Москва, 14 января, 2014, 12:43 — ИА Регнум. Приближение 100-летней годовщины начала Первой мировой войны настраивает экспертов на проведение исторических параллелей. События в Европе начала XX века сравниваются с текущими процессами в "горячих точках" регионов мира. Среди последних особенно выделяется Ближний Восток. Именно здесь зарубежные эксперты усматривают совпадения с предвоенными брожениями в Старом Свете 1914 года.

Отправной точкой анализа некоторых англосаксонских политологов выступают ассоциации между Германией образца первой четверти XX века и нынешним Ираном. Немецкий милитаризм, как одна из причин первого глобального конфликта, сравнивается с гипотетической возможностью создания Ираном ядерного боезаряда. Как следствие, разворачиваются схожие признаки гонки вооружений в нестабильных регионах, что ведёт к полномасштабной военной эскалации с вовлечением большого числа государств.

Постановка предположений об атомной бомбе Ирана в центр сравнительного анализа исторических фактов в 100-летнем временном разрезе ущербна по нескольким основаниям. Ядерное оружие, безотносительно к конкретному региону его нахождения, служит важнейшим фактором сдерживания конфликтующих сторон от военных действий в отношении друг друга. Стратегические потенциалы США и СССР (России), развёрнутые на их основе доктрины взаимного гарантированного уничтожения, нанесения противнику неприемлемого ущерба - это классический пример самоограничения держав от заступа за последнюю черту. Наличие ядерных боеголовок и средств их доставки в оружейных арсеналах Индии и Пакистана также сняло вероятность полномасштабной войны между двумя естественными противниками в Южной Азии и Среднем Востоке. Если даже предположить появление в руках иранцев атомной бомбы, то при всех очевидных негативных последствиях для ближневосточных процессов такого развития событий, параллели Ближнего Востока с Европой 100-летней давности не становятся прямыми и явными. За региональными акторами ныне стоят внешние силы, в интересы которых "Первая ближневосточная война" не входит. Не говоря уже о прямом военном столкновении между некоторыми официальными представителями ядерного клуба из состава постоянных членов Совета Безопасности ООН. Гонка вооружений на Ближнем Востоке не будет носить ядерный характер.

Аргументы о необратимости запуска в ответ на атомную бомбу Ирана такими "регионалами", как Саудовская Аравия, Турция, Египет собственных ядерных программ с военной составляющей во многом носят искусственно сконструированный характер. На территории Турции уже несколько десятилетий находятся атомные боезаряды под контролем США и НАТО. Саудовской Аравии поставляется самое современное оружие, но исключительно конвенционального характера (обычные виды вооружений и военной техники). Египту, с его ставшей хронической внутриполитической турбулентностью, никто и близко не даст подойти к самостоятельным военным программам в ядерной сфере. Все три указанные ближневосточные страны, как наиболее реальные кандидаты в региональные оппоненты Ирану, находятся под "зонтиком" гарантий безопасности США и НАТО.

Таким образом, гонка вооружений на Ближнем Востоке будет носить исключительно конвенциональный характер, исключающий приобретение или разработку оружия массового поражения. Западная политическая и экспертная мысль (в её тесно аффилированном с государственными структурами компоненте) придерживается принципиальной позиции в том, что на Ближнем Востоке есть только один политический режим, который является ответственным де-факто обладателем ядерного арсенала (Израиль). Подобная позиция, надо признать, находит своих сторонников и за рамками западной политико-экспертной парадигмы. В том числе, в России и Китае.

Ничего подобного, то есть ситуации, похожей на консенсус глобальных сил в вопросе однозначной негативности расползания ядерного оружия на Ближнем Востоке, 100 лет назад вокруг европейской проблематики не было. Внешние сдерживающие заслонки для масштабной военной эскалации тогда просто отсутствовали. Теперь же они выполняют свою незаменимую миссию, удерживая Ближний Восток от войны "всех против всех".

Тем не менее, при всём скептическом отношении к исследованиям некоторых зарубежных авторов, нельзя не заметить обнаруженные ими интересные исторические параллели. Дестабилизирующая роль европейских анархистов и коммунистов в предвоенные годы и в ходе Первой мировой имеет много общего с нынешней деятельностью экстремистских группировок на Ближнем Востоке. Как и 100 лет назад правительства не нашли эффективных мер снятия радикальных настроений в своих обществах. Как и 100 лет назад отдельные политические режимы пытаются наладить диалог с реакционными элементами и даже поставить их на службу собственным интересам. "Пороховой погреб" Европы в лице Балкан фактически перекочевал на Ближний Восток. Но с учётом пустивших здесь глубокие корни религиозного экстремизма и политического терроризма "погреб" превратился в "тротиловый эквивалент". Последний всё время стремится вырваться наружу, однако поддаётся локализации и контролю при правильно поставленной работе государственных институтов.

При ретроспективном взгляде в прошлое прослеживаются параллели и в позициях отдельных ближневосточных акторов. Ничего лучше ведения игры сразу на нескольких внешнеполитических направлениях такие политические режимы, как, например, саудовский пока не придумали. Как и 100 лет назад аравийцы готовы вести диалог о продвинутых отношениях с внешними гарантами их безопасности, одновременно держа в стратегическом резерве возможность нахождения компромиссных развязок с региональными оппонентами. В рамках Арабского восстания 1916-1918 годов (против Османской империи с центром в Стамбуле) своеобразную позицию заняли лидеры зарождавшейся тогда саудовской государственности. Правитель аравийского Неджда, будущий основатель и первый король Саудовской Аравии Абдель Азиз ибн Сауд в мае 1914 года заключил договор о дружбе и союзе с Османской империей, а в декабре 1915 года подписал такой же договор с Великобританией. Ныне Эр-Рияд практически в равной степени открыт для самых тёплых приёмов посланников из Вашингтона, а также проведения конфиденциальных консультаций с Тегераном (вспомним миссию главы министерства информации Ирана (ведомство политической разведки страны) Хейдара Мослехи в декабре 2011 года в Саудовскую Аравию по поручению аятоллы Али Хаменеи). Ни Эр-Рияд, ни Тегеран абсолютно не заинтересованы в эскалации имеющихся между ними противоречий. Остаётся договариваться или, как минимум, создать у контрпартнёра адекватную картину своих интересов, одновременно получив его взгляд на проблемные вопросы.

И всё же прогресс в международном подходе к решению региональных конфликтов за прошедшие 100 лет очевиден. Раньше мирные конференции созывали после окончания войн. Теперь стараются это делать в целях упреждения конфликтов, а не для политико-правовой фиксации их результатов. Парижская мирная конференция открылась 18 января 1919 года. 95 лет спустя столица Франции вновь принимает важный дипломатический "слёт". На это раз для выработки общих позиций в отношении созыва мирной конференции по Сирии.

Михаил Агаджанян - ближневосточный обозреватель ИА REGNUM