В исторических источниках XVI-XVII вв. необходимо различать два разных историко-географических понятия. Назовем условно одно из них "малым" Поморьем, другое - "большим" Поморьем. Каждый раз при упоминании "Поморья" в древнем тексте нужно определять, о каком конкретно Поморье "малом" или "большом" идет речь. Ядро исторического "малого" Поморья - Поморский берег Белого моря. Это Поморье впервые упоминается в одной подлинной новгородской грамоте сер. ХV в. - изд. ГВНП. № 296 [1]. Жители Поморского берега, иначе называемого еще в источниках ХVI-ХVII вв. "Поморскими волостями", по месту своего жительства стали именоваться "поморцами". Именно поморцы с сер. ХVI в. начали работать на Мурманских промыслах. Это и есть "исторические" поморы - ядро нынешних настоящих подлинных поморов, расселившихся на побережье Белого моря от Поноя до Мезени.

Что касается понятия "большое" Поморье, то возникло оно в нач. ХVII в. в эпоху Смуты в приказной столичной документации в форме "поморские города". В тесной связи с ним использовалось и понятие "поморские люди". Под "большим" Поморьем - "поморскими городами" в Москве понимали группу северных уездов. "Город" - синоним слова "уезд". Понятие возникло из потребностей возникшей в России региональной политики. Из приказной документации понятие "большое" Поморье проникло благодаря творчеству В.Н.Татищева (1685-1750) в формирующуюся российскую историческую и географическую науку, где обрело потом свою самостоятельную судьбу. Что касается северных уездов, то их население сами эти уезды "Поморьем" в ХVII-ХVIII в. не называло. Жители данных уездов сами себя поморами не считали и никогда не именовали.

В чем же заключается главный трюк нынешних поморских этностроителей в Архангельске? "Малое" Поморье в их концепциях совсем не упоминается. Эта реалия полностью игнорируется. "Малое" Поморье они смешивают с "большим". После чего погружают "большое" Поморье как можно глубже в прошлое. Это мифическое Поморье они противопоставляют Московии, а его население, именуемое "поморами", всем остальным русским. Мифические "поморы" якобы имели финно-угорскую "кровь", свой собственный "славянский" язык и свою культуру. Более того, в историческом прошлом они якобы были враждебны русским. Означенный исторический миф о "большом" Поморье позволяет архангельским этностроителям предъявлять исторические претензии на всю территорию нынешней Мурманской, Архангельской областей и части Карелии. Миф также дает в распоряжение архангельских областников и сепаратистов большой потенциальный человеческий ресурс. Ведь, условно говоря, все "старожильческое" население Архангелогородской губернии до 1917 г., согласно этому мифу, объявляется "поморами". "Поморское возрождение" на практике означает, что сейчас любой потомок этих "старожилов" может отказаться от русской этничности и стать "помором". Разумеется, нет никаких препятствий и для любого архангелогородца, вне зависимости от наличия у него "корней", просто стать самозванным помором, как это и проделывают некоторые активисты поморского движения. Поэтому не случайно, что разрушительный этноконфликтный и политический потенциал поморского исторического мифа в сочетании с практикой "поморского возрождения" был по достоинству оценен за рубежом и получил американскую и норвежскую поддержку.

Далее мы продолжим рассмотрение поморских исторических мифов, созданных в Архангельске главным идеологом поморского этностроительства проф. Владимиром Булатовым (1946-2007).

Миф о великих поморах. Поскольку вся территория нынешнего Русского Севера, по утверждению В.Булатова, с нач. XII в. была населена поморами, то все местные чем-то знаменитые деятели русской истории и культуры объявляются им не русскими, а "поморами". Итак, согласно В.Булатова, поморами были: святитель Стефан Пермский и преподобный Антоний Сийский, завоеватели Сибири Ермак и братья Строгановы, землепроходцы С.Дежнев и Е.Хабаров, ученый М.В.Ломоносов и скульптор Ф.И.Шубин и т. д. И, наоборот, исторические деятели, способствовавшие укреплению русской государственности, как выясняется, доставляли "поморам" и Поморью разного рода неприятности. Это были Иван III, Иван IV Грозный и Петр I. Особенно достается последнему.

Миф о том, как поморы Сибирь и восточные арктические моря освоили. Из созданного проф. В.Булатовым мифа о существовании в XV-XVII вв. "большого" Поморья - обширной территории, населенной этносом "поморы", проистекает следующая булатовская сказка - народ "поморы" Сибирь освоил. В учебнике для студентов высшей школы В.Булатова освоению Сибири отведена целая часть 2-ая под романтичным названием "Встречь солнца (XV-XVII вв.)" [III. 198-389]. На ста девяноста одной странице текста, посвященных освоению Сибири, "большое" Поморье упоминается В.Булатовым 134 раза, а сами "поморы" с производным прилагательным "поморский" - 229 раз! Берем в этом случае издания сибирских летописей XVII в. На их страницах мы находим упоминаний "Поморья" - НОЛЬ, "поморов" - НОЛЬ. [2]

В 1952 г. издательство Северного морского пути издало сборник архивных документов, посвященных плаваниям русских арктических мореходов в Ледовитом и Тихом океанах. Всего 129 документов [3]. Ну и какой результат по поморам? Упоминаний "поморов" - НОЛЬ. Упоминание Поморья - ОДНО. И так будет со всеми опубликованными и неопубликованными документами по Сибири XVII в. Упоминания в них "поморских городов" достаточно редки, а "поморов" - вовсе отсутствуют. Процитируем специально из этого сборника для всех интересующихся проблемой: "Они и промышленные люди смечают, все то один идет, что ходят из Поморья с Мезени на Новую Землю" [3. 60]. Речь, как видим, в данном конкретном случае идет не о большом, а о малом Поморье. Отметим, что в документах означенного сборника упоминаются: русские, пермяки, зыряне, самоядь, тунгусы, чукчи, якуты, юкагиры, ламуты и др. А поморы - нет. Но зато среди русских служилых людей и промышленников названы москвитины, костромитины, устюжане, мезенцы, пинежане, чердынцы, пустозерцы, т. е. русские - уроженцы конкретных уездов Московского государства. Поэтому ясно, что в мифе об освоении Сибири поморами проф. В.Булатов прибег к подмене понятий.

На самом деле Сибирь завоевали и освоили казаки и служилые люди Московского государства. В XVII в. поморами эти люди себя не именовали и поморским этническим самосознанием не обладали. Спустя 300 лет новоявленный областник-профессор из Архангельска переименовал их в угоду нуждам местного этностроительства в поморов. Более того - В.Булатов пошел дальше: даже все русское старожильческое население Сибири в одном месте он поименовал "поморами" [III. 289].

И еще одно важное обстоятельство, на которое необходимо обратить внимание адептов поморства из русского города Архангельска. Культура русского народа - это культура рек. Освоение Сибири шло не морским, а водными речными путями. Вот здесь и пригодились навыки речников - двинян, устюжан, холмогорцев и пинежан. С этим и связаны особенности, достоинства и недостатки т. н. "поморского" судостроения. Жители рек пытались приспособить речные суда к морскому плаванию. Архангельск в прошлом и сейчас - это город на реке, а не на море. Мои земляки могут согласиться со мной, что можно прожить в Архангельске до 18 лет и Белого моря ни разу не увидеть.

Миф об отсутствии крепостного права в Поморье. Цитаты из "трудов" проф. В.Булатова: "Жители Поморья никогда не знали монголо-татарского ига и крепостного права, а в силу этого они выросли свободолюбивыми, предприимчивыми, богатыми и образованными людьми" [I. 34]. "В XVII веке в 22 уездах Поморья основную массу населения составляли свободные от помещиков и крепостной зависимости "черносошные" поморские крестьяне" [II]. "На Русском Севере сложился своеобразный тип государственного феодализма, при котором самый многочисленный слой населения - крестьянство - не знал крепостной зависимости в классической ее форме" [III. 177].

А в "неклассической", спросим мы? Здесь проф. В.Булатов повторяет ставшим уже расхожим мнение о том, что на Русском Севере, т. е. в Поморье, по его терминологии, крепостного права не было. Однако профессор из Архангельска демонстрирует дремучее невежество в области отечественной истории. Оказывается, он не знает, что крепостное право - это на самом деле вовсе не "вотчинный режим" управления крестьянством, т. е. только помещики, а особый универсальный и всеобщий государственный режим стеснения передвижения податного населения для исправного сбора налогов в казну. Режим "крепостного права" поначалу, когда его только устанавливали, был чрезвычайным, потом он стал обычным. Зримым свидетельством существования крепостного режима в России был паспорт и повсеместная система сыска беглых. Для сбора налогов население не только было закреплено на месте своего проживания, но и связано еще и круговой порукой. Для того чтобы Михайло Ломоносов смог поехать в Москву учиться, его отцу пришлось заплатить круглую сумму своему обществу. Вот оно крепостное право в действии. Режим крепостного права на Русском Севере был отменен только в результате реформы 1837-1841 гг. графа П.Д.Киселева.

Миф о Поморье - центре свободы и демократии. Цитируем В.Булатова: "Республиканский строй в Новгороде просуществовал практически в неизменном виде почти три с половиной столетия" [III. 58]. "Русский Север стал законным правопреемником демократических порядков Великого Новгорода" [III. 410]. "Многое во взаимоотношениях церкви и "мира" было унаследовано Русским Севером от демократичного Великого Новгорода" [III. 417]. "Сильны были демократические традиции, которые сохранялись на Русском Севере вплоть до XVIII в." [III. 418]. "Московский князь, взяв на вооружение татарскую тактику подрыва верности власти с помощью подкупа" [IV. 117]. "Москали начали проводить политику кнута и пряника" [IV. 158]. "Власть воевод была призвана удовлетворять общегосударственные интересы в ущерб демократическим порядкам, установленным на Русском Севере в прошлые столетия" [III. 418]. Что касается свободы, демократии и республики, то в данном случае проф. В.Булатов повторяет ставшим расхожим миф о Новгороде, сочиненный еще в нач. ХIХ в. будущими декабристами. Именно эти "дворянские революционеры" впервые в России на русском историческом материале испробовали либеральную технологию манипуляции сознанием: соединение в одном культурном контексте этнических традиций и заимствованных извне либеральных новаций. На самом деле, древний Новгород никогда не был ни республикой, ни, тем более, демократией. Традиционное русское общинное самоуправление также бесконечно далеко от западных образцов демократии, как замешанная на шариате "военная демократия" чеченских тейпов эпохи "правления" Алана Масхадова - от идеалов Томаса Джефферсона.

Существенней в этой теме то, что в своем творчестве проф. В.Булатов не смог разобраться в самом главном в проблеме - в движении земельной собственности на Русском Севере. Так, он утверждает: "В Поморье всегда господствовало черное крестьянское землевладение... Положение независимых поморских волостей постепенно стало изменяться после возвышения Москвы и создания централизованного Российского государства" [III. 4]. Все, на самом деле, обстояло ровным счетом наоборот. Черное землевладение и связанная с ним крестьянская волость утвердились на Русском Севере только после насильственной ликвидации великим князем всея Руси новгородских вечевых порядков в 1478 г. До этого в Новгородской и Двинской землях господствовало боярское землевладение - боярская вотчина. Ее ликвидация и утверждение на ее руинах черного крестьянского землевладения стало фундаментальным переворотом в отношениях земельной собственности - своеобразной "консервативной" революцией сверху. Против нее подавляющее большинство населения Новгородской земли не выступало. Более того, она ускорила процесс русской народной колонизации Севера.

Хотелось бы отметить и один факт, оставшийся неизвестным проф. В.Булатову. Еще в сер. ХVI в. на Двине в крестьянских семьях, т. е. у "поморов" по терминологии проф. В.Булатова, широко практиковалось рабство. Об этом свидетельствуют сохранившиеся грамоты - завещательные распоряжения. Как в данном случае быть с духом Поморья и "свободой"? Отказ от работы с подлинными историческими документами и произвольные спекуляции - вот основа методологии архангельских фальсификаторов истории.

Миф о поморах, как "соли земли Поморской". "Дух вольности и товарищества, просвещения и свободомыслия издавна витал в Поморье. Суровая северная природа и огромные территориальные пространства сформировали особые поморские черты национального характера, предопределили необычайный путь Русского Севера. Жизнь на берегах "студеного" моря сделала поморов сильными, мужественными и трудолюбивыми" [III. 3]. "Меня всегда восхищали наши предки-поморы - мужественные и доброжелательные, пытливые и трудолюбивые" [IV. 7]. "Д.С.Лихачеву приписывают: "Поморы так же родовиты, как столбовые дворяне" [IV. 7]. В мифологии поморского этногенеза идеи автохтонности, исключительности, культурной демиургичности поморов интерпретируются как исключительность представителей поморского этноса - "соли земли Поморской". В.Булатов пишет о поморах, как о людях, наделенных "предприимчивостью, "поморской упрямкой", умом, смелостью и независимостью, умением принимать самостоятельные решения в сложных жизненных ситуациях" [III. 112]. Подлинные исторические реалии естественно могли отстоять от этого романтического националистического идеала.

Вот описание подлинных поморов, оставленное одним немецким путешественником, посетившим Норвегию в 1861 г.: "Мы не понимали языка и впечатление, какое произвел на нас этот народ, основанное на внешности. Оно было неблагоприятно вследствие удивительной нечистоты, в которой содержались и корабли, и люди. Палуба и все остальное было буквально покрыто грязью, и когда раз мы увидели, что на такой грязной палубе сгребали муку из разорванного мешка, мы отдали приказ - не брать ни одного лота русской муки. Я не скажу, чтобы мы когда-нибудь видели русских матросов не занятыми, хотя они по целым часам просиживали на палубе и с любопытством глазели на наши занятия. Но надо также сказать, что все их занятие состояло в охоте за известными маленькими домашними животными, которыми, как кажется, они изобилуют" [4. 208]. О том, что подобное описание не лишено оснований, мы можем судить по нынешнему виду Архангельска, летом заросшего репейником выше человеческого роста, и круглый год покрытого грязью и заваленному мусором. Архангельским псевдопоморам из ресторана "Трескоед" следует не маниловскими мечтами о мифическом Поморье заниматься, а хотя бы минимально улучшить элементарную бытовую культуру.

Миф о Поморье - земле образования, просвещения и свободомыслия. Цитируем проф. В.Булатова: "В перв. пол. XVI века среди землевладельцев (дворцовых и государственных крестьян) Европейского Севера было более 80 процентов грамотных людей. Почти сплошной грамотности населения Русского Севера способствовали традиционные связи с Великим Новгородом, наследником демократических порядков которого стал наш край, наличие большого количества монастырей, являвшихся центрами просвещения" [I. 34-35]. "Жители Русского Севера составляли одну из самых образованных частей населения России, а в первой половине XVI в. среди землевладельцев Европейского Севера было более 80% грамотных людей" [III. 419]. "Дух вольности и товарищества, просвещения и свободомыслия издавна витал в Поморье" [III. 3].

Каким образом проф. Булатов определил количество грамотных среди населения северных русских уездов в перв. пол. ХVI в. с точностью до процента - остается для нас полной загадкой. Это совершенно безответственный фантастический домысел, хотя бы потому, что численность народонаселения региона в это время определяется чисто ретроспективно, а потому приблизительно. Когда мы говорим о действительном уровне грамотности населения на Русском Севере в эпоху средневековья, необходимо обратить внимание на любопытный факт, подмеченный фольклористами и этнографами в конце ХХ в. Былины древних циклов они записывали от сказителей - людей, как правило, неграмотных или малограмотных. Оказывается, фактором сохранения былинного устного народного творчества на Севере была широко распространенная в местном обществе неграмотность населения. У грамотного образованного человека появлялись совсем другие культурные запросы, и былинами он переставал интересоваться, а, тем более, заучивать их наизусть и устно воспроизводить.

А каким образом местные монастыри, по В.Булатову, были центрами просвещения? Какого просвещения? В духе Вольтера и Дидро? А какое еще бывает? Ведь просвещение отвергает религиозную веру. Что бы там не говорил В.Булатов, но даже о существовании каких-либо школ при монастырях на Русском Севере нет ни единого факта. И как вообще можно говорить о просвещении в Архангельске, если университет в этом городе был создан только в 1990-е гг. Но и из-за нынешнего смутного времени это учреждение ни в каком отношении не дотягивает до стандартного университетского уровня, о чем, в частности, и свидетельствуют рассматриваемые сочинения его ректора. О "свободомыслии": тут нам хотелось бы задать вопрос - не потрудился бы кто-нибудь назвать имя хоть одного "свободомысла" за всю историю Архангельска?

Миф об этнической религии поморов. Проф. В.Булатов утверждает: "Признаками этнической общности поморов являются... этническое религиозное мировоззрение (Поморская древлеправославная церковь)" [II]. Известный факт - распространение раскола после сер. ХVII в. среди жителей т. н. "поморских волостей" Соловецкого монастыря. Здесь располагался один из главных центров раскола в России - Выговская пустынь. Раскольничьи скиты были и на Летнем берегу Белого моря и на Зимнем. Но как можно общины раскольников, казалось бы, образованному человеку, профессору, именовать церковью? Ведь само понятие "беспоповцы" именно и предполагало отсутствие какой-либо церковной иерархии у этого раскольничьего толка. А что это за церковь без клира? Пользуясь случаем, сообщаем, что в 2003 г. Русская Православная церковь наградила проф. В.Булатова орденом Сергия Радонежского. Уж не за научное ли открытие факта существования церковной организации на Севере в ХVII-ХIХ вв. у ее злейшего и непримиримого врага - общин раскольников? Напомним, что т. н. "Древлеправославная церковь" была создана частью общин раскольников в 1920-х гг. Но что такое "Поморская древлеправославная церковь"? Здесь, по-видимому, дальнейшие разъяснения должен нам дать отмеченный в Архангельске особыми идеями поморского этностроительства проф. Поморского университета Н.М.Теребихин.

Мы перечислили только основные поморские исторические мифы из трудов проф. В.Булатова. Исправление всех ошибок, несуразностей из его текстов потребовало бы целого тома. Разумеется, В.Булатов создавал поморский исторический миф, руководствуясь политическими задачами и интересами. Однако, на процесс этой работы, вне всякого сомнения, повлиял поверхностный образовательный уровень идеолога. Отметим то обстоятельство, что проф. В.Булатов не имел базового университетского исторического образования, что, без сомнения, наложило отпечаток на его научные труды. Местный архангельский пединститут при обучении ориентировал студентов на готовые схемы, но никак не на углубленную источниковедческую работу. Подобный низкий профессиональный уровень, обусловленный условиями местного образования, сейчас нам демонстрирует еще один "теоретик" нынешнего поморского этностроительства в Архангельске, высокопарно именующий себя "ведущим экспертом по поморской традиционной культуре" - старший научный сотрудник Архангельского музея "Малые Карелы" Владимир Ломакин. Простой анализ текстов сочинений В.Ломакина свидетельствует о том, что он абсолютно не владеет материалом по поморам на уровне источников. Последние остаются ему совсем не известными. Более того, и историография вопроса знакома В.Ломакину лишь фрагментарно, выборочно. Отметим и то обстоятельство, что главную основу текстов В.Ломакина составляют фальсифицированные схемы истории Русского Севера, вышедшие из-под пера проф. В.Булатова.

[1] Грамоты Великого Новгорода и Пскова. Ред. С.Н.Валк. М., Л., 1949. № 296. Купчая Ивана Менуева сына с братьями у Фалалея из Валдолы, и у Савы и Сидора Юрьевых детей на Каргольский участок в Поморье и на реке Кеми. С. 294-295.

[2] Сибирские летописи. Изд. Имп. Археографической комиссии. СПб., 1907; ПСРЛ. Т. 36. Сибирские летописи. М., 1987.

[3] Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских геограгических открытиях на Северо-Востоке Азии в XVII в. Сост. М.И.Белов. Л., М., 1952.

[4] Фогт Карл. Путешествие на Север вдоль норвежского берега, предпринятое с мая по октябрь 1861 г. СПб., 1867.

[I] Булатов В.Н., Шалев А.А. Баренцев. Евро-арктический регион и Архангельская область: международное сотрудничество. История и современность. Архангельск, 2001.

[II] Ученые о поморах // Мосеев И.И. Поморьска говоря. Краткий словарь поморского языка. Архангельск, 2005.

[III] Булатов В.Н. Русский Север: Учебное пособие для вузов. М., 2006. См. также совпадающий текст: Булатов В.Н. Русский Север. Кн. 3. Поморье (XVI - нач. XVIII вв.). Архангельск, 1999.

[IV] Булатов В.Н. Русский Север. Кн. 1. Заволочье (IX-XVI вв.). Архангельск, 1997.

[V] Поморская энциклопедия. Т. 1. История Архангельского Севера. Гл. ред. В.Н.Булатов, сост. А.А.Куратов. Архангельск, 2001.