В конце августа произошли переломные события в ходе кризиса в Ливии. Несмотря на возможность новых сюрпризов со стороны полковника Каддафи и его сторонников, а также поток достаточно противоречивых сообщений из страны, тем не менее, очевидно, что взятие повстанцами Триполи знаменует собой перелом в гражданской войне и восстановление режима Каддафи в прежнем виде практически нереально. На столь быстрый ход событий в Ливии, которые еще в июне отличались достаточной стабильностью (по принципу оппозиция наступает - лоялисты отступают и наоборот), несомненно, повлиял целый ряд факторов. В первую очередь это конечно влияние активных действий сил НАТО. Затем значение имела и подготовка и содействие, которые оппозиция получала со стороны тех же западных стран и некоторых арабских государств, что, несомненно, сказалось на эффективности действий сил Переходного национального совета (ПНС) Ливии. Еще одним фактором стало восстание племен на северо-западе Ливии, которое открыло второй фронт против сил Каддафи в непосредственной близости от столицы. При этом похоже что занятие Триполи было осуществлено именно их силами.

Однако ключевую роль все-таки сыграл невоенный фактор. Судя по имеющейся информации, занятие Триполи и предшествующий ему марш сил оппозиции к столице произошли практически без сопротивления со стороны верных Каддафи сил. Это предполагает наличие определенной договоренности (достигнутой, скорее всего, при участии западных спецслужб) между оппозицией и как минимум частью командиров лояльных Каддафи, которая и позволила обеспечить столь быстрый результат в ливийском конфликте. Здесь также необходимо отметить версию о подкупе спецслужбами командиров Каддафи, что и позволило оппозиции стремительно взять Триполи.

Однако помимо этих вариантов подобный исход был во многом предопределен самой природой гражданского конфликта в Ливии. Начавшись как восстание в ответ на крайне жесткое подавление массовых акций протеста, события в Ливии на определенном этапе превратились в конфликт двух фракций правящей элиты. После того как часть крупных племен выступила против полковника, произошел раскол социальной базы режима и по обе стороны баррикад по сути оказались разные представители племенной верхушки. Организационная верхушка оппозиции была сформирована в основном из видных деятелей режима, перешедших на сторону восставших, что было вполне естественно в условиях отсутствия в стране легальной оппозиции.

В силу этой однородности верхов как режима, так и оппозиции, обе стороны конфликта были заинтересованы в достижении компромисса, с тем чтобы предотвратить рост влияния низов и остаться в рядах элиты, продолжая пользоваться нефтедолларами. Последний момент особенно беспокоил ту часть правящего класса, которая солидаризировалась с Каддафи. Для них крайне тяжелым моментом стал разрыв отношений с Западом, которые были с таким трудом налажены в 2003-2004 гг. Этот разрыв ставил под удар усилия самого Каддафи по международной легитимации режима и постепенной интеграции его (главным образом через сыновей полковника) в мировую элиту.

В результате с момента начала гражданской войны и вмешательства НАТО практически непрерывно происходили неформальные контакты между режимом и оппозицией с участием различных посредников, нацеленные на достижение определенного компромисса. Однако очень скоро выяснилось что основным камнем преткновения здесь является личность самого полковника, на удалении и отстранении которого в какой-либо форме настаивала оппозиция. И нельзя исключать, что какой-то компромисс между сторонами был в конечном счете достигнут, другое дело произошел ли он в результате эрозии режима и за счет Каддафи или при его участии. Косвенно о таком варианте свидетельствует и информация о наличии плана по интеграции бывших сотрудников служб безопасности режима в новую государственную и политическую систему, их привлечение к поддержанию безопасности в стране.

Тем не менее, перспективы ситуации в Ливии продолжают оставаться достаточно тревожными и туманными. При этом наибольшие трудности ожидают в этом отношении внешние центры силы, которые оказались вовлечены в ливийский кризис, прежде всего, США и ЕС. Хотя, на первый взгляд, все прошло в соответствии с их пожеланиями и представители оппозиции уже успели заявить о готовности вернуть Ливию на нефтяной рынок и учитывать интересы, в первую очередь, западноевропейских нефтяных компаний, однако действительность может оказаться сложнее. В первую очередь, необходимо отметить проблему вакуума власти. Хотя Запад, похоже, учел уроки Ирака в 2003г., когда распад и роспуск саддамовских армии и спецслужб привели к хаосу, а затем стремительному росту насилия, и, видимо, намерен сохранить структуры режима Каддафи и использовать их в новых условиях, однако этого может оказаться недостаточно. Прежде всего, победившая оппозиция не представляет собой единого целого и в условиях падения режима неизбежно начало борьбы за экономические и политические рычаги между разными племенными группировками. Первым сигналом этого стало убийство в июле главы штаба повстанцев, бывшего министра внутренних дел Каддафи, генерала Абдель Фатах Юниса, что привело к фактическому распаду оппозиционного правительства.

Затем у ливийской государственности неизбежно возникнут и, так сказать, системные проблемы. Ливия в современном виде - наследие колониальной эпохи. В нынешнем виде ее единство поддерживалось, прежде всего, жестким авторитарным режимом Каддафи, на ранних этапах своей деятельности генетически относившимся к арабским революционным демократам. Его падение неизбежно обострит дезинтеграционные тенденции, подобно тому как это имело место в Ираке после 2003г. И хотя там американцам, в конце концов, удалось добиться определенного компромисса между элитами, но произошло это после нескольких лет фактической гражданской войны, и даже сейчас ситуация в Ираке отличается крайней нестабильностью и вспышками насилия.

И, наконец, последний фактор - это внешнеполитическое измерение ливийских событий. До свержения режима Каддафи основные внешние спонсоры ливийской оппозиции действовали достаточно консолидировано. Однако падение режима неизбежно обострит конкуренцию между ними за влияние на новые ливийские власти. В настоящее время вырисовываются ряд полюсов силы, которые будут активно конкурировать за Ливию (тем более, что заниматься этим они начали еще на этапе гражданской войны), при этом конкуренция будет иметь место и внутри этих полюсов. В первую очередь, это страны Запада, при этом достаточно серьезная борьба развернется не столько между США и ЕС, сколько между самими европейскими странами, главным образом Великобританией, Францией и Италией. Позиции последней относительно слабы, так как Рим до начала гражданской войны достаточно далеко зашел в налаживании отношений с Каддафи и был достаточно пассивен в рамках операции НАТО.

Затем велико значение региональных центров силы. В настоящее время вырисовываются три подобных полюса. Это, в первую очередь, страны Персидского залива во главе с Саудовской Аравией, Турция и Иран. Наиболее сильны позиции нефтеносных монархий, которые, прежде всего через Катар, оказывали ливийской оппозиции военное, финансовое и информационное содействие. В целом Эр-Риад доволен устранением Каддафи, который в разное время претендовал на лидерство в арабском мире, что неизбежно вызывало противодействие Саудовской Аравии. На ливийском направлении активны и Иран, и Турция. Тегеран поспешил поддержать победу ПНС, а турецкий министр иностранных дел Ахмед Давудоглу посетил Бенгази, обещав содействие в стабилизации ситуации в стране. Для Турции активизация на ливийском направлении является, в том числе, попыткой компенсировать далеко не блестящие результаты вмешательства в сирийские события, а также достаточно противоречивую позицию по вмешательству НАТО в Ливии, которую Анкара занимала на ранних стадиях конфликта.

Подводя итог, необходимо отметить, что, несмотря на достаточно оптимистичный настрой многих комментариев, ливийская драма пожалуй еще далека от завершения и, возможно, что наиболее драматичные ее эпизоды еще впереди.