Парижская легенда о гениальном художнике-алкоголике

Парижская легенда о гениальном художнике-алкоголике представляла Мориса Утрилло как потерявшего человеческий облик обивателя порогов местных кабаков, готового продать очередной шедевр за рюмку абсента. Эту историю в 1910-х очень любили рассказывать бармены Монмартра, заодно предлагая купить картину гибнущего художника — недорого, всего за 50 франков. Но если учесть количество кабачков в этом районе Парижа и повторяемость легенды, то можно усомниться — а был ли Морис Утрилло таким уж пропащим человеком? Или вернее другое предположение — не создал ли он мистификацию, позволявшую энергично вышибать деньги с туристов?

Морису Утрилло повезло родиться то ли от Ренуара, то ли от Дега. Во всяком случае, так предполагала его мать, модель и художница. Сюзанн Валадон было на тот момент 18 лет, но оба предполагаемых отца отказались от ребенка по чисто художественным соображениям. Ренуара не устроила колоритура — посмотрев на младенца, он заявил: «Он не может быть моим, его цвет просто ужасен!» Дега решил не отставать от собрата по ремеслу, пожаловавшись на несовершенство форм новорожденного. Бедная Сюзанна рассказала, как обошлись с ней прославленные импрессионисты, малоизвестному испанскому художнику Мигелю Утрилло-и-Молинс. Не посрамив честь Испании, Мигель тут же сообщил, что будет счастлив поставить свою подпись под работой Ренуара или Дега, и предложил руку и сердце. Так маленький Морис Валадон получил фамилию, которую он впоследствии прославил.

Ребенком он рос нервным, с самого рождения его преследовали припадки — он кричал так, что сбивалось дыхание. Бабушка в качестве народного средства во время таких приступов давала ребенку красное вино. К сожалению, этот способ успокоить нервы остался у Мориса на всю жизнь. Позже, в школе, учился он не очень хорошо, был малообщителен и вспыльчив. Расшатанные нервы привели его в 19 лет в психиатрическую клинику святой Анны, и в дальнейшем ему еще трижды пришлось испытать такого рода лечение. Однако врач дал его матери дельный совет: раз она сама художница, то пусть приобщит к рисованию и сына.

Странно, что эта мысль не пришла ей в голову раньше, а потому и этот эпизод биографии попахивает легендой, особенно если учесть, что уже в 10 Морис помогал отцу, а в 20 рисовал маслом с натуры, освоив к тому времени карандашную технику и эскизы. Мать утверждала, что за период с 1903 по 1905 он нарисовал более 150 пейзажей, но известные нам работы начинаются с 1905 года. Тогда же начал создаваться привычный образ Мориса Утрилло — хулигана и пьяницы. Во многом мы обязаны такому представлению современнику Утрилло, поэту и романисту Франсису Карко, который красочно описал любимый им Монмартр в своей книге, вышедшей в середине 1920-х и разлетевшейся по всей Европе.

«Нет, не на улице, не шатающимся и в лохмотьях впервые предстал передо мной Утрилло. Я познакомился с ним в один зимний вечер на Монмартре, после длительных переговоров с папашей Гэ, владельцем кабачка, где в ту пору жил художник, ибо месье Гэ взял на себя миссию оберегать Утрилло и удерживать его от беспутной жизни…», — писал Карко.

Образ бедного, спивающегося художника, борца за эстетическую правду, от жалости буквально сбивал с ног. Эта находка оказалась настолько удачной, что после выхода книги Утрилло стал знаменитостью международного масштаба. Его работы разлетались в собрания богатых коллекционеров. В 1925-м появилась еще одна книга, «Гуаши Утрилло», написанная знаменитым искусствоведом Андре Сальманом, который был знаком с художником по богемным компаниям. После выхода этих двух книг слава мастера распространялась стремительно, скуплены были все его картины, а уже в 1929-м правительство Франции наградило Утрилло орденом Почетного легиона. Через несколько лет они с матерью купили поместье, выбрав его специально подальше от Парижа. Чтобы представить себе масштаб успеха, достаточно знать, что после Второй мировой войны его картины продавались за миллионы, как художник он стоил дороже, чем многие его знаменитые предшественники.

А рисовал Утрилло свой любимый город. Первым и главным героем его картин стал Монмартр, бывший на рубеже XIX—XX веков пригородом Парижа, приютом богемы и скопищем злачных мест. Но не это вдохновило молодого художника, а сами улицы, дома, церкви. При первом же взгляде на его работы бросается в глаза, что его улицы зачастую безлюдны. Подростковая нелюдимость сохранилась в фигурах людей, идущих по этим золотым улицам: они зачастую лишь намечены, повернуты спинами к зрителю, быстро идут куда-то по своим делам или гуляют в отдалении.

«Я слишком робок, чтобы рисовать портреты, я не могу разглядывать людей в лицо, и не сумел бы сделать ничего хорошего», — признавался Утрилло.

Героем его картин стал город. Рука его следовала за фактурой стен, тротуаров, крыш; камень и штукатурка с трудом поддавались передаче масляной краской, потому мастер экспериментировал, добавляя в нее песок и мох, нанося ее художественным ножом. Строения на его картинах становились прочными и основательными, и только небо над ними, с подчеркнутой выразительностью, оставалось прозрачным. Его улицы — звучали, возникала такая эмоциональная атмосфера, что казалось, будто сейчас под окнами этих домов случится что-то прекрасное. Улицы — это декорации для событий, просто на улицах Утрилло событие пока только на подходе. Оно вот-вот произойдет, неудивительно, что так часто на его картинах изображены первые минуты рассвета.

«До Утрилло я не знал, что с виду такие однообразные кварталы прекрасны красотой свежей и почти таинственной. Я бродил по улицам Монмартра, я смотрел на «Лапэн ажиль» взволнованно, как того заслуживает место встреч стольких художников, но пластическая и живописная красота Монмартра ускользала от меня. Мне её дал Утрилло», — вспоминал известный писатель Андре Моруа.

Уже к 1910 году Утрилло нашел изначально прославивший его стиль, названный искусствоведами «Белый период». Самые знаменитые картины «Белого периода» — «Улица на Монмартре», «Дом Берлиоза», «Церковь святого Петра», «Лестница на Монмартре». Сознательно экспериментируя с белым цветом и его оттенками, мастер добивался передачи игры света и теней, живого объема и плоскости. С помощью этого приема стены домов, контуры уходящих вдаль улиц, фасады церквей внезапно попадали на стык обыденного и неземного. По городу на картинах Утрилло можно путешествовать, настолько насыщенны его улицы — неожиданными деталями, контрастами. Монмартр Утрилло сохранился только в его прекрасной живописи. Со временем город стремительно наступал на предместья, и сейчас Монмартр, за исключением пары оставленных кусочков старины, не более, чем один из районов европейского города.

Со временем Утрилло отошел от приверженности белому цвету, его картины становились яркими и красочными, а мрачность, тревожность и страх, которых следовало бы ожидать от «алкоголика-психотика» — редкие гости на картинах Утрилло. Самой — если не единственной — страшной является картина «Безумие», но и на ней прикованного к стене больного осеняют несущие надежду лучи света.

Эстетика Утрилло, по свидетельству искусствоведов, оказала серьезное влияние на кинематограф. Но главное, что она создала такой образ города, в котором хочется не страдать — а жить. Сам Утрилло прожил долгую и насыщенную жизнь, женился в 50 лет, умер в 72 года от воспаления легких. Он был религиозен, созданные им образы — особенно в «Белый период» — таковы, что на его улицах, таких тихих и красивых, ожидаешь среди людей увидеть ангелов.