Санкт-Петербург, 27 января, 2014, 10:30 — ИА Регнум. С 1942 по 1945 год Елизавета Курбатова, которой на днях исполнилось 100 лет, работала старшим техником в Ленинградском доме радио - обеспечивала бесперебойную работу Ленинградского метронома, который отсчитывал секунды блокадного времени, и должен был быть практически "вечным двигателем".

1932 год

Сама "смотрительница" метронома - из легендарной семьи: её родные воевали на Ленинградском фронте и встретили Победу, а младший брат - погиб под Сталинградом.

В стороне от парадных подъездов

Таких долгожителей немного, но они есть, и их судьбы - яркие штрихи к тому, что тогда происходило.

Накануне 70-летнего юбилея полного освобождения Ленинграда от блокады Елизавете Курбатовой - прапрабабушке Лизе - исполнилось сто лет. Собрались все - дети, внуки, правнуки и праправнуки. Иные приехали из других городов. У неё две дочери, четверо внуков, восемь правнуков и два праправнука.

В одном из домов Каменноостровского проспекта на Петроградской стороне она живет с одной из своих дочерей и зятем - Евгенией и Евгением Яковлевыми и своим правнуком - Никитой. Однажды близкие попросили её написать о себе то, что помнит. Начала, потом забросила, есть среди страниц - записи о блокаде. К юбилею правнучка подготовила альбом (монографию), в котором - старые семейные снимки.

"Год рождения и месяц в мамином паспорте указаны верно, - рассказала дочь юбилярши Евгения. - А вот день... Её родители - мои дедушка и бабушка поженились в 1913 году, а уже в январе 1914 года родилась мама. Но тогда в регистрационную книгу не сразу записывали дату рождения детей. Когда месяца через два стали записывать, точной даты не вспомнили, записали 15 число - думаю, если ошиблись, то не намного".

В двадцатом году родились брат и сестра Лизы, двойняшки - Лева и Элеонора, а в двадцать шестом - младший - Саша.

Когда началась война, Саша был подростком. На фронт попал, когда шла битва под Сталинградом. Оттуда от него пришло одно письмо о том, что он в госпитале - легко ранен. Родных он просил не беспокоиться, писал, что всё будет хорошо. Больше писем от него не было. Пришла похоронка.

Воспоминаний детства у бабушки Лизы немного. Её мама Полина не гнушалась любой работы: стирала, пекла хлеб, растила птицу и поросят. Елизавета помнит, как брала в ладошки крохотных гусят - одно время мама выращивала их и продавала. А у деда была специальная установка для изготовления газировки, которая тоже пользовалась большим спросом...

Самое яркое воспоминание детства - сильнейший пожар в городе. Тогда Лизе было шесть лет. Ветер гнал огонь по одной стороне широкой улицы, где стоял их дом, который сгорел полностью. Лизина мама поставила дочку в сквере рядом с коляской - в ней были брат и сестра - близнецы, и сказала: "Не отходи"...

В 1931 году поступила в ПТУ, и потом работала на Центральном телефонном узле монтером. Трудовых книжек тогда не было, но сохранились справки, в которых указаны даты и квалификация.

Перед войной работала на фабрике грампластинок, училась на вечерних подготовительных курсах и поступила в Энерготехникум, который находился на 8-й линии Васильевского острова, рядом с набережной.

В 1941 году училась на четвертом курсе. Когда началась война, техникум эвакуировали. Она осталась, и для того чтобы закончить учёбу, перешла в техникум связи, свидетельство об окончании которого получила в тяжелейшем 1942 году. Сохранился снимок, на котором она с однокурсниками и преподавателем. Среди ровесников - подруга Женя, с которой она потом всю жизнь дружила, до самой Жениной смерти - вместе во время блокады работали на радио.

Уйти на фронт, чтобы выжить

Подруга дружила с молодым человеком Серёжей, который учился на два курса старше. Он один раз зашел в их группу, второй раз зашел, и ему приглянулась Лиза. Закончилось это тем, что на самом пороге Второй мировой войны, 4 сентября 1939 года они поженились. Отметили это событие скромно. В кинотеатре "Октябрь" был ресторан, куда пришли с его мамой. А 7 числа Сергея уже взяли в армию. Финская война, Великая Отечественная - всё прошел. Был связистом, защитником Ленинграда.

Тогда Елизавета с сестрой жили на Фонтанке, 64 (угол ул. Ломоносова и Фонтанки). Центр города: 206-я школа, ул. Ломоносова, Фонтанка, Щербаков переулок и ул. Рубинштейна - места, где в послевоенные годы прошло детство её детей.

В начале войны Лизу отправили на окопы. "Поехали туда летом. Помню станцию Батецкая (от ред ИА REGNUM: ныне - территория Новгородской области) - тьма людей. Как-то ночью нас разбудили и велели бежать на поезд, но непременно с лопатами, потому что если лопат не возьмем - оставят на перроне. Человек, который нас тогда разбудил, сказал, что это последний поезд, который идет в Ленинград - фашисты на подступах, больше поездов не будет. Мы побежали, а самолеты врага летали так низко, что казалось, вот-вот коснутся голов, и обстреливали безоружных. Поезд был забит битком, люди ехали на буферах и крышах - кто как мог устроиться", - поделилась воспоминаниями Елизавета Иосифовна.

Когда вернулись с оборонительных рубежей, устроилась санитаркой в эвакогоспиталь № 992, и работала там, пока не заболела и не оказалась в Боткинских бараках. Это было самое страшное, тяжелейшее для города время - зима сорок второго года. В ту зиму умерли родные её мужа - мама и три брата. Больше всего её поразила смерть одного из братьев Сергея - Жени, в честь которого она потом назвала дочку.

О том, что Женя умер, ей сообщили, когда была на больничной койке, и она попросила свою сестру Элеонору (в семье её называли просто Олей) принести ей одежду и ботинки мужа, потому что ноги распухли от голода так, что собственную обувь невозможно было надеть. Каким-то образом о смерти брата сообщили и мужу, а тот сказал, чтобы ждали до воскресенья, пообещал насушить сухарей для того чтобы можно было расплатиться за то, чтобы тело спустили с пятого этажа и отвезли на санках в больницу имени Куйбышева, куда свозили трупы умерших...

Пока Лиза болела, госпиталь, где она работала, расформировали, и она устроилась на санэпидемстанцию. Для предотвращения эпидемии в городе эти люди ходили по квартирам, убирали фекалии, грязь, выносили трупы. "Очень тяжелая работа", - сказал она и замолчала.

"В годы блокады отец время от времени появлялся дома, благодаря этому наверно мама осталась жива - привозил свой фронтовой паек. При малейшей возможности на фронте сушил хлеб, собирал грибы. В семейном альбоме сохранилась единственная фотография военного времени, на которой мама и папа вместе, датирован концом декабря 1943 года, почти 70 лет назад", - листая альбом, вспоминает дочка Елизаветы Иосифовны.

Зимой сорок второго года сестра Елизаветы слегла. Для того чтобы отнести ей лекарство от цинги - язык во рту у больной не помещался, приходилось пешком идти через весь город в госпиталь, располагавшийся в помещении Горного института.

Особенно страшной та зима была ещё и потому, что у них украли карточку, а прожить на одну было невозможно. Спас троюродный брат, который воевал под Ленинградом. Он приехал к ним, когда Ольга уже оправилась, и предложил одной из сестер пойти воевать в состав женского батальона.

Решили, что у мамы есть муж - семья, а Оля одна (ей был всего 21 год, маленького росточка), правильнее идти младшей. "Я пойду в армию", - сказала она, и ушла на фронт, где стала снайпером и комсоргом батальона, воевавшего под Ленинградом.

Ольга, вернувшаяся с войны с медалями, пользовалась фантастическим уважением. В войну не погибла, потом работала начальником ОТК крупного военного завода, который выпускал двигатели для грузовиков в Ленинграде. В семье сохранилась военная газета, на одной из полос которой, "в подвале" - статья об этой защитнице Ленинграда.

"Помню, как после прорыва блокады, Ольга приезжала с фронта в город, мы пошли в Большой драматический театр, и в антракте, как пирожное ели кусочек хлеба. Тогда я дала себе слово: всюду, куда бы ни выходила, буду брать с собой, даже в лучшие времена, ломтик хлеба", - вспоминает Елизавета Иосифовна.

Ленинградский метроном

В Дом радио старшим техником Лиза поступила в июле 1942 года (в семейном архиве есть свидетельствующий об этом документ). Состояла на службе там практически до конца войны. А её лучшая подруга Женя работала в доме радио до самой пенсии.

"Одной из наших обязанностей было строго следить за тем, чтобы метроном, который считал секунды и звучал из всех громкоговорителей и радиоточек города не затихал ни на секунду. Выставляли метроном на определенный ритм, а во время бомбежки мы спускались в бомбоубежище. Его сердце, как сердце города, билось то часто ("Начинается артобстрел города"), то редко ("В городе все спокойно").

В первые месяцы блокады на улицах Ленинграда было установлено 1500 громкоговорителей. Радиосеть давала информацию для населения о налётах и воздушной тревоге. Звуки знаменитого метронома, вошедшего в историю блокады Ленинграда как культурный памятник сопротивления населения, транслировались во время налётов именно через эту сеть. Быстрый ритм означал воздушную тревогу, медленный ритм - отбой.

"Обычная, но очень нужная тогда, работа. Когда были бомбежки, нас заставляли спускаться в бомбоубежище. В сорок четвертом году я была в положении (старшая дочь родилась в июле сорок четвертого), тяжело было спускаться с верхнего этажа. Конечно, от начальства попадало сильно за то, что оставались на месте... Пустые коридоры - в них эхом отдается каждый шаг, почему-то и во время бомбежек казались надежнее", - говорит она о том периоде жизни.

Тогда она получала редкие весточки от родных с фронта. Её родной брат, двадцатилетний Лева был командиром штрафного батальона - так распорядилась война. Когда получил сильнейшее ранение, санитары посчитали его убитым, но судьба решила иначе. При повторном обходе увидели - вроде жив. Почти год после этого он пробыл в госпитале...

Во время войны в соседней квартире случился пожар, они жили на пятом этаже, и поскольку сильно пострадала крыша, их переселили в маленькую квартиру, этажом ниже. В 1944 году сюда вернулась семья военного, их выселили и предоставили комнату на четырех человек на улице Ломоносова, в комнате 32 метра.

"Как мы её протопим! - говорила мама, и всячески сопротивлялась переселению - слишком большой ей казалась жилплощадь. Потом в ней собирались наши многочисленные родственники и знакомые. Мы радовались каждой встрече.

А сейчас уникальный и радостный повод - столетие, прибыли все! В день юбилея были речи и огромнейший торт, в середине которого красовалась фантастическая цифра "сто"", - улыбается дочь, демонстрируя юбилейные фотографии. И припомнила, как через десять лет после войны мама-Лиза устроилась в "Лениздат", была бригадиром ретушеров клише в фотоцинкографии - работала с небольшими многотиражными газетами на шестом этаже. Делала людей на фотографиях красивыми...

"Летом семья по обыкновению выезжает на свою дачу, что подо Мгой (в этих местах в годы войны шли жесточайшие бои). А сейчас здесь наша бабушка бьется с правнуками в шахматы. Эта игра требует светлого ума, трезвой памяти. Иногда жалуется, что стала хуже видеть" - разводит руками дочь.

Есть у бабушки Лизы небесный заступник, который ответственен за её "техническое состояние". Как она в годы блокады за биение сердца Ленинградского метронома.

"Люблю лето, своих шустрых внуков - правнуков, заботливых моих Жень", - поделилась со мной бабушка Лиза. А на вопрос, чувствует ли свой возраст, махнула на меня рукой и ответила: "Сто лет... не представляю!"

Евгения Дылева