Ленинградская область, 30 декабря, 2013, 14:11 — ИА Регнум. Детство Татьяны Лариной прошло в местах, где жили её предки, на территории Ленинградской области. Бабушка - представительница древнего коренного народа ижор, традиции которого и язык десятилетиями стирались в эпоху безвременья. Вместе с исконными именами, названиями населенных пунктов - самой историей. Тем не менее, в семейных преданиях и альбомах сохранились свидетельства жизни родных. Об этом - в интервью ИА REGNUM Татьяны Лариной, выросшей в исконных местах проживания коренного народа.

Дом в Холодных Ручьях

Холодные ручьи

У Таниной бабушки, Меланьи Федоровны, в паспорте слово "ижорка" было зачеркнуто, взамен написано - русская. А фамилию она взяла мужнюю - Ивана Матвеева, построившего дом в деревне Холодные Ручьи. Поначалу семья жила в Сойкино (ныне - Вистино).

"Странные были времена - стояла деревня по одну сторону реки, но кому-то из местных реформаторов в послереволюционное время захотелось больших перемен, и велено было её перенести на другой берег. Никто потом точно не мог сказать, по какой причине это произошло, и дома оказались здесь", - рассказывает Татьяна Ларина, открывая семейный альбом на одной из первых страниц с бабушкиной фотографией.

У Меланьи Федоровны лицо выразительное, все в морщинках, а взгляд - живой, кажется - вот-вот улыбнется. "Но вообще-то она была строгая, сильно верующая - каждое утро молилась. Очень плохо говорила по-русски, главным, родным языком для неё был ижорский, и её дочь Клавдия - моя мама, заговорила по-русски только тогда, когда пошла в школу.

На снимке Клавдия - молодая, красивая, "крепко сбитая" девушка с шикарными волосами, плотно сплетенной косой. "А вот это - я!" - показала Татьяна тоже крепкую, коренастую девочку лет восьми. - Школа у нас была в соседней деревне, в Ленинград ездили редко - разве что форму покупать, чаще отправлялись в Нарву. Школа была в соседней деревне, классы объединяли. В первом нас было только четверо, и мы учились вместе с третьеклассниками, а второй класс занимался вместе с четвертым - в одном кабинете. А после восьмого класса перешли в Котельскую школу".

В Нарве у Клавдии жили какие-то родственники, которые время от времени к ним приезжали. Леса в этих местах богатые, гости собирали ягода да грибы и уезжали их продавать (зарплаты тогда не было - бумажки на трудодни). Над Таниной ямочкой на носу родственники добродушно посмеивались: "давай глиной замажем", и девочка обижалась...

Мама Танина - Клавдия тоже в свое время училась в Котлах. Школа располагалась в старинном доме с историей. Здание не сохранилось - разрушилось. На снимке - мама с подружкой среди других детей - на ступенях этого каменного дома. На обороте фотографии - подпись: 1935 год, 8-й класс... После войны Клавдия закончила педагогический институт имени Герцена, и всю жизнь преподавала в школе историю и географию, а если не хватало учителей прочих предметов, бралась учить тоже - например, вела домоводство.

Родится дочка, назови Татьяной

О том, как сначала Клавдия, потом её дочь Татьяна, а спустя много лет, и внучка Ольга стали Лариными, и с этой фамилией не расстаются - отдельная история. "Знаю, что отец, Виктор Николаевич Ларин, родом откуда-то с Волги. Знакомство их состоялось в тяжелейшее, военное время. Мама рассказывала потом, что немцы наступали, и она из своей деревни ушла воевать вместе с нашими войсками. Её взяли в штаб работать с документами - к тому времени она уже окончила школу, была грамотной. А Ларин был командиром автороты. Брак родители официально зарегистрировали во время войны".

Похоронка, начинающаяся словами "ваш муж погиб..." пришла уже после войны, в августе 1946 году из Австрии. С войны Виктор Ларин так и не вернулся. Как потом рассказали близким, он ехал в открытой машине "Виллис" по разбитой дороге с ухабами. "Я эту машину увидела в первый раз в Москве, на Поклонной горе. Кабина и открытая площадка... пыталась представить, каким мог быть тот трагический случай. Войну человек прошел, был защитником Ленинграда там, где люди гибли сотнями и тысячами - на Синявинских высотах, а здесь - такое", - говорит Татьяна. После войны они задержались в Австрии, но Клавдии, которая тогда была в положении, солдаты собрали какие-то вещи и посадили на поезд. Больше она мужа не видела, но помнила, как он говорил: если родится дочка, назови её Таней. Будет Татьяной Лариной. Не случайное имя - классика, Пушкин, "Евгений Онегин".

Виктор Ларин был человеком творческим. Сохранилась труба, на которой играл. Помнит Татьяна рассказы матери о том, как на пластинку записывали, как он играл, но, к сожалению, пластинка не сохранилась.

Несколько ижорских слов и "Фасадремстрой"

За большой, беленой печкой в их деревенском доме - карта, которую ещё дед вешал. Ижорский язык тогда был "изгнан". Бабушка умерла, когда Таня закончила школу, в 1965 году, ей тогда было 73 года. "В памяти у меня осталось разве что несколько ижорских слов. Помню беседы - то, как они говорили между собой, а я все одно повторяла: "arvo а", то есть "понимаю". А сама - то ничего не понимала, то что-то "схватывала" частично. Как-то (мне тогда было лет семь) мы приехали в город за формой, сели отдохнуть на скамейку, в сквере напротив Исаакиевского собора. Рядом устроились какие-то иностранцы. И я поймала себя на том, что понимаю, о чем они говорят. Это были финны. Ижорский язык оказался схожим с финским. Маме шепчу: "А чего это они по-ижорски говорят?" - делится Татьяна воспоминаниями о детстве.

В школе их обучали навыкам сельскохозяйственной деятельности. Они получали права животновода-механихатора, ездили на тракторах. Доили коров разными способами, "елочками" (определенным способом расставляли коров и подключали доильные аппарата) и "каруселями" (доильные аппараты - по кругу). Приезжали преподаватели сельскохозяйственного института, приглашали поступать без экзаменов, но мало кто шел учиться.

Как-то приехала в Ленинград, шла с подругой по Загородному проспекту. Прочла объявление организации "Фасадремстрой": "Требуются водители третьего класса на должность электрокарщика. Решила зайти, дверь закрыта. Заглянула во двор и увидела толстого дядьку сидящего на подоконнике. "Что вы ищете, девушка?" - спрашивает. Объясняю: "Работу". Подруге была дана отставка, а меня взял, и принялась я ездить на маленьком электрокаре: площадка, контроллер, два рычага. "Рассекала" по городу: от Апраксина двора на Васильевский остров. Возила материалы на строительный участок. Это мне очень нравилось. По дороге многие узнавали. Помню, Дворцовый мост деревянный, колеса лысые, "карабкаюсь" - не подняться. Из троллейбуса водитель кричит: "Помочь? Наверно, забавно было на меня смотреть. Рот до ушей, щеки румяные. Постовые стоят на перекрестке, машут...На электрокаре работала долго, пока их не заменили более продуктивной техникой. Вначале начальник заставил учиться, отправил в счетно-кредитный техникум. Перевели на должность нормировщика. Потом стала инженером по труду, начальником отдела - до пенсии в "Фасадремстрое" отработала. Уходила начальником отдела труда и зарплаты".

Таня, Оля и... продолжение

Муж Татьяны, Николай Тихомиров, человек талантливый, творческий. В свое время приехал в Ленинград поступать в институт культуры на отделение театральной режиссуры у Чистякова. Его тогда перевели из Кандалакшского дома культуры. Не сразу, но поступил туда, и, к сожалению, не доучился, был на одном курсе с Семеном фурманом. Как-то неудачно сравнил на экзамене Ивана Грозного со Сталиным. Помешали учебе политическая неблагонадежность и разбросанность творческой натуры...

"Компания у них была забавная. Был на одном курсе с Семеном Фурманом и другими небезызвестными ныне людьми. Мальчики и девочки в одной квартире по комнате снимали. У девочек - порядок, а у этих гениев комната разрисована, со стен смотрели глаза "человека мира". Мы познакомились в ЦПКиО совершенно случайно, и только спустя пять лет я за него вышла замуж. Когда пего призвали в армию, привез свой чемодан на хранение. Думаю, если бы этого не случилось, я бы его никогда больше не увидела, - улыбаясь, вспоминает Татьяна. - А в чемодане всего и добра, что вырезки из газет, в которых сказано, какой он талантливый и замечательный. Скажу одно: есть у него хорошая черта - он никогда ничем меня не напрягал, ничего не диктовал".

Детей у них - двое. Ольга и Андрей. Между ними - 12 лет разницы. Андрей, к слову, пошёл по стопам бабушки, учится в педагогическом институте, на факультете психологии. У Ольги подрастает сын - Даня.

Когда Татьяна родила дочь, её назвали Ольгой, Ольга Ларина. Понятно, что никакой речи и быть не могло о том, чтобы назвать иначе. "Мы тогда жили в коммунальной квартире. Как-то наш творческий папа выполоскал и повесил Ольгину пеленку сушиться так, что мы об этом до сих пор вспоминаем. Он просто сжал её в комок и каким-то образом умудрился пристроить этот ком на веревочку. А потом шутил: "Ну, что я и куда с этими ручками?" В родную деревню они постоянно ездят летом. А зимой - только на Рождество, причем обязательно все вместе. Такая сложилась традиция.

Вспоминают, что когда-то людей было больше, причем таких, которые считали ижорский язык родным. Сейчас ижор всего двое: Надежда - знаток окрестных лесов (и в не грибное лето их отыщет), бабушка большого семейства и прежде живший по соседству Сергей, но тот нашел себе "барышню" переехал в Нежново. "Помню, что подсчитала в пятнадцатилетнем возрасте пятнадцать дворов постоянных жителей - теперь постоянных практически нет, - признает Татьяна, но, надеюсь, те, чья судьба так или иначе была связана с этими местами, хотя бы в укромных уголках памяти хранят воспоминания, которые передают детям. Без этого не может быть продолжения, которое обязательно должно следовать.

Евгения Дылева

Справка ИА REGNUM

Напомним, в Ленинградской области проживают представители 141 из 193 национальностей России.

Ижо́ра (ижо́рцы, самоназвание ижора, инкеройн, ижоралайн, карьялайн, ижор. inkeroin, ižora, ižoralain) - финно-угорский народ, в древности - основное (наряду с водью) население Ижорской земли.

Холодные Ручьи - деревня в Нежновском сельском поселении Кингисеппского района Ленобласти. Впервые упоминается в писцовой книге Водской пятины 1500 года, как деревня Кривой Ручей в Каргальском погосте Копорского уезда. На карте Ингерманландии А.И. Берргенгейма, составленной по шведским материалам 1676 года, обозначена как деревня Kolodna. На карте Санкт-петербургской губернии Ф.Ф. Шуберта 1834 года, упоминается как деревня Холодные Ручьи или Новая Дача.

В пояснительном тексте к этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П.И. Кёппена 1849 года, она записана как деревня Kylmä oja (Новая Дача или Холодные Ручьи) и указано количество её жителей на 1848 год: ижоры - 30 мужского пола, 27 - женского пола, всего 57 человек.

Согласно "Топографической карте частей Санкт-Петербургской и Выборгской губерний" в 1860 году деревня называлась Холодные Ручьи (Новая Дача) и состояла из 12 крестьянских дворов, к югу от неё находилась деревня Новая Дача (Амелька) из 4 дворов.