Обзор СМИ о ситуации в Красноярском крае за 25 декабря 2006
"Бал для лучших студентов".
("Красноярский рабочий", 23.12.06)
Губернаторский студенческий IQ'бал ежегодно будет проходить 1 марта. О том, как будет проходить мероприятие в 2007 году, рассказал руководитель краевого агентства по реализации программ общественного развития и молодёжных проектов Константин Гуреев. Бал пройдёт в международном выставочно-деловом центре. В нём примет участие около 500 студенческих пар. Из них 300 пар - студенты дневных отделений красноярских вузов, победители и призёры научных конференций, творческих фестивалей и конкурсов, спортивных турниров. В начале года будут подведены итоги конкурса на лучший фирменный стиль будущего губернаторского приёма. Разработают его сами студентами. Авторы пяти работ-победителей будут приглашены на бал. Принять участие в этом конкурсе сможет любой студент Красноярского края.
"На Кубок мира согласны".
("Красноярский рабочий", 23.12.06)
Губернатор края
"Подоходный налог не для сибиряков?".
("Красноярский рабочий", 23.12.06)
По количеству конкретных предложений, ориентированных на результат, заседание cовета законодателей, прошедшее в Москве 21 декабря, выгодно отличалось от предыдущих.
Такую оценку спикер краевого парламента
По словам Усса, на заседании прозвучало конкретное предложение: люди, живущие в Сибири и на Дальнем Востоке, должны быть освобождены от подоходного налога, а местным предприятиям следует предоставить льготы. Кроме того, шла речь о льготных кредитах для молодёжи, об освобождении молодых людей от уплаты процентов по этим кредитам при рождении детей. Некоторые говорили о необходимости увеличить пенсионные выплаты тем, кто воспитал двух, трёх и более детей в своей семье. "Значительная часть предложений, поступивших от региональных законодателей, мне кажется, была с пониманием и позитивно оценена руководством страны и президентом, - отметил председатель ЗС. - Можно сделать вывод, что национальные проекты становятся национальными только тогда, когда они поддерживаются регионами".
"Горсовету десять лет".
("Сегодняшняя газета", 23.12.06)
В горсовете Красноярска открылась выставка, посвященная 10-летнему юбилею законодательного органа власти города. Экспозиция, подготовленная Красноярским краеведческим музеем, расположена в холле зала заседаний горсовета и состоит из нескольких стендов, которые посвящены первым выборам депутатов горсовета 1996 года, совместной работе с администрацией города. На стендах можно увидеть депутатские награды и удостоверения, книги, изданные парламентариями, регламент горсовета.
"Марина Добровольская: "Я всем говорю, что я - политическая".
("Сегодняшняя газета", 23.12.06, Инна Акимова)
Журналиста и депутата Заксобрания края Марину Добровольскую знает всё Красноярье. Лауреат многочисленных премий, в том числе ТЭФИ, "За личное мужество" имени Галины Старовойтовой,
- Марина, вы единственный журналист в крае, который серьезно занимается расследованиями да еще и делает материалы для центральных телеканалов. Как думаете, почему такой жанр журналистики, как "расследование", нынче не популярен у нашей братии? Вы, наверное, на себе ощутили все "прелести" такого направления?
- Не только ощутила, но и страдаю за это. Я ощутила то, о чем мне всегда говорили: когда-нибудь рот тебе всё равно закроют. Сегодня меня обвиняют в том, что я считаю своим долгом: собирать, анализировать информацию, ставить неудобные для кого-то вопросы, невзирая на должности и лица. Расследованием заниматься настолько сложно, что как жанр в телевидении оно уже исчезло. В "ТЭФИ-Регион" я теперь не участвую, потому как три года подряд сама с собой соревновалась. А то, что мы наблюдаем сегодня на экранах центральных каналов, извините, это - не расследование. Когда я вижу Эдуарда Петрова, который берет готовые уголовные дела и оперативные съемки по уже раскрытым делам и делает передачу, называя ее "Честный детектив", у меня это вызывает недоумение. Это "криминальная хроника", "хроника раскрытых преступлений". Но не расследование! Другое дело, когда ты ставишь вопросы, которые до тебя никто не ставил. Ведь почему исчезает расследование? Как правило, одна из представленных сторон - это всегда либо чиновник, либо правоохранительная система, либо власть как таковая.
- Кого-нибудь да задевает...
- Конечно. Какой чиновник, или тот же самый прокурор, будет терпеть, что его компетентность ставят под сомнение? Кому это понравится? К тому же у него, в отличие от вас и от меня, есть инструмент, мощный ресурс, чтобы давить неугодных.
- А раньше вы на себе это ощущали?
- А как же! Что касается угроз, то это было давно, в 90-х годах. Когда просто звонили и говорили: рот закрой и т.п. Слава Богу, сейчас этого нет. Теперь делается по-другому. Из-за моей работы каналу вынесли предупреждение, еще одно - и его вообще могут закрыть. Естественно, любой начальник крепко подумает, прежде чем выпустить меня в эфир: надо ли ему, чтобы коллектив в 250 человек лишался работы. Это - один момент. Другой: извините, я дожила до того, что в 45 лет хожу подследственная. Это и есть то давление, которое сегодня испытываю. Всё, демократия закончилась. Начался 37-й год. Я это заявляю вполне официально. В России демократии нет! По крайней мере, в Красноярском крае. Иметь собственное мнение стало просто опасно. Необязательно убивать журналиста. Закрой ему рот, не дай возможности говорить - и он убит. У меня нет эфира восемь месяцев. Ну и какую опасность я представляю? А то, что у меня работы лежат, - отснятые материалы, так где я их показывать буду?
- А ваше уголовное дело сейчас в какой стадии? Есть шанс, что рассосется само собой?
- Никогда в жизни. Оно изначально родилось из пены. Если бы вы знали, из какого сора растут дела... Так вот если учесть, из какого сора родилось мое дело, я уверена, что с такой же яростью оно дойдет до суда и приговора. Три следственные группы работали - не нашли состава преступления, четвертую привлекли! Дело "Маши-маньячки". Как говорится, был бы человек, а статья найдется. Когда мне зачитывали в краевом суде разрешение на возбуждение дела, это не было формальной процедурой. Это был обоснованный приговор. И уже следующий краевой суд не может принять другого решения.
- Но есть Верховный суд...
- И еще Страсбург, Европейский, куда я время от времени посылаю своих героев, ищу им адвокатов, переводчиков... Всё здорово, всё правильно. Но очень жалко жизнь впустую тратить, ведь на это уходят годы. В журналистике есть такое понятие, как "тренинг": ты постоянно должен быть в форме, на передовой. А эти судебные тяжбы забирают все силы, ты ни о чем больше думать не можешь. Ну и буду судиться до 60 лет, а там и пенсия - замечательный итог жизни.
- А как же общественное мнение, которого все так боятся? Оно вам поддержку оказывает?
- Морально - да. Но на деле это не отразится никоим образом. Когда мне говорят: "Марина, куда нам написать?" Я отвечаю: "Не надо никуда писать!" Потому что потом мне вменят, что я сама организовала письма, митинги, и если мне потом психиатрическую экспертизу назначат, сомневаюсь, что буду еще и вменяемая. Такая поддержка - ноль для правосудия.
- А коллеги-журналисты края как отреагировали?
- Я удивлена, что они, не спрашивая меня, написали открытое письмо и распространили его в СМИ. Было приятно, потому что я всегда считала, что у нас слабо с корпоративностью. Мне всегда не хватало той корпоративности, которую увидела в Америке, куда попала в этом году. Когда в Пресс-клубе проходило награждение и журналисты покупали билет за 10 тысяч долларов, чтобы прийти и поддержать своих коллег, разделить с ними радость победы. Представьте, чтобы наши поехали, например, на ТЭФИ и выложили хоть копейку. Все только ждут, когда их накормят, напоят - ведь так? И тут - это письмо. Потому что в данном случае мои коллеги понимают: судят не меня, судят всех нас.
- То есть вы согласны, что между журналистами, помимо здоровой конкуренции, должна быть пусть негласная, но солидарность?
- Конкуренция должна быть в том смысле, чтобы сделать лучше, сделать первым. Но когда ты видишь, что над твоим собратом нависла реальная угроза, нужно впрягаться за любого. Я привлекаюсь не за проституцию или наркоманию. Так и говорю всем: "Я - политическая". Это дело, которое мы или выигрываем, или проигрываем все вместе.
- Вы считаете, что это заказ?
- Я считаю, что это какая-то необъяснимая дурь. Мне самой любопытно, кто эту машину запустил. Были программы и более серьезные, на мой взгляд. И привязаться совершенно к пустому месту, только потому, что я поставила под вопрос компетенцию сотрудников в прокурорской форме... И чтобы не отвечать за своих, нашли стрелочника - вот она-то у нас и будет виноватой. Ведь все виновные в ситуации с этим ребенком продолжают работать на своих местах! Люди, по сути, искалечившие этой девочке жизнь, позволившие за пять дней усыновить ее по поддельным документам. Они, а не я, должны сегодня сидеть на скамье подсудимых. Не думаю, что это политический заказ, поскольку видела, как всё зарождалось. Я просто попала под жернова системы.
- Марина, сейчас в журналистику попадает очень много случайных людей. Кто может претендовать на место в этой профессии?
- Вообще, хорошим журналистом может быть только талантливый человек. Прежде всего он должен знать, для чего пришел в эту профессию, чего от нее хочет. Должен иметь свое мнение и позицию. И еще ты должен быть хорошим аналитиком, чтобы хорошо разбираться в фактах и отделять их от эмоций. Для того нужен определенный интеллектуальный потенциал. Плюс личное мужество. И должна быть цель. Причем не какая-нибудь дешевая, к примеру, прославиться, а четко понимать, кого ты защищаешь и для чего.
- А журналист Первого канала Алексей Пиманов как-то принимает участие в том, что сейчас происходит с вами?
- Дело в том, что Пиманову так же, как и ТВК, из-за моего сюжета вынесли предупреждение - первое за 35-летнюю историю передачи "Человек и закон". Получается, что и программа, и мои коллеги из Москвы пострадали. Конечно, поддерживают морально, но повлиять на ход дела не могут.
- Вы же за этот материал, за который вас сейчас судят, получили международную премию Артема Боровика, что ежегодно присуждает американский Пресс-клуб?
- В том числе. Там написано "за личное мужество, за умение защищать маленького человека". Американцы вообще с большим вниманием смотрели мои работы, очень много задавали вопросов - два часа пытали, что да как. В этой номинации, как правило, участвуют политические обозреватели, люди, проводящие расследование межнациональных конфликтов и т.д., то есть глобальных вещей.
- На последних выборах в
- Я благодарна судьбе за то, что продула выборы в Госдуму и осталась в Красноярске. За что низко кланяюсь всем, абсолютно без ерничанья. Потому что не представляю, что бы я делала в этой Государственной Думе. Наверное, села бы гораздо раньше за свое любопытство. Я прошла замечательную школу - умение держать удар, отвечать на неудобные вопросы. Я рыдала, но утром вставала и опять шла. Тогда мне казалось, что жизнь кончилась. Думаю: что же ты спасала, спасала народ, а он так плохо к тебе отнесся! Сегодня я считаю иначе. За эти годы я получила 14 профессиональных премий, из них - четыре международных. А то сидела бы в Госдуме, как крыса, голосовала, как все.
- Я тоже хочу задать неудобный вопрос. Говорят, вы делаете некоторые расследования на заказ, и даже существуют расценки...
- Кстати, я об этом слышала и уже не обижаюсь. Скажите мне, наконец, мои расценки, вывешу их вполне официально. Только давайте посмотрим моих героев за последнее время - голь-голытьбу. Если бы я сняла хоть одного состоятельного человека! Девочка Наташа, раковая больная? Дуська Мерзлякова или ее сын Ванька? Или Таня из Саяногорска - женщина без ноги, которая катается на горных лыжах? Раньше я рыдала, доказывала всем, что это не так, а теперь плюнула - раз говорят, значит, я еще жива. Я отвечаю только перед Богом и собой, собственной совестью. Думаю, кому-то выгодно культивировать эти слухи.
- Вам не кажется, что журналистика себя в принципе дискредитировала в последнее время?
- Думаю, что журналисты отчасти тоже виноваты... Когда один человек сегодня говорит за белых, а завтра - за красных, в зависимости от того, сколько ему заплатили. Их профессиональный позор, в самом деле, ложится на всех нас. И потом так трудно отмываться. Чего удивляться, что это приписывают и мне.
- После таких разговоров нет желания уйти из журналистики?
- Если бы не это уголовное дело, которое мне сейчас шьют, я бы сама пришла к такому решению, оно каждый год возникает - нервы сдают, психологическая и профессиональная усталость накапливается. Я уже лет пять ухожу на пенсию. Но! Ты должен это сделать сам. А когда в принудительном порядке тебе говорят: ты не будешь заниматься этим, то возникает обратная реакция - не дождетесь! Раз меня выдавливают, значит, им есть что скрывать. И значит, у меня будет работа.
"Трудно только первые 100 лет".
("Красноярский рабочий", 23.12.06)
Сегодня нам стукнул 101 год. По человеческим меркам возраст, что и говорить, преклонный и вызывающий уважение и нетерпеливое топотание наследников. В таком возрасте ясно думается о душе, о вечном и хорошо пьётся чай с малиновым вареньем с пледом на ногах в кресле-качалке возле камина. Когда человека, одолевшего первую сотню лет, спрашивают о том, как он собирается провести своё второе столетие, аксакал этот, цепкий к жизни, как саксаул, тем не менее вполне резонно и бестрепетно поясняет: "В основном в гробу".
Впрочем, гроб - штуковина не праздничная. Да и речь сегодня идёт не о некой отдельно взятой человеческой жизни, а о целом клубке жизней, плотном и разномастном, сплетавшемся всё туже от поколения к поколению. О том, что неугомонное газетное веретено вот уже вторую сотню лет усердно накручивает нить времени. И имя ему - "Красноярский рабочий".
Приходит и уходит газетный люд, меняются имена, эпохи, темы, рубрики, отношения с властью. Но неизменным остаётся одно: газету мы делаем для тебя, читатель. И пока ты держишь её в руках, наш труд имеет смысл. А поскольку предаваться занятию бессмысленному никому, и нам, естественно, в том числе, не хочется, мы и впредь будем делать всё, что в наших скромных силах, для того чтобы ты, читатель, не выпускал нашу газету из рук.
А главное - солидный возраст "Красноярского рабочего" ни в коем случае не должен ни у кого ассоциироваться с нафталином бабушкиного сундука. Потому как жизнь продолжается, кровь в редакционных жилах обновляется и побулькивает адреналином, а газетный организм крепнет через болезни времени и роста. Планов, задумок и новых поводов для дружбы с тобой, читатель, у нас масса. Так что давай вместе отмерять второе столетие. Оставайся с нами!