Латвия, 15 февраля, 2012, 19:14 — ИА Регнум. Президент Латвии Андрис Берзиньш родил Манифест доброй воли. Зачал он его непорочно. Случилось это 7 февраля в Президентском замке во время встречи с лидерами крупнейших конфессий Латвии под названием "Духовное измерение и политика". Вестником (апокрифы утверждают, что отцом) Манифеста явился лютеранский пастор Юрис Рубенис, а восприемником выступил председатель комиссии Сейма Латвии по исполнению Закона о гражданстве (потомки будут называть ее Комиссией по сплоченности общества) Илмар Латвковскис из фундаменталистской секты "Все - Латвии!"-ТБ/ДННЛ.

13 февраля новорожденный Манифест огласил своим криком пределы Латвийского государства и потянулись к нему на поклонение искусники и кудесники от разных племен и народов. Познакомиться с текстом манифеста можно здесь: http://www.president.lv/pk/content/?cat_id=605&art_id=19119.

В общем и целом нареканий он не вызывает: "Обязуемся приложить свои силы для того, чтобы способствовать пониманию и примирению между различными группами живущих в Латвии людей [...] Все мы в своей глубинной сущности являемся одинаково ценными индивидами, каждый с собственными дерзаниями и правом на воплощение своей мечты [...] Наш выбор - не культивировать низшие инстинкты и теневые черты человека, а способствовать всеобщему духовному росту [...] Каждый из нас желает превозмочь собственный эгоцентризм, с уверенностью в том, что это и есть истинный путь для достижения большей зрелости и свободы нашего общества [...] Мы осознаем, что единственный возможный путь для преодоления противоречивых следов прошлого - это взаимное прощение и отказ от предъявления друг другу счетов в том, кто больше виноват".

Канцелярия президента сообщила, что в первых рядах Манифест 13 февраля подписали Ренар Кауперс (россиянам он известен как лидер группы Brainstorm - "Скользкие улицы. Иномарки целуются"), Мария Наумова (первое местно на Евровидении-2002), президент Латвийской Академии наук Юрис Экманис - люди, которых лично я глубоко уважаю. Но своей подписи я под этим документом не поставлю. Не потому, что его наотрез отказался подписывать Райвис Дзинтарс, лидер той самой неофашистской секты, что больше всех мутит воду в моей стране. И не потому даже, что манифест подписал экс-президент Латвии Валдис Затлерс - человек, спровоцировавший один из самых глубоких политических кризисов в новейшей истории Латвии; человек, своими действиями и своим бездействием проложивший дорогу к политической власти людям, которых и к микрофону то подпускать опасно; человек, который будучи главой государства мог сделать много хорошего и ровным счетом ничего не сделал; лидер партии, которая заверяла, что действующая в Латвии система образования национальных меньшинств не подвергнется изменениям и в первый же месяц пребывания у власти обязавшей первоклашек в русских школах 40% учебного материала проходить на латышском языке. Другое меня смущает.

"Мы объединились в общей любви и уважении к Латвии как к нашей единой родине. Мы считаем, что любить Латвию и заботиться о ее будущем означает любить и ценить ее уникальную историю, латышские традиции, культурное пространство и латышский язык. Любить Латвию означает любить и уважать также другие традиции и культуры, обитающие в латвийском пространстве, людей всех национальностей, для кого Латвия является домом", - сказано в манифесте. Могу ли я подписаться под такой иерархией ценностей? Нет, не могу, и вот почему.

Вне всякого сомнения, я люблю Латвию как свою родину. Несомненно также, что я люблю и ценю ее "уникальную историю". Не будь я историк! Я также уважаю "латышские традиции, культурное пространство и латышский язык". И если учительница-латышка не захотела привить мне знаний своего предмета в средней школе, то я потратил много своего времени и личных средств на изучение латышского языка в зрелом возрасте. Придя на работу в сугубо латышский коллектив, я сразу сказал: "Ar mani tikai latviski" ("Со мной только по-латышски") и в последующем игнорировал попытки заговорить со мной по-русски. Я участвовал во всех затеваемых коллегами мероприятиях, пел вместе с ними латышские народные песни и был у них на хорошем счету. Все это благолепие кончилось в 2004 году, когда латышскому большинству Сейма заблагорассудилось перевести преподавание в русских школах на латышский язык. К чести моих коллег-латышей, не все они тогда согласились с необходимостью подобной меры пресечения. Но от одного из них, человека с высшим образованием, я услышал в ответ на вопрос: "Зачем это нужно?" - "А пусть помучаются!"

Латыши - очень культурная нация. Они обожествляют культуру, в том числе русскую, но презирают ее носителей. Не потому ли, трактуя о любви к Латвии, автор манифеста говорит прежде всего об "обитающих в латвийском пространстве" других традициях и культурах и в последнюю очередь о "людях всех национальностей", да и то лишь о тех, "для кого Латвия является домом". Подобная иерархия ценностей представляется мне перевернутой с ног на голову, вдохновленной не свыше, а снизу. Она от лукавого.

Мера всего человек, говорили древние. И во имя человека, а не культуры явился в мир Тот, служитель Которого сочинил текст манифеста. Для меня подписаться под этим документом означает предать первичное ради вторичного.

"Судите о них не по их словам, а по их делам... По плодам их вы узнаете их...", - некогда записал апостол (Матфей, VII, 20). "Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?" - сказал пророк нашего времени.

Что стоило президенту Латвии, членам правительства или тому же Затлерсу предпринять реальные шаги навстречу национальным меньшинствам? Что помешало Партии реформ Затлерса (ПРЗ) поддержать компромиссное предложение "Центра согласия" признать русский язык в Латвии языком национального меньшинства, что соответствует действительному положению вещей? Что помешало ПРЗ поддержать предложение немедленно отозвать принятые Сеймом Латвии в 2005 году оговорки к Всеобщей конвенции о защите прав нацменьшинств, выхолащивающие ее существо? По-видимому, дефицит доброй воли, о которой всегда легче порассуждать, чем проявить ее на деле.

Но и мой запас доброй воли не беспределен. Я исчерпал его, когда голосовал за выход Латвии из состава СССР в марте 1991 года, когда в августе 1991-го расклеивал в Задвинье листовки с призывом не верить Рубиксу и слушать Радио Свобода, когда сдавал экзамены на владение латышским языком и мирился с бесправием сотен тысяч моих соотечественников. Но всякому терпению приходит конец.

Сегодня меня призывают подписать филькину грамоту ни к чему не обязывающего манифеста. Просят проголосовать против повышения статуса родного для моих близких русского языка, уговаривают предать самого себя. Оригинально. Но выбор мой однозначен. Прежде всего я позабочусь о себе и о своих близких. В этом, на мой взгляд, и состоит проявление культуры - не латышской и не русской, а человеческой и христианской.