Недавно завершился третий по счету официальный визит в Кабул пакистанской делегации во главе с начальником Генерального штаба Пакистана генералом Рахилом Шарифом и руководителем Межведомственной разведки (ISI) Разваном Ахтаром. С первым из них новый афганский президент Ашраф Гани встречается в Кабуле уже в четвертый раз. В ходе этих встреч обсуждались вопросы сотрудничества в сфере безопасности, в том числе объединение усилий в борьбе с терроризмом по обе стороны государственной границы. Несмотря на то, что руководители Афганистана и Пакистана при официальных встречах называют свои народы «братскими», отношения между двумя странами всегда были враждебными. Если, конечно, не считать те пять лет, когда в Кабуле у власти находились негласно поддержанные и выпестованные пакистанской ISI талибы.

Причин тому много: давний территориальный конфликт по поводу непризнанной афганцами государственной границы — так называемой «линии Дюранда», которая до сих пор не демаркирована и по существу не охраняется, и сконцентрированные там в основном на судьбе свободных пуштунских племен трения. Здесь и длительная история каждого из этих государств, предоставлявшего убежище оппонентам из другого государства, и атмосфера горечи и недоверия на почве разногласий между сторонниками и противниками «талибанизации» и пуштунского национализма, и вопрос о предоставлении убежища для террористов, и обвинения Кабула в проведении политики насильственного выдавливания афганских беженцев из страны, а также в незаконных арестах тысяч афганцев, и многое другое. Одним словом у сторон накопилось много обид и претензий друг к другу.

Однако Кабул и Исламабад полны решимости перешагнуть через них и начать диалог с чистого листа. В пользу этого говорит, в частности, то обстоятельство, что в отличие от Х. Карзая, у нового афганского президента Ашрафа Гани сложились с Пакистаном нормальные отношения. Он совершил визит в Исламабад. Пакистанцы это оценили. Оценили они и то, что после недавнего террористического акта в Пешаваре, в результате которого погибли более 140 человек, в основном учащихся школы, афганская армия по просьбе пакистанских военных начала операцию по ликвидации баз талибов в провинции Кунар. Обе стороны приступили к мониторингу обстановки на совместной границе. Чаще стали встречаться военные и сотрудники спецслужб для координации действий. Заметно уменьшились взаимные обстрелы территорий.

Если бывший президент Афганистана Х. Карзай своими действиями не раз огорчал своих американских патронов (чего стоили его обвинения НАТО в том, что за долгие годы военной операции Западу так и не удалось обеспечить его стране стабильность, зато удалось обеспечить нестабильность в России, куда идет 70% наркотрафика из Афганистана), то Ашраф Гани избрал для себя более гибкую позицию. Во время недавней пресс-конференции в Кабуле он убеждал простых афганцев в решимости и способности навести порядок в стране в соответствии с ранее выдвинутой им же программой модернизации страны, которая, в частности, ориентирует общество на противодействие вооруженной оппозиции. Для этого, по его мнению, начинать следует с диалога с умеренными афганскими талибами, окопавшимися в Пешаваре и Кветте. Тем более что в их рядах началось замешательство, вызванное, с одной стороны, явным дистанцированием от них пакистанских властей, уставших от террористических вылазок своих талибов, а с другой — угрозой их смычки с поднимающими голову боевиками так называемого «Исламского государства». Чувствуя, что кольцо вокруг них сжимается, талибы будут более сговорчивыми и сядут за стол переговоров. Расчет Ашрафа Гани делается на то, что после атак террористов в Пешаваре и Париже политика Исламабада в отношении Афганистана кардинально изменилась и пакистанские военные и ISI заинтересованы в сохранении такого договороспособного афганского лидера, как Ашраф Гани, перестав тайно поддерживать его противников.

В ходе недавней пресс-конференции в Кабуле с участием министра обороны США Э.Картера президент Афганистана, касаясь отношений с Пакистаном, в частности, сказал: «За последние 36 лет непрерывных афганских войн никогда не было лучших условий для мира. Наш подход продуктивен. Мы надеемся, что выбранное нами направление приведет к результату, но мы не можем делать преждевременных заявлений». Ранее ясный сигнал на улучшение отношений между двумя странами поступил и из Исламабада. «Афганистан нам не враг, — заявил премьер-министр Пакистана Наваз Шариф, — наш враг — тот, кого мы вчера поддерживали (читай талибы)». Ну что же. Мяч, как говорится, на стороне талибов. Некоторые из них, конечно же, откликнутся на призыв сесть за стол переговоров, как это уже сделал прибывший на днях для переговоров в Пакистан Кари Дин Мохаммад. Другие, как и раньше, открыто продемонстрируют нежелание общаться с властями своей страны. Активных же лидеров движения, связанных с «Аль-Каидой» и международным движением джихадистов, как это не раз бывало, просто уничтожат.

Как будут развиваться события дальше покажет время. Пока же уместно напомнить, что хотя пуштун из племени ахмадзай афганский лидер Ашраф Гани большую часть своей жизни провел на Западе и по большей части работал на западные структуры, он не может не знать, что многие афганские режимы пытались поставить пуштунов — а это подавляющая часть талибов — под свой контроль. Однако сила вековой племенной солидарности и традиций, сформулированных в свято почитаемом пуштунами кодексе чести — «Пуштунвали», позволяла им всегда оставаться как бы «государством в государстве». И это во многом благодаря такой черте характера, как любовь к свободе. Видный российский военный историк-востоковед А.Е. Снесарев в труде «Афганистан» приводит фразу пуштуна в ответ на упрек англичанина, что у них, афганцев, взаимные распри, волнения: «Пусть мы бедны и у нас льется кровь. Это наше внутренне дело, но мы, афганцы, всегда и прежде всего свободны».

И еще одно замечание. Известно, что любая затянувшаяся война подталкивает военных к насилию в отношении местного населения, провоцирует у них злость и равнодушие, превращает применение физической силы в образ жизни. За время своего пребывания в Афганистане американцы и их западные союзники нажили себе немало врагов в лице пуштунских талибов. И если в обычных условиях пуштун может приветствовать иностранца, уделять ему повышенное внимание, но при этом все равно будет испытывать к нему глубокое недоверие, то в условиях конфронтации будет питать к пришельцу уже самую настоящую вражду и ненависть. Это чувство можно временно «устранить», но полностью вытравить его из сознания пуштуна пока никому не удалось.