Вот и все, что было! Ты как хочешь это назови...

Пожалуй, именно этими словами из песни подзабытого уже Бубы Кикабидзе можно охарактеризовать всеобщее ощущение от благополучно закончившегося газового конфликта, еще недавно, всего несколько дней назад, бушевавшего, казалось, с неослабевающей силой между Минском и Москвой. А уже вчера, т. е. по политическим меркам мгновенно, на высшем саммите Таможенного союза и ЕврАзЭС в Астане были подписаны все документы, до единого, судьба которых - так же казалось! - висела на волоске.

Официальный Минск попытался сохранить интригу до последнего момента. Александр Лукашенко привез документы о ратификации Белоруссией вожделенного таможенного кодекса (а это и был пропускной билет в элитный клуб) прямо в своем портфеле, на президентском самолете, и тем обеспечил немалую толику PR для вполне рутинного события: подписания чисто экономических бумаг. Понимая, что таможенный союз все равно состоится, мало того, все готово для его работы в двустороннем формате, белорусский лидер все же успел впрыгнуть в последний вагон уходящего к экономическому процветанию поезда - и этот шаг зафиксировал политический фотофиниш.

В конце концов, как бы ни подписывались документы, главное - что они подписываются. Еще важнее (и мы сие знаем по горькому опыту СНГ) - чтобы документы выполнялись. Каждый может назвать последний (дай Бог, чтоб и в правду последний) газовый конфликт как угодно, но более всего ему подходит такое определение: "работа над ошибками". Ошибками СНГ, конечно. Какой смысл создавать новое интеграционное объединение, даже в более узком кругу, если каждый в этом кругу будет поступать не в соответствии с буквой подписанных контрактов, а в соответствии со своим правовым сознанием? Так что вряд ли можно говорить о том, что в основе газового конфликта лежат чистые эмоции. Говорить так, значит быть излишне дипломатичным применительно к ситуации, которая повергла общественность в шок. "Как можно так вести себя буквально на пороге таможенного союза?" - вопрошала эта самая общественность. Но именно на пороге нового интеграционного проекта, не терпящего старые, слишком "резиновые" правила, и нужно было вести себя так, дабы избавиться от привычки "растягивать" пункты контрактов, как кому угодно. Сие раньше было сподручно, и никто особенно не обижался, потому за конкретным пунктом не стояла конкретная, живая копейка. А сейчас, когда, как сказал Дмитрий Медведев, "отношения стали реальными", приносящими конкретные прибыли, которые нужно делить и перераспределять, лучше избавиться от вредной необязательности. Той самой необязательности, с которой сам Лукашенко первым боролся еще в СНГ. И вот эта трудная работа над ошибками, которые за 20 лет буквально укоренились в сознании, и лежит в основе, а вовсе не эмоции, которые просто оказались на поверхности.

Конечно, эмоций оказалось много. Неопытному наблюдателю могло даже показаться, что слишком много. Так иногда бывает с туристами, посетившими, например, восточный базар: они просто не готовы к взрыву столь больших эмоций за столь малую цену. Но в том-то и прелесть старых партнеров, - они прекрасно знают, что по чем, и чудесно разбираются в тонкостях психологической игры. Сколько за последние дни довелось нам слышать риторических вопросов: "И весь этот сыр-бор разгорается всего-то из-за 200 миллионов долларов?!". Нет, конечно, не из-за 200 миллионов. И не из-за 32-х. Дебит-кредит тут совсем другой. И сигнал прозрачен, хоть его и пытаются замутить эмоциями: "Торг уместен только до подписания документа, а вот после - неуместен". Все те же правила, которые следует соблюдать.

Так что проиграл "Газпром" белорусскому правительству 32 миллиона долларов, или не проиграл, сие не суть важно. А важно то, что Минск теперь платит за газ ту самую сумму, которая и была указана в контракте. И будет исправно платить ее, как минимум, до конца года. А это значит, что между "Газпромом" и его почти дочерним предприятием "Белтрансгазом" теперь может быть все что угодно, хоть море эмоций, но не может быть никаких финансовых оснований для недоразумений. Материальная основа конфликта исчезла, ибо правила восторжествовали. И, в конце концов, от этого выиграет именно белорусская сторона, особенно, вступив в Таможенный союз. Тот самый, что казался столь трудной сделкой для Минска.

На Украине говорят, подводя итог любой сделке: "А что мы маем с гусь?". "С гусь" - это сухой остаток. Что же имеют стороны в результате? Белорусская сторона сохранила свои пошлины на ввозимые с Запада частными лицами автомобили, и сохранила их в нетронутом виде на целый год. То есть для Белоруссии, как и для Казахстана, исключение из таможенных правил будет действовать ровно до 1 июля 2011 года. Россия сохранила, как минимум, на полгода свои экспортные пошлины на нефть, реэкспортируемую Белоруссией на Запад. Более того, длительность действия этих российских пошлин, по сути, регулируется белорусским правительством, ибо она увязана с ратификацией Минском всех документов, необходимых для перехода в единое экономическое пространство. Иными словами, теперь, чем быстрее Минск хочет избавиться от столь надоевших ему нефтяных пошлин, тем быстрее он должен переходить на более высокую ступень интеграции, - в ЕЭП. Разве это не лучший материальный стимул для страны, которая раньше гордилась своим титулом "локомотива интеграции"?

Тем более что именно с подписью, поставленной в Астане Александром Лукашенко, о Таможенном союзе вновь заговорили как о Союзе Трех. Так что теперь положение обязывает действовать в том же направлении, и это факт. Как и то, что там же в Астане выразили желание присоединиться к Союзу Таджикистан и Киргизия. А уж это значит, что Таможенный союз не только не удалось дискредитировать, но что он никогда уже не будет союзом только двух. И если остались еще какие-то вопросы, так не о количестве и качестве союза, а лишь о том, когда же он наберет свои настоящие темпы.