Почему Тарантино больше ничего не создаст

С 6 по 9 июля компания «Иноекино» проводит «трёхдневку с Квентином Тарантино». В кинотеатрах Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга и Новосибирска будут показаны три культовых фильма: «Бешеные псы», «Криминальное чтиво» и «Убить Билла».

В середине девяностых мир узнал имя рослого большеголового хулигана, совершившего культурный теракт. Его фильмы снесли очередную плотину и открыли манящие горизонты для маргинального творчества.

О «Бешеных псах» пресса отозвалась восторженно. Критикам понравилось всё: вульгарность, жестокость, кровища и хреновый конец. Их впечатлила драма, развернувшаяся на складе, где уцелевшие бандиты выясняли, кто из них «крыса».

Это была история неудачного ограбления, нить которой (что было ясно без следствия) тянулась к «Асфальтовым джунглям», к нуару и всему, что ему наследовало. Герои были бандой на час. Они знали друг друга не по именам, а по кличкам: «мистер Белый», «мистер Синий», «мистер Рыжий», «мистер Бурый»… В банде не было «мистера Чёрного», но в фильме он явно присутствовал. Это был нуар, без сомнений.

Критикам нельзя было отказать в проницательности. Они увидели, что автор «Бешеных псов» способен изготовить бомбу мощнее. И он оправдал их надежды. Следующий фильм оказался мегахитом. «Криминальное чтиво» было провозглашёно самым весёлым и необычным гангстерским фильмом, когда-либо выходившим на экран. Название звучало как заглавие манифеста. По сути, фильм и являл собой манифест. Покатившаяся волна подражаний говорила о том, что в кино возникло целое направление — кроваво-радостный трэш.

Квентин Тарантино сделал то, чего давно ждала критика. Вернее, её продвинутая, «гиперпрогрессивная» часть. Её очевидно смущала способность культуры зализывать раны, самоочищаться и выздоравливать. В культуру, её родники, нужно было не просто писать время от времени. Её нужно было взрывать, поскольку постмодерну с ней было явно не по пути. Критики бросились изучать биографию парня, который их так порадовал. Их ждали потрясающие находки.

Биография режиссёра содержала красноречивый факт длительной работы в видеотеке. Тарантино оказался не просто киноманом. Он оказался ходячей энциклопедией, гидом по бескрайнему морю низкопробных киноподелок — художником, заворожённым и порождённым кинематографическим pulp’ом. Отсюда была его страсть к цитатам из фильмов, незнакомых рядовому кинолюбителю. Выяснилось, что он был недоучившимся актёром и сценаристом-самоучкой, уже десять лет прорывавшимся в Голливуд. Он был молодым агрессором, вскормленным массовой культурой, от которого отмахивались, как от слепня, пока в дело не вмешалась удача.

Его первой победой стала продажа сценария «Настоящей любви». Потом сценарий «Бешеных псов» попал в руки Харви Кейтелю, который помог Тарантино собрать полтора миллиона на постановку и продвинул проект в качестве исполнительного продюсера.

Критики очень много написали про Тарантино и его фильмы. Но есть «мелочь», которую они упустили, поскольку обожание отключает мозги.

Снимая «Бешеных псов», Тарантино был в одном шаге от того, чтобы создать нового героя. Если бы «мистер Белый» в финале опустил пистолет, если бы он спас «мистера Рыжего» ценой своей жизни или свободы, родился бы новый герой — бандит, пострадавший за проявление человечности, бандит-мученик. Но герой Кейтеля убил того, кто просил у него прощения, и погиб сам. Тарантино таким образом внёс свой вклад в дело дегероизации, громко заявив, что именно этому он и служит.

Эта «мелочь» — ключ к пониманию творчества.

Финал «Бешеных псов» говорил о том, что путь выбран. Тарантино мог пойти дорогой драмы, человечности, но тогда бы его никто не вознёс. Его бы похвалили за жесть и высмеяли за достоевщину. Он пошёл другим путём — к мировой славе и своему концу. Он изготовил бомбу, которая на весь мир прогремела, но его же и уничтожила как художника. Он стал «мистером Пустота», снимающим ублюдочное кино.

«Криминальное чтиво» было детищем студии «Мирамакс», в то время набирающей силу. Она выделила на постановку восемь миллионов долларов.

Конструкция картины оказалась причудлива. Сюжетные линии неожиданно обрывались и переплетались, образовывая единое повествование. Тарантино объяснял, что писал именно так, поскольку не был уверен, что отыщет нужную сумму на постановку. Он планировал снимать по одной новелле и в итоге соединить все кусочки в полнометражный фильм.

Треть сюжета придумал приятель постановщика — Роджер Эйвери. Впоследствии они разругались. Когда-то Тарантино купил у друга права на использование его сюжета о боксёре, облапошившем гангстеров. Приятели договорились, что когда сценарий будет готов, они вместе отшлифуют его и станут соавторами. Тарантино, переписавший диалоги и придумавший новые сцены, пренебрёг договором. Впоследствии он заявил, что сценарий стал для него родным, как собственное дитя, и ему уже не хотелось шлифовать его вместе с Эйвери.

На роль гангстера Винсента Веги Тарантино хотел получить Джона Траволту, которым всегда восхищался. Он недоумевал, почему актёр с таким мощным потенциалом оказался забыт. Продюсеры воспротивились этому. Они считали, что время Траволты прошло. «Мирамакс» навязывала режиссёру Дэниэла Дэй-Льюиса. После фильмов «Моя левая нога» и «Эпоха невинности» тот был на подъёме. Однако Тарантино упёрся. Он заявил, что скорее вообще откажется снимать фильм, чем изменит решение. Траволта впоследствии говорил, что старался изо всех сил, поскольку чувствовал себя обязанным парню, который ради него всё поставил на карту.

На роль Мии Уоллес была приглашена Ума Турман. Сценарий её озадачил. Она сомневалась, стоит ли ей впутываться в этот проект. Но Тарантино сумел убедить актрису присоединиться к команде. Он сам подобрал одежду, чтобы в кадре она выглядела убойно.

Знаменитый танец на сцене бара «Джек Рэббит Слимз», вызывающий учащенное сердцебиение у поклонников фильма, снимали по указаниям режиссёра, который танцевать не умел, но очень любил. Тарантино пустился в пляс, продемонстрировав, как ему всё это представляется, и актёры любезно воспроизвели то, что он хотел.

Некоторые роли были застолблены изначально. Мистер Вулф, «специалист по решению проблем», создавался с прицелом на Харви Кейтеля, а образы голубков, живущих налётами на магазины и рестораны, создавались для Тима Рота и Амманды Пламмер.

Участие Брюса Уиллиса не планировалось. Его гонорар увеличил бы бюджет вдвое как минимум. Но Харви Кейтель позабавил своего коллегу рассказом о хулиганском проекте молодого режиссёра, и тот неожиданно предложил свои услуги бесплатно. Винг Рэймз, сыгравший главаря бандитов Марсэллуса Уоллеса, рассказывал, что в сцене анального изнасилования его герой плакал от бессилия. Но из десяти дублей Тарантино выбрал тот, где бандит сохранял посильное хладнокровие. Сэмюэля Джексона привели в восторг монологи его героя, беспощадного убийцы, который ощутил божественное вмешательство и встал на путь праведника. По его словам, эти длинные монологи легко запоминались, поскольку звучали подобно музыке. Под музыку Тарантино их и писал. Свой фильм он озвучил образцами «калифорнийского рока», порождёнными духом шестидесятых.

После громкой премьеры у режиссёра объявилась целая армия двойников. С разной долей сноровки они начали копировать его насмешливый стиль. Подражания «Криминальному чтиву» образовали в современном кино целое направление. И сегодня многим кажется, что достаточно состряпать сюжет из нескольких анекдотов и поиграть в бандитов перед включенной камерой — и успех обеспечен.

В «Криминальном чтиве» режиссёр предпринял вторую и последнюю попытку создать нового героя. Им мог стать персонаж Джексона, порывающий с бандитизмом и поэтому остающийся в живых. (В отличие от персонажа Траволты, который не понял знака.) Но анекдотичность ситуации не позволила родиться герою — его убил смех. В последующих фильмах от поисков героя не осталось следа. Героев суровой реальности сменили герои постмодернистских карикатур.

«Криминальное чтиво» — фильм, который Тарантино не дано превзойти, потому что всё живое в душе погибло. Он может биться головой о памятник Пастернаку на Переделкинском кладбище. Это ничего не изменит. Путь трэша творческого восхождения не предусматривает. Он предполагает изобретение новых форм эпатажа и изготовление псевдодрам. Ровно этим художник и занимается.