В первые дни августа практически совпали по времени два события. Во-первых, Минфин поспорил с Минрегионом о том, когда и при каких условиях может быть выделено три с лишним миллиарда рублей на реализацию Стратегии развития Северо-Кавказского федерального округа. Во-вторых, в правительстве Дагестана заявили, что Гимринский тоннель на время реконструкции полностью закрывается для проезда автомобилей. Две новости как будто не связаны друг с другом. Однако на деле связь между ними сама прямая и самая печальная. Совокупность этих двух событий показывает не только то, насколько туманны перспективы мегаинвестпроектов в северокавказских республиках, но и то, какие реальные возможности для развития этих регионов упущены.

О чиновничьих баталиях вокруг хлопонинских триллионов сказано много. А вот о Гимринском тоннеле - почти ничего, по крайней мере в федеральных СМИ, что тоже очень показательно. История с ним, в кратком изложении, такая. Тоннель соединяет несколько районов горного Дагестана с центральной частью этой республики. Если тоннель не работает, то дорога из этих районов в Махачкалу занимает минимум 8 часов - 200-300 км с крутыми подъемами и спусками, большей частью неасфальтированными. Когда местные жители вынуждены пользоваться этой длинной дорогой, везти свою продукцию на рынки Махачкалы им просто нерентабельно, по их собственным оценкам. При этом выращивание и продажа разных сельхозкультур, в том числе абрикосов, - один из основных источников дохода жителей этой территории. Неслучайно один из лучших знатоков горного Дагестана, обозреватель махачкалинской газеты "Новое дело" Магомед Абдурашидов назвал Гимринский тоннель "почти воротами в небо" для обитателей гор.

Эти "ворота" начали строить в последнее десятилетие СССР, не достроили, а в последние годы то закрывали, то открывали во временном режиме. Как только тоннель закрывали полностью, местные жители направляли в Москву письма о миллионных убытках, которые они ежедневно терпят. Особенно острая ситуация сложилась в мае-июне этого года, когда тоннель был закрыт, но работы в нем не велись. В дагестанских верхах случилась очередная кадровая рокировка, и вслед за ней ожидалась смена подрядчика на строительстве тоннеля. Теперь новый подрядчик пришел, и жителей официально попросили не поддаваться на провокации" и ждать окончания строительства. Дату окончания не назвали. Когда-то назывался 2010 год, но сейчас об этом не вспоминают.

Я описал эту ситуацию только потому, что знаю: на Северном Кавказе много таких "гимринских тоннелей", где государство проигнорировало проблемы реально существующего мелкого и среднего бизнеса на фоне гигантомании курортного, портового и прочего строительства. Сельское хозяйство - не единственная сфера кавказской экономики, где требуется помощь в налаживании сбыта и логистики. Это просто одна из самых "живых" на Кавказе отраслей - неслучайно число земельных конфликтов в СКФО, скорее всего, превышает их численность во всех остальных частях России. А потому приведу пример еще одного из "малых дел", которое могло бы помочь развитию кавказского агробизнеса. На дагестанской равнине имеется масса хозяйств, в советское время принадлежавших горным колхозам и совхозам, получавшим так называемые отгонные земли. Сейчас жизнь переселенцев-"отгонников" осложнена статусом этих земель - они стали республиканской собственностью, их можно только арендовать, а многие постройки, сделанные на этих землях, формально незаконны и могут быть снесены решением суда (прецеденты уже были). Проблема большая и запутанная, но пока что работники переселенческих хозяйств предлагают простую меру, которая дала бы им хотя бы твердый рынок сбыта: способствовать тому, чтобы горные районы при закупках продовольствия (для школ, детских садов и т.п.) по возможности заключали договора именно со своими переселенческими хозяйствами. Но ни один чиновник помочь наладить такую систему не захотел.

Невнимание к такой "прозе жизни", то есть к росткам реальной экономики, характерно, конечно, не только для Кавказа. Но на Кавказе оно наиболее опасно. Ведь известно, что там есть силы, которые готовы перехватить у законной власти решение тех вопросов, с которыми она не справляется или которые просто не хочет знать. И чем дольше Минфин и Минрегион ведут кабинетный спор о бюджетных триллионах и трехлетках, тем больше шансов эта альтернативная власть получает.