Утром в воскресенье из Киева пришли две новости подряд: правительство Украины возобновляет активную часть «антитеррористической операции» на Донбассе; правительство Украины присоединяется к маршу памяти о погибших на Донбассе.

Это та самая болезнь, подробности которой профессор Воланд предложил поэту Бездомному разведать самостоятельно; крестишься на икону в память о погибших и в те же секунды отдаешь приказы, которые приведут к новым смертям, и не пытаешься этих приказов и этих смертей избежать. И все это сопровождается словами президента Порошенко о том, что Украина — миролюбивое европейское государство, и так далее, и так далее.

Один умный политик говорил, что можно обманывать большую часть народа некоторое время, можно обманывать небольшую часть народа долгое время, но нельзя обманывать весь народ все время.

В двадцать первом веке такой обман стал делом более простым: возможности психологического воздействия из телевизора или из интернета таковы, что заставляют публику не только вешать себе лапшу самостоятельно, но и делать это не дожидаясь, пока она сварится.

Тем более, что одновременно с вышеназванным законом действуют и другие: например, закон инерции, в силу которого люди, поверившие во что-то, а потом почувствовавшие себя победителями, какое-то время не будут замечать самых явных противоречий между тем, что они ожидали увидеть, и реальностью.

Обещали бороться с олигархами, но они стали влиятельнее; обещали свободу и борются с инакомыслием; обещали порядок и довели до предела анархии; обещают мир и ведут войну; обещали благосостояние и снижают доходы всем, кроме себя; обещали бороться с коррупцией и увеличили ее в несколько раз; и непрерывно, непрерывно, непрерывно врут.

Политики, видя, что их ошибки, глупости, гадости не приводят к печальным для них последствиям, начинают действовать спустя рукава. Снег не убираем, потом что война; вода у вас в кране зеленая, но это не страшно; во всем виноват Путин. Пипл хавает; прокатит и так. Если люди не помнят, что ты говорил вчера, если они не видят, что твои действия прямо противоположны твоим словам, заслуживают ли они уважения?

Но такая ситуация не может длиться бесконечно; момент наступления рано или поздно наступает. Он мог бы не наступить только в одном случае: если все выкорчевать под корень и закатать асфальтом, — но такой вариант невозможен по многим причинам. Здесь слишком много разных игроков и слишком невысок уровень каждого из них; двигать в Наполеоны некого. Все продолжают ходить строем, но никто никому не доверяет и никто никому не товарищ; первый толчок — и перелом.

Пробуждение наступит, и чем позже оно наступит, тем сильнее оно будет. Чем позже состоится третий майдан, тем более стремительным, единым и неумолимым он будет. С одной стороны, нынешним властям выгоднее, чтобы он состоялся раньше; с другой, в силу желания власти они отодвигают этот момент, то есть сами делают свой финал более жестким, чем он мог бы быть.

Прегрешения Януковича из января 2015 года кажутся смешными, ничего не значащими мелкими помарками на фоне того, что произошло после него. И однако его мелкая коррупция и авторитарные замашки под управлением опытных дирижеров привели к реальному гневу. Сейчас же гроздьев гнева столько, что не понадобится и дирижеров.

Дирижеры майдана год назад сделали много правильных, с точки зрения их логики, шагов; и единство либералов с нацистами, и международное прикрытие, и «взятые за Фаберже» олигархи, и откровенный шантаж законной власти, и поддержка раскольнических «церквей», и псевдопатриотический угар. В итоге достигнут высочайший уровень взвинченности, высочайший уровень предубежденности, высочайший уровень ненависти.

Есть только один минус, и он заключается в том, что нельзя отменить реальность. Да, сложно создать оппозицию режиму, который ненавидит оппонентов и монополизирует патриотизм; но это только дело формы и дело времени, потому что если в крышке нет отверствия, то она будет снесена целиком. Да, сложно быть оппозицией тому, что называет себя патриотичной демократией; но это только дело формы и дело времени, потому что рано или поздно разница между словами и реальностью становится самоочевидной.

Украинским политикам все труднее делать вид, что ситуация нормальна и что они пользуются поддержкой; поскольку эта ненормальность и это отсутствие поддержки пока что не приводят ни к каким реальным последствиям, на них махнули рукой. Но происходящее очевидно и изнутри, и со стороны: граждане страны еще не сформулировали, в чем тут обман, но уже убедились в нем; у них нет еще антимайданного лидера, но к нему готовы.

С точки зрения realpolitic наилучшей стратегией в отношении Украины было бы отойти в сторонку и не мешать ей кончать жизнь политическим самоубийством. Но этот вариант невозможен, потому что Украина — это люди, это братья. И хотя каждое вмешательство с нашей стороны в их дела, хоть словом, хоть действием, не приближает, а, напротив, отдаляет конец этого безумия, не вмешиваться тоже не получается.

Вряд ли можно спрогнозировать, что именно станет катализатором пробуждения, но само это пробуждение неизбежно. Рано или поздно — и, судя по скорости событий, скорее рано — наступит миг тишины, после которого заговорят уже камни: тот, кто назывался патриотом, европейцем, демократом, украинцем, — он вас презирает, он вас грабит, он вас обманывает, он ввел вас в нищету, хаос, террор и войну. Потому что ему никогда не нужно было ничего, кроме денег и власти.

Весь народ можно обманывать, и даже довольно продолжительное время, но тем быстрее потом наступит конец.