Кайзер Вильгельм и Васил Радославов, Ниш, 5 января 1916 года

В ходе войны Болгария понесла значительные людские и финансовые потери. Было убито 579 офицеров и 44.313 солдат, ранено — 1.731 офицер и 102.853 солдата. Общие расходы на войну составили 1.312.645.448 франков (из них собственно расходы на армию и флот составили 824.782.012,2 франка). Это превосходили суммарные затраты Греции (548.214.896 франков, из них 317.816.101 франк на содержание армии и флота), Черногории (103.131.100 франков, из них 100.631.100 франков на армию) и Сербии (600.982.928,13 франка, из них 574.815.500 франков на армию). Общий долг Болгарии на 1 мая 1913 года составил 1.083.289.791 франк. На 15 сентября 1913 г. в стране с населением 4,467 млн чел. насчитывалось 104.360 официально зарегистрированных беженцев. Потеря части Добруджи лишала Болгарию важнейшей сельскохозяйственной области, более того, транспортное положение основного черноморского порта страны — Варны, резко ухудшалось. Приобретенные территории не могли компенсировать потерь, т.к. их устройство требовало времени и денег. Это была национальная катастрофа, и неизбежно возникал вопрос об ответственности за неё. Настроение в стране достигло опаснейшей для режима точки кипения. Все искали виновников катастрофы, как справедливо отмечал один из современников, «все, кто мог, и кто не мог думать». Именно в этой обстановке управление страной перешло к национально-либеральной партии. Её лидер Васил Радославов говорил о сильнейшем разочаровании русофильской политикой предшествующего кабинета, которая и была вопреки фактам и здравому смыслу предложена в качестве объяснения причин катастрофы 2-й Балканской войны тем, «кто не мог думать».

В качестве нового премьер-министра он сформулировал основной принцип своей политики следующим образом: «достижение народных идеалов с помощью Австрии, а не России». (1) Впрочем, эти идеалы, лежавшие в основе Сан-Стефанской Болгарии, были одинаковы для всех болгарских правительств. Для политической стабилизации новое правительство считало необходимым отвести ответственность за развязывание Второй Балканской войны от Фердинанда Кобурга, для финансовой — получить заём в размере не менее 500 млн левов. Когда Радославов запросил отсрочку выплаты займа в 10 млн рублей (25 млн левов), полученного в начале 1-й Балканской войны в России, и получил поддержку своей просьбы, он воскликнул: «А русские остались нашими добрыми братушками!» Внутреннее положение Болгарии было далеко не идеальным. Русофобское правительство В. Радославова на декабрьских выборах 1913 года получило только 2/5 голосов в Народном собрании, оппозиция отказывалась голосовать за бюджет, и Фердинанд сохранил «свое» правительство только благодаря способности маневрировать между партиями-антагонистами среди оппозиции. Для этого особенно пригодилось умение царя развращать политиков и лично прощать их.

«Болгарскую политику ведёт царь Фердинанд, немец и католик, — отмечал в своем дневнике Экзарх Болгарский Иосиф I в марте 1915 года, — поставлен Стамболовым и его партией для того, чтобы вывести Болгарию из подчинения России, настроен против России, который в душе своей привержен германизму и католицизму, против православия и России. При всем этом у Болгарии есть Конституция, но болгарский народ молод и не сформирован национально и политически; нет аристократии, нет буржуазии, нет общественного мнения; народ на 89% крестьяне, а интеллигенция разделена царем на множество партий, которые враждуют между собой, а он управляет и царствует». Партия нового болгарского премьер-министра имела в Собрании всего 6 голосов, тем не менее его правительство продолжало удерживать власть. В марте 1914 года Радославов получил все же небольшое превосходство за счёт доизбранных делегатов из вновь приобретенных территорий в Македонии (в большинстве это были турки). Несколько стабилизировали положение этого правительства германские займы, данные под гарантию табачной монополии весной 1914 года. Укрепление нового курса проходило в обстановке безостановочных нападок на Россию, которую объявляли ответственной за произошедшую катастрофу.

Привычку интеллектуальной Софии обращаться в сторону севера со строгой требовательностью с удивлением отмечали неангажированные современники, которых трудно было упрекнуть в симпатиях к Петербургу. Один из сотрудников французского посольства в Софии писал: «Болгария была не в состоянии принять идею России гармоничного равновесия в устройстве христианских государств на Балканах, потому что эта идея не соответствовала ее мечтам о гегемонии. Тем не менее это разногласие не подрывало возможность достижения компромисса. Болгарин не принял русские идеи, но русский подстраивался под болгарские. «Удивительно точное описание природы подобных взаимоотношений дал в разговоре с Николаем II кн. Г. Н. Трубецкой, имевший в русском МИДе репутацию болгарофила: «Я заметил, что на славянские симпатии вообще трудно полагаться, и что отношения наших клиентов на Балканах напоминают отношение крестьянского мальчика к помещику, который его крестил. В понятиях крестьянина, помещик должен за это помогать ему до гробовой доски, а сам он ничего не обязан делать для крёстного. «Кому Вы это говорите, — перебил Государь, — у меня столько крестников!..» Другой реакции у императора и быть не могло.

Принципы болгарской политики в отношении России были сформулированы самим Фердинандом весной 1914 г. Русский посланник в Софии А. А. Савинский убедил Николая II отправить поздравление к дню рождения болгарского монарха. Тот отреагировал через начальника своей тайной канцелярии. «В первый раз, — сообщал русский дипломат, — передавал мне Добрович слова короля, — государь император обращается ко мне по телеграфу в столь милостивых выражениях, и в них я вижу новое доказательство тех неизменно благожелательных чувств, которые его величество питает к Болгарии. За нами есть грехи, мы сделали массу ошибок, но из милостивых слов государя я вижу, что Россия всё-таки смотрит на нас как на своё детище и готова нам простить наши заблуждения (выделено мной — А.О.).»

Балканские войны привели и к созданию албанского государства. 28 ноября 1912 г. в Валоне (Влера) собрался съезд 83 представителей христианских и мусульманских племён. Они провозгласили независимость и избрали президентом Исмаил-бея, который немедленно обратился за помощью к Константинополю. За независимую Албанию высказалась и конференция послов Великих Держав в Константинополе 20 декабря 1912 г. Наиболее активно за этот проект выступала Австро-Венгрия, по-прежнему стремившаяся не допустить выхода Сербии или Черногории к Адриатике. В результате на конференции послов в Лондоне 29 июля 1913 г. были сформулированы основные принципы устройства будущего Албанского княжества — его «конституция». Она состояла из 11 пунктов: 1) независимость княжества гарантировалась шестью Великими Державами; 2) Турция отказывалась от всех прав на Албанию; 3) нейтралитет нового государства был гарантирован шестью Великими Державами; 4) контроль над гражданской администрацией и финансами переходил к международной комиссии, состоявшей из представителей государств-гарантов и одного албанского делегата; 5) срок полномочий комиссии равнялся 10 годам и в случае необходимости мог быть продлен; 6) комиссия должна была в течение шести месяцев разработать детальный план создания администрации Албании на всех уровнях государственного устройства и представить его на утверждение державам-гарантам; 7) в течение того же времени должна была быть утверждена кандидатура князя, до чего управление страной, её жандармерией и финансами находилось в руках комиссии; 8) офицерский состав жандармерии, ответственной за поддержание порядка, формировался из иностранцев; 9) предоставить кадры должна была шведская армия; 10) использование местных кадров — офицеров, унтер-офицеров и жандармов не ограничивалось; 11) жалованье офицеров производилось из средств государственного бюджета Албании — гарантом выплаты были шесть Великих Держав.

В качестве князя для нового государства Германия и Австро-Венгрия предложили принца Вильгельма фон Вида — 35-летнего капитана германской армии, племянника королевы Елизаветы Румынской. В феврале 1914 г. он приехал в Лондон и произвёл на всех участников конференции прекрасное впечатление. Германо-австрийского кандидата решил поддержать и Лондон. К принцу явилась албанская делегация во главе с бывшим генералом турецкой армии Эссад-пашой, который с охотой демонстрировал своё желание видеть немецкого принца на престоле Албании. Фон Вид сумел за время избрания выучить по-албански несколько фраз, что, если верить отчеёту, вызвало у членов албанской делегации видимое воодушевление. В Дураццо (Дурес) бывший конак турецкого губернатора днём и ночью перестраивался под дворец будущего монарха, собирался сборный отряд гвардии — около 200 местных телохранителей Вида.

Однако этого оказалось недостаточно, и планы Вены обрести очередного союзника на Балканах скоро рухнули. 7 марта 1914 г. князь Вид высадился в Дураццо (Дурес), но, не имея никакой поддержки среди вождей племён, вынужден был свести свое управление к пребыванию под охраной австрийского десантного отряда. Север Албании полностью контролировался Эссад-пашой, местным клановым вождём, который не подчинялся никому. Попытка назначить его премьер-министром не привела к установлению контроля над страной, так как кандидатура Эссада вызвала недовольство других племён. Через шесть месяцев, израсходовав небольшой кредит, фон Вид покинул страну, вернувшуюся в нормальное для себя состояние хаоса.

Положение стран, победивших в Балканских войнах, было также далеко не блестящим. Особенно сложным оно было у Сербии, присоединившей Ново-Базарский санджак, Косово и Вардарскую Македонию, что увеличило территорию её владений на 39 тыс. кв. км (почти в два раза), и население — более чем на 1,5 млн человек (с 2.911.701 чел. до 4.527.992 чел.). Борьба вначале с Османской империей, а затем с Болгарией потребовала от Сербского королевства напряженных усилий, временно ослабивших его в военном и экономическом отношении. Финансы Сербии были расстроены минувшими войнами, запасы оружия и боеприпасов в её арсеналах — израсходованы. Наиболее трудной задачей, стоявшей перед руководством Сербии после 2-й Балканской войны, было утверждение власти Белграда на новых территориях, что колоссальным грузом легло на плечи сербских вооруженных сил, полиции и гражданской администрации. На присоединённых землях, получивших название Нового королевства, проживало многочисленное албанское, болгарское и турецкое население, не желавшее смириться с сербским господством. Это создавало благоприятные условия для враждебных России и Сербии внешних сил, которые сразу после окончания Балканских войн приступили к тайной подрывной деятельности в Албании, Косово и Македонии.

Всего через месяц после окончания 2-й Балканской войны, в сентябре 1913 года земли западной Македонии подверглись крупномасштабному вторжению с территории Албании вооруженных албанских и болгарских отрядов, встретивших поддержку единоплеменного местного населения. В новых территориях оставалось 10 кадровых пехотных полков трёхбатальонного состава, насчитывавших от 1000 до 1200 человек, 21 батарея полевой и горной артиллерии, 2−3 эскадрона кавалерии; общая численность войск в Новой Сербии не превышала 15 тысяч человек, что считалось достаточным для безопасности новых краёв. Русской разведкой был установлен факт руководства отрядами албанцев офицерами болгарской национальности. Для отражения албанского вторжения и осуществления карательной экспедиции были мобилизованы три сербские первоочередные дивизии; всего под знаменами сербской армии в сентябре 1913 года находилось 100 тысяч человек. 24 сентября с кризисом было покончено. Сербия приступила к ответным действиям непосредственно на территории Албании.

В те дни руководство Австро-Венгерской монархии было готово любыми средствами, вплоть до войны, воспрепятствовать продвижению сербских войск к Адриатике. В конце сентября 1913 года начальник Генштаба Австро-Венгрии Франц Конрад фон Гетцендорф и министр иностранных дел граф Л. Берхтольд всерьез обсуждали возможность осуществления военной операции против Сербии; кайзер Вильгельм II лично обещал Конраду поддержку Германского рейха в случае войны с Сербией. «Вы можете быть уверены, — повторил он свое обещание Берхтольду, — что я за вас и готов вынуть меч, как только ваши действия сделают это необходимым… все, что исходит из Вены, для меня равносильно приказу». 5(18) октября последовал австрийский ультиматум Сербии: в восьмидневный срок очистить Албанию. Сербское руководство было вынуждено уступить и вывести свои войска из Албании. Весной 1914 года в сербской Македонии было призвано в армию 13 тыс. болгар. Число дезертиров и скрывшихся от призыва составило около 3 тыс. человек. Некоторые из них образовали вооруженные четы под руководством активистов ВМОРО и начали борьбу с сербскими властями. Македонские призывники на пути в казармы конвоировались сербскими солдатами, при этом новобранцы пели болгарские национальные песни. 15 апреля в Крагуеваце, в Старой Сербии, во время присяги 2200 новобранцев, зачисленных в 23-й Брегальницкий полк, македонцы отказались присягать Сербскому королевству. Командование ответило репрессиями. Полк был расформирован, македонские новобранцы безоружными распределены по сербским полкам, а зачинщики акции неповиновения — казнены.

Схожим положение было и в Греции, также увеличившей свою территорию почти в 1,5 раза и население с 2.666.000 чел. до 4.363.000 чел. Греческое население приобретенных территориях не превышало 25%, негреческое население было объявлено греками, утратившими национальную идентичность: греками-албанофонами, греками-славофонами и греками-туркофонами (т.е. албано, славяно — и туркоговорящими греками). Церкви, принадлежащие болгарскому экзархату, были немедленно закрыты, приходы переданы священнослужителям греческого происхождения, принадлежащим к Константинопольскому патриархату. Сложные проблемы возникли при проведении границы между Грецией и Албанией. Афины категорически отказывались выводить свои войска из спорной территории в районе северного Эпира, связывая её с будущим островов Эгейского архипелага. В результате решением Лондонской конференции от 13 февраля 1914 г. эта территория должна была отойти к Албании, и за это все острова Архипелага должны были отойти к Греции. Исключение делалось только для 3 островов — Имброс, Тенедос и Самофракия, лежащих в непосредственной близости от Дарданелл. Это решение не удовлетворило Грецию, и 28 февраля 1914 г. греки северного Эпира объявили о своей независимости. Это была чистая формальность — в районе оставались части греческой регулярной армии, движение эпиротов возглавил бывший министр иностранных дел Греческого королевства. Албанцы и покровительствующие им турки увидели в этом шаге неофициальную греческую оккупацию спорного района и отказались признать её. Впрочем, Константинополь готов был пойти на уступки в случае присоединения к 3 сохраняемым островам еще 2 — Хиоса и Митилены. В результате отношения между Грецией и Турцией безостановочно ухудшались. Две страны начали гонку военно-морских вооружений. В ответ на заказы дредноутов, сделанные турецким правительством в Англии, греческое заказало два корабля такого же класса в США. К лету 1914 г. Афины и Константинополь медленно, но неуклонно приближались к войне из-за спора о принадлежности островов Эгейского архипелага. Несколько неожиданно стала меняться внешнеполитическая линия Румынии. Приобретя 9.000 кв. километров вместе с Силистрией, эта страна приобрела и 286.000 новых подданных, с мизерной пропорцией румын. Отношения с Болгарией были испорчены, и новый курс правительства Радославова в сторону Вены вызывал в Румынии подозрения в отношении союзника. Они накладывались на другие претензии. Бухарест был недоволен недостаточной, по мнению румынских политиков, поддержкой в балканских войнах со стороны Австро-Венгрии.

В Румынии самым негативным образом реагировали на политику венгерского правительства по отношению к румынскому меньшинству в Трансильвании. Эта политика была столь жесткой, что ее не могли не заметить даже и союзники Австро-Венгрии. «В Бухаресте я имел достаточную возможность наблюдать, — вспоминал Б. Бюлов, — как эта характерная для венгерской национальной политики смесь мании величия и психологической близорукости, фанатической нетерпимости и адвокатской изворотливости вызывает чрезвычайное озлобление среди румын и сербов. Но презрение мадьяр к малым народностям, живущим на землях короны святого Стефана, так прочно укоренилось, что рассуждениями, доводами разума едва ли можно было чего-нибудь достигнуть». Действия Будапешта на подвластных территориях сводились к постоянной и довольно жесткой мадьяризации. На рубеже XIX—XX вв. в Венгерском королевстве проживало около 2,8 млн румын, что составляло до 20% населения Транслейтании и 53,8% в Трансильвании. В основном это были крестьяне (86%) — ни один из городов последней провинции не имел румынского большинства. В том числе и поэтому местные власти были представлены исключительно венграми, количество румынских школ сокращалось из года в год, как и число румынских депутатов в венгерском парламенте. Имея шанс получить фракцию в 69 мест из 413, румыны никогда не имели более 14 депутатов, а на выборах 1910 года, их количество сократилось до 5. С 1890 по 1914 г. около 200.000 румын эмигрировали из Трансильвании в США, и около 100.000 — в Румынию.

Естественно, что подобные процессы не могли не сказаться на румыно-австрийских отношениях. В результате либеральное правительство Ионела Братиану начало отходить от австро-румынских и германо-румынских соглашений 1883 г. и склоняться в сторону Англии, Франции и России. Следует отметить, что этот поворот не имел экономического основания. Румыния в финансовой и торговой сферах была прежде всего связана с Германией и её союзницей Австро-Венгрией. В 1914 г. Германии принадлежало 52% внешнего государственного долга Румынии (1,7 млрд франков), вслед за ней шла Франция (32%) и Бельгия (5%). Большая часть негосударственных кредитов румынских деловых кругов также принадлежала Германии — 30.776.880 фунтов из 63.040.000. Второе место занимала Франция, но долг этой стране был почти в 1,5 раза меньше — 18.500.000 фунтов. В нефтедобыче, которая с начала XX века приобретала все большее значение (добыча нефти выросла с 50 тыс. тонн в 1890 г. до 250 тыс. тонн в 1900 г. и до 1.885 тыс. тонн в 1913 г.), также первенствовала Германия. С 1903 года после долгой войны с American Standart Oil Company они поставили под свой контроль одну из крупнейших нефтяных компаний — «Румынская звезда». К 1914 году уже 37% местных нефтяных компаний контролировались немцами. Второе место занимала Великобритания со своими 30%, вслед за которой шла Голландия с 13% и Франция с 10%. Собственно румынский капитал контролировал только 5,5% нефтедобычи. Центральные Державы занимали лидирующее положение и во внешнеэкономических связях Румынии. С 1889 года Германия занимала здесь первое место по уровню импорта, причем, несмотря на все попытки Англии и Франции потеснить Берлин на румынском рынке, уровень германского импорта постоянно рос, от 29% в 1889 году до 40% в 1913 г. Вслед за немцами шла Австро-Венгрия с 25% в том же году. Само начало Балканских войн было ударом по планам русской дипломатии, а их финальный результат полностью противоречил интересам России. Движение Сербии и Болгарии навстречу друг другу, начатое после переворота 1903 г., закончилось. Сербо-болгарский договор прекратил своё существование, уступив место длительной вражде. На Балканах возникла новая комбинация из четырех стран-победительниц — Сербии, Черногории, Румынии и Греции, противостоящих двум побежденным странам, естественно, стремившимся к реваншу — Турции и Болгарии. Было совершенно очевидно, что тактика изоляции германо-австрийского блока, ради которой Извольский и Сазонов предлагали создать Балканский союз, рухнула, хоть и не по вине Петербурга, и что этот блок, теряя позиции в Румынии, наращивает своё влияние в Болгарии и Турции. Усиление позиций Германии в последней стране было особенно впечатляющим.

* * *

(1) Для того, чтобы читатель получил полную картину политики Кобурга и стамболовистов и её результатов для болгарского народа, имевшего несчастье попасть под их управление, необходимо досказать её историю до конца. Национальными идеалами для В. Радославова и его сторонников было: безусловное приобретение всей Македонии, по возможности, и части южной Сербии с Нишем, по возможности — Салоник и Адрианополя, безусловное возвращение Рущука, а по возможности, и приобретение всей Добруджи. Реализация этой программы превращала бы Болгарию в страну, на территории которой замыкались бы все 3 основные речные и сухопутные пути из Центральной Европы в Турцию: 1) сегмент железной дороги Берлин — Багдад; 2) Салоники; 3) Констанца. Ради этих идеалов Болгария была втравлена в I Мировую войну на стороне Германии, Австро-Венгрии и Турции. 29 сентября 1918 г. был подписан договор о прекращении военных действий между Болгарией и Антантой, предусматривающий разоружение армии и оккупацию страны. Это была капитуляция. Катастрофа 1918 г. была еще большей, чем катастрофа 1913 г. Результатом политики Кобурга и Радославова была потеря почти всей Македонии, Адрианополя и выхода к Эгейскому морю. Болгарский народ дорого заплатил за политику русофобствующих интриганов, отправившихся в эмиграцию — 1,2 млн чел. было мобилизовано, около 76 тыс. солдат и офицеров убито и около 25 тыс. умерло от болезней, около 150 тыс. ранено. Около 275 тыс. гражданских лиц умерло от болезней и голода.