского железнодорожного проекта (ст.3). Соглашение не уничтожило напряженности в русско-германских отношениях, и не ослабило русско-британские связи, прошедшие испытание в Персии.

Финансовые интересы Петербурга в этой стране были по прежнему велики. 31 декабря 1910 г. (13 января 1911 г.) в Тегеране был подписан договор между шахским правительством и Учетно-Ссудным банком Персии. Все долги Персии были сведены в сумму 60.416.622 крана (кран — денежная единица и серебряная монета в Персии, весом 4,1427 гр. серебра. 10 кранов равнялись 1 туману), которые Тегеран обязался погасить в течение 15 лет, начиная с 1(14) июля 1910 г. из 7% годовых. Обеспечением выплаты стали доходы северных таможен. В марте 1911 г. Казвинский отряд — основная часть русских войск в стране — был выведен из Персии. В течение всего кризиса Петербург и Лондон продолжали прочно удерживать первенствующие позиции в торговом обороте Персии. На первом месте оставалась Россия с 56,03% общего оборота торговли (86.772 тыс. руб.), 45,31% импорта (39.521 тыс. руб.) и 30,15% экспорта (39.521 тыс. руб.) — также лидирующие позиции против британских показателей по импорту — 27,66% (34.140 тыс. руб.), и англо-индийских по экспорту — 9,95% (6.735 тыс. руб.). Не изменились и основные статьи русского экспорта из Персии — хлопок (12.602 тыс. руб.), сухофрукты (9.573 тыс. руб.) и ковры (8.715 тыс. руб.). Такая же картина наблюдалась в целом и в англо-индийских показателях. Время нефти, как фактора в отношениях с Тегераном, еще не пришло.

Власть регентского совета в Персии окончательно установилась только к декабрю 1911 г. Основные силы повстанцев были разгромлены уже к 1910 г., и в стране установился режим военного управления. Россия и Великобритания признали новое правительство. Для того, чтобы не возбуждать подозрения друг у друга и укрепить контроль Тегерана над собственной территорией и подданными Лондон и Петербург согласились на создание жандармерии под контролем инструкторов из нейтральной страны — шведских офицеров. С их появлением в 1911 году резко ослабела роль проводника русского влияния в стране — Персидской казачьей бригады. Жандармерия стала гораздо большей силой — в ее подразделениях насчитывалось 5700 рядовых. Не последней причиной сокращения русского влияния было и то, что численность инструкторов из Скандинавии (34) в жандармерии превышала такой же показатель русских офицеров в «казачьей» бригаде (не более 10).

Тем не менее, в северной части Персии в конце 1911 г. оставались еще русские войска (25 батальонов и 1 рота пехоты, 25 казачьих сотен, 2 роты и 2 команды сапер, 1 рота искровых телеграфистов, 38 орудий и 42 пулемета). Для решения проблемы снабжения и испытаний в полевых условиях в декабре 1911 года в Джульфу был отправлен отдельный отряд учебной автороты, который обслуживал русские войска, действовавшие в Персии по маршруту Джульфа-Тебриз. Результаты были превосходными. За 2,5 месяца 4 грузовика прошли 22.719 километров, перевезли 22.447 пудов груза и 1505 пассажиров. Пробег 3 легковых автомобилей составил 21.783 километра, на них было перевезено 927 пассажиров и 944 пуда грузов. Первый опыт применения грузовиков и легковых машин для нужд русской армии оказался успешным и был использован для выработки общих требований к отбору и использованию грузовиков в армии. Новый вид транспорта давал высокий уровень экономии средств при перевозках.

Огромное значение приобретал и фактор времени — 25 ноября (8 декабря) 1911 г. в Тебризе вспыхнуло восстание, которое резко усложнило положение немногочисленного русского отряда, расквартированного в этом городе с 250-тысячным населением. 10−12 (23−25) декабря под Тебриз из Джульфы на автомобилях был переброшен 5-й Кавказский стрелковый полк. С его появлением волнения сразу же пошли на убыль, а 14(27) декабря и совсем прекратились. Для укрепления контроля над коммуникациями осенью 1911 г. в Персию был введен еще один, 3-й русский отряд, в зону ответственности которого первоначально вошел участок территории от Казвина до Энзели, а затем и до Тегерана. Последними крупными действиями здесь были операции, проведенные против шахсеванов. В сентябре 1912 г. их глава Баграм-хан сдался русским войскам под Ардебилем и поклялся, что больше не будет воевать против них. Следует отметить, что большая часть кочевников в 1914—1915 гг. выполнила это обещание.

Британия и Россия сотрудничали не только в умиротворении Персии, но и в решении пограничного спора между Тегераном и Константинополем. Значительная часть турецко-персидской границы долгое время не была демаркирована, в принципе как таковой границы просто не было, так как она определялась договором от 1639 года, дошедшим в двух копиях, имевших массу разночтений. Вопрос о демаркации неоднократно возникал в XIX веке, но так и не был решен. В 1905 году, почувствовав ослабление России, турки начали вводить небольшие части своих войск на территорию Западного Азербайджана. Они претендовали на 30 округов в районе озера Урмия, территория которых достигала 1200 квадратных километров. В августе 1910 г. около 300 турецких солдат появились уже в крупном по персидским масштабам городе — Урмия. В 1911 году пришлось посылать небольшой отряд для того, чтобы очистить дороги, связывавшие русское Закавказье с районом озера Урмия. Лишь только к концу июня 1912 года, после начала 1-й Балканской войн, под давлением русских войск турки вывели свои войска из персидских провинций. 4(17) ноября 1913 года в Константинополе был подписан Заключительный Протокол и смешанная русско-британско-турецко-персидская комиссия начала работу по точному проведению границы. Практически все 1780 верст ее были нанесены на карту, установлено 223 пограничных знака, однако именно на спорном участке в районе гор. Хотур к началу I Мировой войны остался разрыв, что сыграло огромную роль в вовлечении Персии в военные действия в 1914 г., без всякого на то желания ее правительства.