Польские политики и журналисты выдают первую реакцию на выборы в Верховную раду Украины, и реакция эта во многом предсказуема. Квинтэссенцией большинства высказываний можно назвать заголовок редакционной статьи Rzeczpospolita: «Великая победа украинской демократии». Как сообщает издание, голосование стало «большой победой для демократии на Украине», так что теперь Россия, которая «оклеветала украинское временное правительство», больше не сможет говорить о «якобы „фашистской власти“ в Киеве». Впервые политикум восточной соседки Польши будет определять «прозападное парламентское большинство, которое осуществит реформы и приведет Украину к Европе». Правда, «конструктивной работе» Верховной рады Украины способны помешать фракции популистов и крайне правых в лице Радикальной партии Олега Ляшко и «Свободы». Но они «находятся в состоянии кризиса», а украинцы «не испытывают любовь» к такого рода политикам, заявляет газета. Не меньшие эмоции переполняли в эфире TOK FM Романа Кужняра, советника президента Польши Бронислава Коморовского. Профессор Кужняр сообщил зрителям, что это были «лучшие выборы в истории бывшего Советского Союза». Экс-президент Польши Александр Квасьневский отметил, что присутствие в парламенте "остатков Партии регионов, партии «Свободы» и «Батькивщины» будет обеспечивать легитимность украинского парламентаризма, а все «рассказы о фашистах и бандеровцах следует профильтровать через результаты этих выборов». Его мнение разделяет бывший премьер-министр Влодзимеж Цимошевич: «Аргументы России о том, что она защищает себя и защищает Украину от „фашистов“, сведены к нулю. России будет трудно предпринимать какие-либо достойные доверия действия. Но я не удивлюсь, что Россия будет блокировать многие шаги на Украине с помощью своих инструментов, в основном экономического, торгового характера».

Более спокойную оценку происходящего на Украине дал министр иностранных дел Польши Гжегож Схетына. По его словам, настало время реформ. Украина должна будет применить огромные усилия — так, как это сделала Польша в начале 1990-х годов. Киеву предстоит решить проблемы в отношениях с Россией и статусом восточных областей. Кроме того, новая власть должна добиться выполнения соглашений, подписанных в Минске, а также начать процесс установления мира в стране. Возможно, такая осторожная реакция главы дипломатии связана не только с особенностями его стиля. Отвечая на вопрос, состоится ли визит премьер-министра Евы Копач в Киев, министр ответил, что такие планы существуют, но их надо уточнить. В том числе потому, что сейчас наступает время для формирования правящей коалиции. Следующей фразой Схетына дал понять, на кого делалась ставка: «Мне кажется, что премьер-министр Копач часто подчеркивала свои хорошие отношения с Петром Порошенко». Однако подсчет голосов избирателей показывает, что «Блок Петра Порошенко» не только не получил существенного преимущества над конкурентами, но и уступает своим «заклятым друзьям» — «Народному фронту» председателя правительства Арсения Яценюка и спикера Верховной рады Александра Турчинова. Видимо, это не совсем то, на что рассчитывала Варшава. Нейтральной также оказалась реакция первого польского президента в истории III Республики Леха Валенсы. Он назвал уже саму возможность проведения «демократических выборов на Украине большим успехом». А бывший посол Польши в России Станислав Чосек предупредил, что «украинцы могут разочароваться», если не удастся «сломать олигархию и коррупцию». По мнению посла, неудача реформаторов и возникновение вследствие этого третьего Майдана будет плохой новостью не только для Украины, но и для Польши, и даже Европейского союза.

На фоне в целом позитивной оценки избирательной кампании и итогов голосовании редким диссонансом прозвучали критические голоса. Еженедельник Polska niepodlegla счел тревожным приход в Верховную раду «необандеровцев». Издание скептически отнеслось к распространенному среди варшавского политикума суждению о поражении радикалов, в частности, тому, что «Правый сектор» получил всего 2% поддержки, поскольку фракция Ляшко и «свободовцы» в парламент попали, и в совокупности за их списки проголосовало 12-14% избирателей. «Но стоит подчеркнуть, что „необандеровцы“ имеют представительство не только в этих двух партиях, — пишет Polska niepodlegla. — Экстремисты уже проникли в центры принятия решений. Не надо забывать, что в „Народном фронте“, в настоящее время он является второй политической силой на Украине, есть командир батальона „Азов“, бойцы которого открыто и без смущения на шлемах и мундирах носят свастику и знаки СС». Председатель Жешовского отделения Польского геополитического общества, историк Анджей Запаловский в интервью Nasz dziennik напомнил в свою очередь, что третье место на выборах получила партия «Самопомощь» мэра Львова Андрея Садового, который «явно относится к Бандере». Таким образом, подчеркивает Запаловский, вместе с партией Ляшко и «Свободой» радикальные силы «получили в общей сложности более чем 25% голосов». А однозначные шаги «Блока Петра Порошенко» и «Народного фронта» по поддержке наследия ОУН и УПА показывают, что Украина дрейфует в сторону «национал-демократии», что не приведет к «склеиванию» многонациональной страны и усилит «болезненные разделения». Радикалы будут стремиться противостоять востоку Украины, победившие партии задействуют конфронтационные сценарии, результатом чего станет дальнейшее углубление экономических проблем Киева. Перед Варшавой встают, таким образом, новые проблемы на восточной границе, в том числе «разгул национализма, который чужд нам и который отвергает Евросоюз», заключает эксперт. Трудно поверить, что эти сценарии не просчитывают остальные представители польского политикума. Особенно в отношении открытого и скрытого внедрения националистов и экстремистов в политические партии, общественные объединения, правительственные учреждения и парламент, силовые органы. Но тогда почему Варшава так упорно делает вид, что проблемы «необандеровцев» на Украине не существует, кивая на очередную неудачу на выборах «Правого сектора»?

Все дело в том, что среди польского политикума чрезвычайно широко распространена точка зрения на Украину как защитный буфер, отделяющий Польшу от России. Политолог Казимеж Вуйчицкий, в прошлом сотрудник Института национальной памяти, откровенно пишет: «Поддержка Украины в польских интересах. Если Киев, мать городов русских, проиграет Москве, на польской границе будет стоять агрессивный Путин. Его идея возрождения империи может расшириться до Варшавы, мы, безусловно, будем поддерживать Киев, несмотря на оценку современной Украины». Иначе говоря, пусть лучше «агрессивная Украина» создает зону нестабильности на украинско-российской границе, чтобы Польша оставалась в глубоком мирном тылу. А что происходит в реальности? На востоке Украины действительно создана зона нестабильности. Однако его поддерживают и раздувают силы, которые можно назвать «русским и русскоязычным» украинским национализмом. Эти силы меньше всего заинтересованы в европейской демократии, намереваясь в первую очередь дать бой-реванш российской метрополии. Их и представляет «Правый сектор», который польский политикум упорно пытается маргинализировать в пользу «украиноязычного» украинского национализма Галичины. Но для молодежи, в том числе западноукраинской, радикальные методы и Майдан являются более привлекательным занятием, чем соблюдение скучных парламентских процедур. Поэтому «русский и русскоязычный» украинский национализм диктует повестку «украиноязычному» украинскому национализму, а не наоборот. Об этом же с тревогой пишут некоторые галичанские публицисты, отмечая опасность для государственного строительства Украины доминирования «русского и русскоязычного» украинского национализма, видя в последнем проявление реваншизма по отношению к России, но не желания построить европейское демократическое государство на Украине.

Что до Варшавы, то она в последнее время утрачивает, если окончательно не утратила возможность влиять на формирование умонастроений в украинском обществе. Складывается впечатление, что, закрывая глаза на очевидные тенденции, пытаясь их игнорировать, польский политикум и медиа погрузились в оцепенение, будучи не в силах очнуться и от инерционной тактики перейти к выработке новой стратегии, направленной на упреждении угрозы, которая накапливает свой потенциал на польско-украинской границе.