Михаил Федотов: "Журналисты мундиров не носят, слава Богу" - Самара, 21 ноября
Самарская область, 21 ноября, 2011, 23:00 — ИА Регнум. Портал ПаркГагарина.ру опубликовал сегодня интервью с председателем Совета при Президенте РФ по вопросам развития гражданского общества и правам человека
Первый вопрос - о вашей только что закончившейся встрече с господином Горсткиным (руководитель Следственного управления Следственного комитета РФ по Самарской области - ред.). О чем шла речь, и довольны ли вы результатами этой встречи?
Мы с ним обсуждали вопросы, связанные с расследованием двух убийств -
Ну вот и добрались до главного. Михаил Александрович, зная вас давно, я понимаю, что вы стали председателем Совета при Президенте не потому, что вам нужно было теплое местечко, синекура, а вы шли на этот пост с какими-то идеями, целями...
Это правда. Как раз "теплым местечком" меня заманить невозможно. Знаете, есть люди, которые умудряются любую работу превратить в синекуру. А у меня все было с точностью до наоборот. Вот, казалось бы, должность посла России при ЮНЕСКО - а я занимал ее в 1993-1998 годах - не предполагает большого напряжения сил, а я умудрился взвалить на себя столько дел, что ночами пришлось сидеть за компьютером. В последние годы я работал в Союзе журналистов России, возглавлял Центр экстремальной журналистики, руководил кафедрой ЮНЕСКО по интеллектуальной собственности, занимался юридической практикой. Дел было выше крыши, но времени хватало и на то, чтобы писать книги, статьи... Короче, у меня было вполне "теплое местечко". По моим понятиям, конечно.
А сейчас вы довольны своей жизнью?
Нет, конечно. Прежде всего, потому, что у меня совершенно нет свободного времени. И ту книгу, которую я планировал закончить еще год назад, я закончил только нынешним летом, потратив на нее отпуск. Эту книгу мы задумали вместе с
Используя законодательство РФ?
Не только законодательство, но и нашу политическую систему, наше общество... В качестве примера мы рассматриваем закон СССР о печати: как он возник, можно сказать, из ничего. Поэтому книге мы предпослали эпиграф - строки
И все-таки. Понятно, что когда вы шли на эту должность, у вас наверняка были какие-то планы, вертелось в голове "я должен, я сделаю то-то и то-то". Насколько воплощение этих планов произошло и происходит?
Принять предложение президента Медведева меня подтолкнуло - вы не поверите - чувство вины. Дело в том, что однажды, это было в начале 1995 года, я уже получал приглашение в президентскую команду. Тогда мне позвонили из Кремля и сказали, что уже согласован проект указа о моем назначении помощником президента по правовым вопросам. А я в это время был послом России при ЮНЕСКО, и эта информация застала меня даже не в Париже, а в Каннах, где я был почетным гостем музыкального фестиваля. И когда я посмотрел вокруг - море, солнце, песни, шмель летает над цветком... Как сейчас помню... А в Москве зима, холод, грязь, чеченская война. И еще я понимал, что, будучи кремлевским чиновником, не смогу материально помогать своей дочери, которая была направлена гимназией в Германию для продолжения учебы. А в Париже у меня и зарплата была приличная, и в любой выходной я мог запросто навестить дочь в Бонне. Короче, я сделал так, что это предложение, от которого нельзя отказаться, удалось снять. Но все последующие годы я мучился угрызениями совести: может быть, если бы я согласился, что-то пошло бы в России по-другому, повернулось в другую сторону, может быть, каких-то ошибок удалось бы избежать. А ошибок было много. И может быть, именно моей соломинки не хватило, чтобы переломить ситуацию. Поэтому я тогда, год назад, прямо сказал Дмитрию Анатольевичу, что принимаю его предложение, ибо чувствую свою вину. А теперь я вины не чувствую, потому что делаю все, что могу. Хотя я и по сей день убежден, что пост главы президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека должен был занять
Вас слышат?
Да. Когда Совет общается напрямую с президентом, то многие вопросы удается решить... Мы прекрасно слышим и понимаем друг друга. Да, у нас есть разные взгляды на какие-то проблемы, но в общем позиция у нас общая. Вот почему, я уверен, Совет может быть очень полезен президенту. Именно как "коллективный советник", который говорит правду о реальном положении вещей и предлагает от имени гражданского общества свои варианты решения проблем.
А какое оно сейчас, гражданское общество в России? Если отодвинуться от политики - вот готовится принятие закона о рыболовстве, и начали объединяться рыбаки, и у нас в Самаре на митинг вышли несколько тысяч человек - это гражданское общество?
Конечно.
А "синие ведерки" - это гражданское общество?
Безусловно. Это гражданская активность, которая должна перерасти в структурированное, организованное гражданское общество. Согласитесь, что у вот такой гражданской активности есть два пути. Один путь - это превращение стихийной гражданской активности в партизанщину. То есть, она рождается из хаоса и продолжает существовать как часть хаоса. В том числе, уходит в экстремизм, в насилие. Другой путь развития гражданской активности - в сторону цивилизованного структурированного гражданского общества, существующего во всем цивилизованном мире. В Европе, в Америке, практически во всех развитых странах - есть цивилизованное, выстроенное и выстраданное, четкое гражданское общество, где у каждого элемента есть своя функция, своя миссия, свое устройство. Он не посягает на другие элементы, он взаимодействует с ними. При этом роль государства ограничивается поддержанием правового порядка. Если появляются какие-то противозаконные группировки (они неминуемо появляются), которые поддерживают терроризм, экстремизм, то государство должно немедленно реагировать. Но цивилизованно, а не варварски.
А вам не кажется, что в России в последний год как раз и стала формироваться какая-то опасная модель гражданского общества? Я имею в виду Манежку, "Русские марши", активными лозунгами становятся "Россия для русских", "Хватит кормить Кавказ" и т. д.
Я читаю, что подобные лозунги носят откровенно провокационный характер. Люди, которые считают себя националистами и патриотами, на самом деле являются естественными союзниками сепаратистов. Они объективно ведут к развалу страны.
Но массовость их гораздо выше, чем массовость и демократических акций на Триумфальной площади, и митингов тех же рыбаков, дольщиков и всех прочих.
Не могу согласиться. И на самом деле опросы показывают, что националистические движения не пользуются реальной поддержкой общества. Чтобы это увидеть, достаточно сравнить ответы на два простых вопроса: "А вы выйдете в поддержку националистов и их лозунгов?". Часть респондентов отвечает: "Да, выйдем". Второй вопрос: "А вы выходили хоть раз?". Отвечают: "Нет, не выходили". Так вербальная активность заменяет реальную.
Это ровно наша история про московское время. Когда в интернете против московского времени высказываются и голосуют тысячи, а когда стали проводить флэш-мобы, то вначале вышло около двухсот человек, а на последнем было, считая журналистов - восемь.
Вот почему я и не верю в массовость этих националистических движений. Другое дело, что за ними нужен глаз да глаз, и правоохранительные органы должны реагировать на каждый случай нарушения закона. На каждый. Я убежден, что примером для наших правоохранительных органов должна быть не служебная собака, а сторожевая. В чем разница? Сторожевая сидит у забора на цепи. И каждого, кто лезет через забор, хватает и кусает. Она не ждет команды, ей не нужна команда. Перелез через забор - кусает. Вот и правоохранительные органы должны действовать по этому же принципу: нарушил закон, "перелез через забор" - всё, "кусаю". А они, к сожалению, часто уподобляются служебной собаке: есть команда "фас" - кусаю; нет команды "фас" - сижу, виляю хвостом. И нет мне дела до того, что охраняемый забор уже давно разворовали. Вот это неправильно. Это не-пра-виль-но. Я в этом абсолютно убежден. Но не хочу, чтобы у читателя сложилось превратное впечатление. И в Следственном комитете, и в прокуратуре, и в судах есть огромное число настоящих профессионалов, честных и порядочных людей, которые выполняют свой долг. И в этом у меня нет ни малейшего сомнения: я знаю таких людей. Не скажу, что им легко. Но именно на них вся надежда.
Но ведь построить гражданское общество без свободы СМИ невозможно...
Конечно: свободные СМИ - это и компонент гражданского общества, и его защитник, и его генератор... Иногда мне приходится слышать: "Вот, Россия возвращается к советским порядкам". Не могу согласиться. Разве в советское время мы когда-нибудь волновались по поводу результатов выборов? Нет. Мы знали, что 99,97% поддержат нерушимый блок коммунистов и беспартийных. Все знали, что эти цифры не имеют никакого отношения к реальности, но все молчали. Народ безмолвствовал. Как у Пушкина в "
Михаил Александрович, это все хорошо. Но с головами что делать? Ведь закон о СМИ не поменяли, СМИ же сами отступили.
Согласен. Во многих бедах современных российских СМИ мы должны винить самих себя, своих коллег. Поэтому я все время настаиваю, что нам нужно бороться не за честь журналистского мундира, а за его чистоту. Хотя журналисты мундиров не носят, слава Богу. Но честь своей профессии надо соблюдать и хранить. Ну, давайте вспомним, сколько у нас осталось настоящих журналистов-расследователей? Эти убиты, те ушли из журналистики. Третьи предпочли вместо расследовательской журналистики заниматься "сливами" по заказу: вот этого "замочить", а этого - пропиарить. Это журналистика? Это расследование? Это стыд и срам. Мы поэтому и создали в 2005 году Общественную коллегию по жалобам на прессу. Но вот что интересно. Среднеевропейский уровень (а почти во всех европейских странах есть подобные коллегии или советы) - это сорок жалоб в год. И мы в подходили достаточно близко к этой цифре. Но сейчас возникла удивительная ситуация: у нас всего шесть жалоб, но рассмотреть их коллегия не может, так как жалобщики не отвечают.
Но, может быть, и жалоб нет потому, что журналистики нет?
В этом, увы, тоже есть доля правды. Потому что статистика судебных дел по диффамации показывает уверенное сокращение числа исков. Да, судебных дел становится меньше. Даже меньше, чем было в начале 90-х годов, когда законодательство о СМИ только формировалось. И до начала 2000-х годов число таких судебных дел неуклонно росло. Но после 2002 года возобладала новая тенденция: число исков по диффамации из года в год падает. Что это значит? Я уверен, что причин много, но одна из них заключается в том, что журналисты просто стали бояться. Зачем журналисту писать, что мэр вор и взяточник? Лучше написать, что мэр заботится о детских садах. Потому что в первом случае журналист получит проблемы, а во втором - бонус. Предаешь свою аудиторию, предаешь свою профессию, не выполняешь свою общественную миссию, но зато в личном плане у тебя все гораздо лучше. Короче, возвращаемся к извечным истинам: "совесть, благородство и достоинство - вот оно святое наше воинство".