ИА REGNUM продолжает публикацию серии статей доктора исторических наук, профессора Бакинского государственного университета Джамиля Гасанлы "Восточная политика Советской России и Азербайджан в 1920-1921 годах", третья часть которой "1920: Раскол в коммунистическом движении Ирана" была размещена на нашем сайте 31 октября 2011 года (http://regnum.ru/news/1461494.html).

В дни работы съезда народов Востока в Баку, 4 сентября Гейдар-хану удалось провести совещание иранских делегатов, на котором было выдвинуто ряд обвинений в адрес ЦК Иранской Коммунистической партии (ИКП) за допущенные ошибки в гилянских событиях. Собрание с участием 121 делегата обвинило ЦК ИКП в разрыве связей с Кучек-ханом, невыполнении решений ЦК РКП(б), прекращении поступления дотаций в казну Гилянской Республики (что связывалось с выступлениями против национально-революционных сил), переходе в ряды контрреволюции многочисленных тегеранских казаков (как результат разоружения в Реште Хамаданского казачьего отряда), организации искусственных препятствий движению Кучек-хана вперед, неумении привлечь на свою сторону революционно настроенную часть населения Тегерана, Тебриза и Астары, провале наступления на Мазандаран, неумении создать государственный аппарат, способный правильно и честно выполнять решения ЦК, плохом отношении к крестьянству, преступном оставлении Решта и по ряду других вопросов (Резолюция заседания персидской группы делегатов-коммунистов на I съезде народов Востока. 04.04.1920 // Коллекция документов РГАСПИ). Гейдар-хан и его сторонники, обвинявшие старый состав ЦК ИКП в левом уклоне, на деле и сами не уступали им в левизне. Гейдар-хан считал возможным формирование в Баку на базе иранских отрядов-интернационалистов Иранскую национальную Красную Армию, которая могла бы вначале захватить Тебриз, провозгласить там советскую республику и затем атаковать Тегеран.

В последний день съезда, 7 сентября, были рассмотрены организационные вопросы. При Исполкоме Коминтерна был создан Совет пропаганды и действия народов Востока. Этот постоянно действующий орган должен был наладить пропагандистскую работу, организовать выпуск журналов и других печатных материалов на восточных языках; для интенсификации подготовки кадров собирались даже открыть Академию общественных наук. В Совет вошли Н.Нариманов, Г.Орджоникидзе, М.Павлович, С.Киров, а также представители стран Востока, в том числе Г.Амиоглу и А.Султан-заде (Микаэлян).

Итоги Бакинского съезда народов Востока показывают, что и в политическом, и в идеологическом плане вся его работа была подчинена интересам Советской России. Эта была первая большая встреча коммунистических и левых организаций народов Востока и Москва не скрывала антианглийскую направленность этого форума. Эту тенденцию Н.Нариманов заметил еще раньше. За полтора месяца до начала съезда он спросил В.Ленина, действительно ли так дороги большевикам интересы многомиллионных угнетенных масс Востока? и подытожил: "Если же Восток для нас является временным оружием с целью принудить Англию оставить нас в покое, как полагает и действует тов. Чичерин, тогда другое дело..." (В.Генис. Красная Персия. Большевики в Гиляне. 1920-1921. М., 2000, С.268). После торжественного закрытия съезда народов Востока Н.Нариманов получил от Г.Чичерина письмо с поручением от имени ЦК РКП(Б) не оказывать какого-либо содействия иранским революционерам, так как это мешает налаживать отношения с Англией. Напомним, что в мае 1920 года в Лондоне начались переговоры между Советской Россией и Великобританией, и именно 1 сентября, в день открытия в Баку съезда народов Востока, российских переговорщиков выслали из страны. Через месяц после закрытия Бакинского курултая министр иностранных дел Британии лорд Керзон в ноте Г.Чичерину заявил, что этот съезд "поднял настоящий ураган пропаганды, интриг и заговоров против британских интересов и британской власти в Азии" (С.Рустамова-Тохиди. Восточная политика Коминтерна и Иран. 1919-1943. (на азерб.яз.). Баку, 2001, С.144). Не приходится сомневаться, что письмо Г.Чичерина Н.Нариманову и рекомендация не вмешиваться в иранские дела были реакцией на усиливающееся давление Англии на Советскую Россию. Поэтому Н.Нариманов был разочарован результатами Бакинского съезда, о чем он три года спустя язвительно писал, что большевики желали показать народам Востока как красиво и много они умеют говорить, и, снимая ораторов в разных позах, демонстрировали уровень развития фотографического искусства: "Ллойд Джордж, получив фотографическую карточку, где представители народов Востока, держа в руках обнаженные кинжалы, револьверы, шашки и ножи, угрожают европейскому капиталу, - вероятно улыбнулся и написал тов. Чичерину: "Мы согласны вести переговоры с Советской Россией по поводу торговых сношений" (Н.Нариманов - В ЦК тов. И.Сталину. Копия: Л.Троцкому и К.Радеку. К истории нашей революции в окраинах // Коллекция документов РГАСПИ).

Командированный в Гилян Ш.Элиава не сумел добиться серьезных перемен на фронте. Поэтому в телеграмме в Москву от 14 сентября он выдвинул три варианта развития иранской политики Советской России. Первый сценарий предполагал полную оккупацию Ирана с центром Казвин-Тегеран и передислокацию формирований Красной Армии сил в пограничный с Советским Азербайджаном Иранский Азербайджан. По его мнению, это нужно было бы не только для укрепления советских позиций вокруг Баку, но и имело целью осуществить наступление на Керманшах. Согласно второму варианту Элиавы, можно начать переговоры с иранским правительством - формально антианглийские, но по сути англофильские - и, использовав это в агитационно-пропагандистских целях в будущем приступить к военным операциям для обеспечения своих интересов в Иране. И наконец, по третьему плану, следовало во всех случаях вывести из Гиляна военные части и политработников, но ввести туда новых людей, хорошо понимающих задачи России на Востоке. Ш.Элиава признавал, что Иранская Коммунистическая партия состоит не из иранцев (Телеграмма Ш.Элиавы В.И.Ленину, Г.Чичерину и Л.Троцкому. 14.09.1920 // Коллекция документов РГАСПИ). День спустя Элиава пытался заверить Г.Чичерина в необходимости сохранить Энзели - "ворота" России в Каспийском море. Он обосновывал это тем, что если Энзели будет под контролем Советов, то англичане лишатся возможности создать здесь авиабазу и совершать налеты на Баку, а с другой стороны, если в Тегеране начнутся переговоры, то у Советской России в руках будет действенное средство давления (Телеграмма Ш.Элиавы Г.Чичерину. 15.09.1920 // Коллекция документов РГАСПИ).

Образованное в конце июля 1920 года правительство Эхсанулла-хана продержалось недолго. В середине сентября этот кабинет освободился от коммунистов, чьи места заняли представители буржуазии и даже помещики (Сообщение Г.С.Фридлянда. Сентябрь, 1920 // Коллекция документов РГВА). После поражения на фронте и изменений в составе правительства ЦК ИКП был вынужден перевести свой штаб из Решта в Баку. 17 сентября в Баку при участии Н.Нариманова, М.Павловича, Е.Стасовой и Ш.Элиавы состоялось заседание президиума Совета пропаганды и действия народов Востока, на котором всесторонне были обсуждены причины гилянского поражения. Пришли к выводу, что главной причиной провала советской политики в Иране было провозглашение социалистической республики с опорой на партию "Адалят", не обладающую ни авторитетом среди населения, ни популярностью, ни реальной силой. Участники обсуждения признали, что спешное осуществление коммунистических мероприятий сопровождалось мародерством и повсеместным недовольством населения политикой Советов. Общая картина усугублялась тем, что, информация о грубой политике большевиков в Советском Азербайджане и допущенных ими перегибах, вызвавших крестьянские бунты и восстания, быстро распространялась в северных провинциях Ирана и также имела негативное влияние на местное население. В совершенно секретном заключительном документе, отправленном в Москву, говорилось: "...по признанию самих местных руководителей в Азербайджане - Советская Власть держится исключительно на русских штыках" (Заключение Президиума Совета пропаганды и действия народов Востока. 17.09.1920 // Коллекция документов РГАСПИ). Г.Орджоникидзе, некогда обуреваемый идеей наступления на Тегеран, теперь, после поражения в Иране, был полон пессимизма. 19 сентября он в отчаянии писал В.Ленину, что не стоит ожидать чего-то серьезного в Иране, а тем более, социалистическую революцию. По его мнению, можно попытаться раскачать революционное движение среди крестьянства, раздав им землю, однако до этого необходимо усилить наши войска и нанести сокрушительный удар. Наиболее оптимальным вариантом в сложившейся ситуации Серго Орджоникидзе считал заключение мира с Ираном и временный вывод войск для того, чтобы затем уже подготовиться и освободить эти земли. (См.: Телеграмма Г.Орджоникидзе В.И.Ленину. 19.09.1920 // Коллекция документов РГАСПИ)

В связи с тем, что усиливалась тенденция свалить всю вину за поражение тегеранского наступления на ИКП, 20 сентября ЦК ИКП обратился с обширным письмом в ЦК РКП(б), а копии - Г.Чичерину и Г.Зиновьеву. В письме отмечалось: "Нас обвиняют в том, что мы не информировали Москву и вели линию, не согласованную с центром. Эти обвинения неосновательны. Члены Кавбюро, впоследствии Иранбюро, запретили нам непосредственно связываться с Москвой... Иранбюро, через своих членов - Мдивани и Микояна, категорически заявило, что ЦК ИКП должен работать под непосредственным руководством Иранбюро и сноситься с ним; что при малейшей попытке самостоятельности оно нас лишит всякой поддержки Азербайджанской компартии и РКП. Согласно этому мы руководствовались указаниями Иранбюро". В письме отмечалось, что отстранение Кучек-хана от революционных событий было обусловлено двумя причинами: декретом Н.Нариманова о конфискации товаров персидских купцов в Баку и привезенной Б.Мдивани резолюцией о немедленном начале аграрной революции и низвержении авторитета Кучек-хана. Авторы письма непосредственно связывали свержение правительства Кучек-хана с руководящей деятельностью Буду Мдивани и Анастаса Микояна (Письмо ЦК ИКП в ЦК РКП. Копии Чичерину и Зиновьеву. 20.09.1920 // Коллекция документов РГАСПИ). Это письмо и информация из других источников дали возможность А.Микояну, В.Ломинадзе, Б.Мдивани после закрытия Иранского бюро отстранить и других членов "левой" группировки от иранских дел. Таким образом, первый этап Гилянской революции завершился серьезным поражением Советской России в Иране.

В отличие от Гиляна события в Южном Азербайджане развивались в нежелательном для большевиков русле. В апреле 1920 года большевики попытались использовать в своих интересах восстание в Тебризе, однако Шейх Мухаммед Хиябани в отличие от Кучек-хана предпочел не сближаться с русскими. Гейдар-хан Амиоглу писал Н.Нариманову: "Если мы получим две тысячи винтовок и снаряжение к ним, то я, Гейдар-хан, уверяю Вас, что через два месяца мы возьмем Тегеран" (Письмо Г.Амиоглу Н.Нариманову. 1920 // Коллекция документов ГА АР). Специальный уполномоченный Чрезвычайной Комиссии в Азербайджанской ССР Ландер, приставленный внимательно отслеживать процессы в Тебризе, в июле 1920 года сообщил в Москву, что положение в Иранском Азербайджане весьма благоприятно для России, и движение там настолько сильно, что Иранский Азербайджан с центром в Тебризе объявил о своей независимости от Тегерана (Ландер "Азербайджан и Иран" - В.Ленину, Н.Крестинскому, В.Менжинскому и Ф.Дзержинскому. Июль, 1920 // Коллекция документов РГАСПИ). Хиябани проявлял настороженность поскольку у него была достаточно информации о том, как, советизируя Азербайджан, большевики России совершенно не считались с его суверенитетом. Он видел, что в Баку последнее слово остается за русскими и всё более росли его сомнения по поводу "бескорыстности русской помощи" (N.Fatemi. Diplomatic History of Persia, 1917-1923. New York, 1952, Р.250). В отличие от Мирзы Кучек-хана, отягощенного сотрудничеством с русскими большевиками и ставшего затем жертвой этого сотрудничества, лидер Тебризского движения Ш.М.Хиябани отказался от предложенной ему помощи, отдав предпочтение идее "только иранец должен освободить Иран" (T.Swietochowski. Russia and Azerbaijan. A Borderland in Transition. New York, 1995, Р.97). Анализ событий показывает, что на первом этапе движения, за исключением незначительных моментов, Ш.М.Хиябани занял непримиримую позицию к большевизму. Опираясь только на свои силы, Хиябани выдвинул перед Тегераном требования: объявить республику в Иране, предоставить автономию Азербайджану, выполнить положения статьи иранской конституции об энджуменах (советах), изгнать из страны иностранные войска и военных советников, отправить в отставку правительство Восуг эд-Довле, денонсировать заключенный в 1919 году англо-иранский договор, наладить дипломатические отношения с российским правительством и восстановить торговые связи (T.Swietochowski. Russian Azerbaijan. 1905-1920. The Shaping of a National Identity in a Muslim Community. Cambridge University Press, 1985, Р.187). Хиябани искал исходную платформу борьбы только внутри страны. Поэтому, обращаясь к Азербайджану, он говорил: "Ты похож на обессиленного богатыря, уставшего героя, и нет более действенного средства поднять его на ноги, кроме как обратившись к его совести и чести. Прежде всего ты должен помочь сам себе, ты сам должен спасти себя" (Ш.М.Хиябани. Азербайджан и азербайджанская демократия. Баку, 1961. С.10). Несгибаемая воля Шейха придала восстанию общенациональный характер и тегеранские силы вынуждены были покинуть Тебриз. В конце июня власть в Тебризе перешла в руки национального правительства во главе с Ш.М.Хиябани. По предложению соратника Хиябани - Исмаила Амира Хизи, новоявленное государство было названо Азадистан - Страна Свободы. Амир Хизи объяснял это исключительной ролью Азербайджана в борьбе за конституцию и независимость Ирана. К тому же, утверждал он, в мире уже есть государство с названием Азербайджан. А потому страна, добившаяся национальной независимости, должна быть названа Азадистан. Хиябани принял эту идею и сказал: "Мы сегодня официально объявляем о том, что меняем название Азербайджан на Азадистан".

На первых порах большая часть общественности Тебриза поддерживала правительство Хиябани. Демократы серьезно взялись за улучшение системы образования, дети из малоимущих семей получили возможность посещать школу. Обучение велось на родном тюркском языке, а в ряде школ даже открылись классы для девочек. Хиябани часто выступал перед народом, пропагандируя демократизацию всего иранского общества и объясняя необходимость приобщения к современному миру (С.М.Алиев. История Ирана. XX век. М., 2004, С.111).

Осторожная позиция Ш.М.Хиябани к Северному Азербайджану на первых порах мотивировалась влиянием англичан на Азербайджанскую Демократическую Республику (май 1918 - апрель 1920), а затем оккупацией Советского Азербайджана большевиками. Он был против любого иностранного вмешательства, будь то со стороны Англии, или России. Хиябани заявил, что если большевики попытаются захватить хоть какую-то часть иранской земли, то "Иранский Азербайджан до последнего человека будет биться с захватчиками".

Несомненно, Хиябани не был безразличен к событиям в Северном (Советском) Азербайджане. Свержение АДР совпало по времени с восстанием в Тебризе. Он оценил большевистский переворот в Баку как победу бывших гумметистов, но надеялся сохранить торговые и дипломатические связи с режимом Н.Нариманова. Однако, когда 18 мая в Энзели была введена Красная Армия с целью помочь Кучек-хану, Хиябани стало ясно, что Азадистану грозит опасность. Когда большевистские силы свернули на Зенджан, якобы с целью вторгнуться в Азербайджан, тебризские демократы, социальной базой которых были мелкие торговцы, лавочники и ремесленники, осудили ввод войск в Энзели. С другой стороны, в Северном Азербайджане большевизм столь ярко раскрыл свою истинную сущность, столь очевидной была опора советской политики на "русские штыки", столь жестоко борьба с советизацией была потоплена в крови, что Хиябани стал сомневаться в возможной свободе Северного Азербайджана. Теперь уже Азадистан превращался в убежище азербайджанцев, бегством спасавшихся от тех жестокостей советского режима, которые применялись для подавления народного сопротивления севернее Аракса. В потоке беженцев был, кстати, и пехотный полк, принимавший участие в Гянджинском восстании в мае 1920 года.

Шейх Мухаммед Хиябани рассматривал азербайджанскую демократию как силу, способную освободить Иран. Вместе с тем, он придавал большое значение свободе и независимости народов, населявших эту страну. Ставя во главу угла независимость народа, он писал: "Первейшим условием благосостояния народа является его независимость. Зависимый народ не имеет силы и уважения" (Ш.Тагиева, А.Рагимли, С.Байрамзаде. Южный Азербайджан (на азерб.яз.). Баку, 2000. С.195)

Под влиянием событий в Гиляне и Азербайджане политическая ситуация в Иране перманентно накалялась. После ухода в отставку англофильского правительства Восуга эд-Довле к власти пришло правительство Мошира эд-Довле, которое первой своей мишенью избрало Азербайджан. Мохбер ос-Салтана (Мехди Гулу-хан), назначенный новым губернатором Тебриза, стал собирать недовольных прежней властью вокруг себя, и в первую очередь договорился с русским по национальности командиром иранского казачьего полка, расквартированного вблизи Тебриза. 12 сентября 1920 года этот полк начал наступление на Азадистан. Верные Хиябани силы были сконцентрированы на севере страны, где вели борьбу с беспределом местных феодалов. Поэтому казачьи отряды, не встретив серьезного сопротивления, за три дня захватили Тебриз. Жестокой расправе подверглись демократы и их сторонники, 13 сентября Шейх Мухаммед Хиябани был убит. Последние две ночи он оставался в доме близкого друга - Гаджи Шейха Гасан-хана, который и предложил гостю попросить у Мохбер ос-Салтана гарантию своей безопасности. На это Хиябани ответил: "Я предпочитаю умереть, но не сдаться. Я не встану на колени перед врагом. Я сын конституционной эпохи из династии Бабека Хуррамита, не склонившего голову перед Арабским халифатом" (Ali Azeri. Azadistan Devleti ve Şeyh Muhammed Hiyabani. 1918-1920. Ankara, 1994. S.266). Вот так погас один из очагов иранской революции, явно и скрытно находившийся в центре внимания Советского Азербайджана. Короткий, но яркий период демократии в Тебризе вновь сменился деспотической властью Тегерана.

Руководство Советского Азербайджана не могло оставаться равнодушным к поражениям, будь то в Тебризе или Гиляне, и особенно к закрытию Иранского Бюро. 8 сентября Н.Нариманов отправил своему представителю в Москве Б.Шахтахтинскому секретное письмо, в котором жаловался на самоуправство Красной Армии в Азербайджане и осуждал провокационную деятельность группы Микояна, Гогоберидзе, Ломинадзе, описывал их серьезные попытки принизить влияние Азревкома среди местного населения. Он писал: "Вся беда в том, что безответственные лица продолжают развивать контрреволюцию под видом революции. Не тоже ли самое было с персидской революцией. Тот же самый Микоян, приехав оттуда, ввел нас в заблуждение, на основании его доклада начато действие против Кучук-хана, а между тем я все время предостерегал. И что же вышло. Мы теперь думаем только об удержании за нами Энзели. Я определенно говорю: не послушались меня, вследствие чего приходится теперь петь похоронный марш над персидской революцией". Н.Нариманов наставлял Б.Шахтахтинского, что перед В.Лениным следует поставить ребром такой вопрос: "Доверяет ли центр нам или нет? Если да, то пусть прислушивается к нашему голосу, в противном случае пусть не думает о перевороте на Востоке в нашу пользу. Откровенно говоря: я лично сейчас думаю не о Востоке, т.к. он для нас временно умер в связи с персидскими "делишками" Все мое внимание сосредоточено на удержании Азербайджана за нами чтобы вторично не подвергать испытаниям Советскую Россию". Н.Нариманов предупреждал: "...если они (Ленин и Чичерин - Дж.Г.) думают об удержании Баку, должны прислушаться к нашему голосу. Это связано с вопросом о Персии. Кстати, Элиава вернулся из Персии и говорит, что необходимо арестовать многих. Моя точка зрения вполне оправдывается. Не послушался меня Мдивани и теперь приходится думать о спасении оставшихся частей. Когда все это видишь, не можешь молчать, и я не желаю молчать и служить ширмой" (Письмо Н.Нариманова Б.Шахтахтинскому. 08.09.1920 // Коллекция документов РГАСПИ).

Выполняя жесткое указание Н.Нариманова, Б.Шахтахтинский обратился 20 сентября к В.Ленину с обширным письмом, в котором, в частности, есть и такие строки: "Удачная организация персидского движения придвинула бы область нашего влияния к Индии, Месопотамии и Аравии и подтвердила бы в глазах мусульманского мира, что Советская Россия действительно желает сделать Восток свободным и самостоятельным, но, к сожалению, наша неумелая политика в Персии восстановила против нас персидские народные массы, которые теперь уже занимают по отношению к нам враждебную позицию" (Письмо Б.Шахтахтинского В.Ленину. 20.09.1920 // Коллекция документов АПД УДП АР). Учитывая серьезность положения, Б.Шахтахтинский предлагал поручать работу в Азербайджане, Иране и Турции таким работникам, которые знали бы местные условия и психологию народных масс и рекомендовал: "Самым подходящим лицом для руководства политикой в указанных выше странах является тов. Нариманов, которому и следует предоставить право выбирать сотрудников, установить и провести тактические приемы работ на Востоке под контролем Центра. Нет надобности говорить, что для Нариманова и для других коммунистов-мусульман торжество коммунизма на Востоке есть высшая цель жизни" (Письмо Б.Шахтахтинского В.Ленину. 20.09.1920 // Коллекция документов АПД УДП АР). В случае отклонения кандидатуры Н.Нариманова Б.Шахтахтинский считал полезным для дела пребывание в Баку "высокоавторитетного товарища Сталина" для руководства политикой на Востоке.

Под сильным давлением Н.Нариманова "левая" группировка была отстранена от иранских дел, но прибывший в Баку на съезд народов Востока председатель Исполкома Коминтерна Г.Зиновьев настоятельно предлагал Оргбюро ЦК РКП(б) отменить решение об отзыве из Баку А.Микояна, В.Ломинадзе и других членов "левой" группы. По его мнению, отзыв этих товарищей из Баку может быть оценен как поддержка политики сторонников Н.Нариманова и репрессий (Письмо Г.Зиновьева в Оргбюро ЦК РКП. Сентябрь, 1920 // Коллекция документов РГАСПИ). Правда, Н.Нариманов позднее признавал, что хоть и был ярым противником А.Микояна, однако от иранских дел его отстранили без участия Нариманова. Он, похоже, не знал, за что отозвали Микояна из Баку, "было ли это связано с коммунистической революцией в Иране, или по другой причине".

События в Гиляне были широко обсуждены 25-26 октября в Баку на заседании ЦК ИКП. В обсуждениях участвовали: от Совета пропаганды и действия народов Востока Н.Нариманов, М.Павлович, А.Скачко, от Турецкой компартии М.Субхи и др. Были заслушаны доклады А.Султан-заде и Г.Амиоглу о тактике коммунистов в Иране. В частности, А.Султан-заде, перечисляя ряд внутренних и внешних факторов, повлиявших на поражение в Иране, упомянул также вмешательство в гилянские события ЦК КП(б) Азербайджана и командования Российской Красной Армии в Иране. Г.Амиоглу, напротив, главную причину поражения видел в руководстве ЦК ИКП, в разрыве связей с Кучек-ханом и непосредственным виновником поражения он назвал А.Султан-заде. В выступлении А.Султан-заде прозвучала критика в адрес руководства Азербайджана, поэтому Н.Нариманов настойчиво требовал у него озвучить содержание беседы, состоявшейся между ними шесть месяцев назад перед первым его отъездом в Иран. Уходя от ответа по существу прозвучавшего требования Н.Нариманова, А.Султан-заде стал рассуждать, что в те дни от Кучек-хана пришло письмо, в котором он называет большевиков авантюристами и отказывается сотрудничать с какой-либо партией. Тогда А.Султан-заде считал необходимой аграрную революцию, к тому же помещики никогда не встанут на сторону революции. "Я всегда придерживался этого мнения и теперь считаю, что в Иране надо бороться не только против англичан и шаха, но и против помещиков", - сказал А.Султан-заде. Тогда Н.Нариманову пришлось внести ясность и раскрыть содержание беседы шестимесячной давности: "6 месяцев тому назад Султан-заде явился и спросил у меня совета, я указал ему, по какому пути надо идти в Персии, он не согласился со мной, шел по другому пути и вот только сейчас, после 6 месяцев, он заявляет, что считает указанный мною путь правильным. Но он в эти 6 месяцев не шел по этому пути" (Из стенограммы заседания ЦК Иранской Компартии и ответственных сотрудников Персии. 25-26.10.1920 // Коллекция документов РГАСПИ). В резолюции собрания решение Совета Действия о роспуске ЦК ИКП было признано правильным и сохраняющим силу.

(Продолжение следует)