13 марта было опубликовано интервью Владимира Путина российскому журналисту Дмитрию Киселеву. В почти двухчасовом разговоре российский президент коснулся множества тем — в том числе и взаимоотношений с Западом в украинском вопросе. Американские и европейские СМИ, конечно, обратили внимание на ядерный аспект этих взаимоотношений, хотя куда более интересным был всё-таки переговорный. И здесь нужно было читать между строк.

Иван Шилов ИА REGNUM

Да, номинально российский президент дал понять, что дипломатический путь завершения конфликта для него не просто открыт, но и является приоритетным. «Мы никогда не отказывались от переговоров», — заявил глава государства. И это правильный подход, ведь наиболее эффективным вариантом окончания конфликта является не чисто военный путь, а военно-дипломатический. Вариант, при котором ваша победа будет зафиксирована документально и признана всеми прямыми и опосредованными сторонами конфликта.

Однако в то же время Владимир Путин дает понять, что здесь и сейчас дипломатический трек если уж и не невозможен, то по крайней мере труднодостижим.

«Готовы ли мы к переговорам? Да, готовы. Но только мы готовы к переговорам, не основанным на каких-то «хотелках» после применения психотропных средств, а основанным на тех реалиях, которые сложились, как в таких случаях говорят, на земле», — пояснил глава государства.

А это уже четкий сигнал Западу. Дело в том, что последние недели на фоне серьезных перебоев со снабжением киевского режима, разворачивающегося внутриполитического кризиса на Украине, успехов российской армии и ряда других факторов многие эксперты со всех сторон конфликта заговорили о возможностях организовать новый подход к переговорному снаряду. Оживились китайские и турецкие потенциальные посредники, а западные страны начали склонять Москву к дипломатическому диалогу. Но диалогу не на основе «реалий на земле». Запад до сих пор не готов признать за Россией ее новые территориальные приобретения, и уж тем более не готов вынудить Киев оставить ныне оккупированные им российские города в ДНР, Запорожье и Херсонской области. США и Европа согласны лишь на заморозку конфликта по принципу «кто чем владеет, тот то и контролирует». По всей видимости, с какими-то обещаниями об украинском нейтралитете и прочим. И западные СМИ сейчас преподносят это чуть ли не как грандиозную уступку Москве, за которую русские должны быть благодарны.

Владимир Путин же четко дал понять, что такие переговоры России не нужны. «Мы должны чётко и ясно понимать для себя, что это не пауза, которую противник хочет взять для перевооружения, а это серьёзный разговор с гарантиями безопасности Российской Федерации».

И здесь ключевое слово — гарантии. Слово, которое делает маловероятным переговоры не только в краткосрочной, но и в среднесрочной перспективе.

Да, в какой-то момент (если киевский режим продолжит сыпаться) Запад дойдет до готовности признать новые российские территории. Но, как отмечал ранее президент, территориальный вопрос не является главным с точки зрения целей СВО. России нужны гарантии демилитаризации оставшейся украинской территории и ее внеблокового статуса. В то же время на фоне тотального недоверия к западным обещаниям (возникшего потому, что Запад регулярно свое слово нарушал — достаточно посмотреть признания Ангелы Меркель относительно Минских соглашений) президенту нужна уверенность в том, что прописанное на бумаге будет соблюдаться.

«Гарантии должны быть прописаны, должны быть такими, которые нас бы устроили, в которые мы поверим. Вот об этом идёт речь. Сейчас, наверное, преждевременно публично говорить о том, что это могло бы быть. Но уж точно совершенно мы не купимся на какие-то просто пустые посулы», — заявил президент.

А как Запад может гарантировать, что оставшаяся территория Украины не вступит в НАТО? Какие могут быть гарантии, что через один-два избирательных цикла новые руководители Запада не назовут внешнеполитическую ориентацию ошметка Украины «ее суверенным выбором», после чего втянут в НАТО?

Есть лишь три варианта действий.

Первый заключается в том, чтобы нечего было включать. Для этого вся территория Украины должна быть либо освобождена Россией, либо поделена между Россией с одной стороны и рядом европейских стран (Польшей, Румынией и/или Венгрией) с другой.

Второй — минимизация ущерба. Россия может понять и принять для себя, что ее обманут, но сделать так, чтобы вред от этого обмана был небольшой. Для этого нужно сделать так, чтобы оставшаяся часть Украины сама по себе не несла особого ущерба для РФ — то есть была отрезана от моря и лишена большей части территории и ресурсной базы.

Наконец, третий вариант в том, чтобы Западу самому было невыгодно нарушать взятые на себя обязательства. Например, если гарантии по Украине являются частью большой пакетной сделки, которая будет регулировать российско-западные отношения в новом многополярном мире. То есть, проще говоря, частью новой Ялты.

Все три варианта разные, но у них есть одна общая деталь — время. Все они нереализуемы в краткосрочной или даже среднесрочной перспективе (если, конечно, не состоится резкий коллапс киевского режима). Для их реализации Москве нужно освободить еще очень много территорий, а Западу — пройти очень большой путь от нынешнего признания невозможности победить Россию до осознания необходимости принять ее победу. Эти процессы займут многие месяцы, и только после их завершения может начаться какой-то серьезный переговорный процесс.