Среди Национальных проектов, осуществление которых начинается в наступающем году, проект "Развитие агропромышленного комплекса" привлекает наименьшее внимание, хотя касается сферы экономики, традиционно считающейся наиболее проблемной. По просьбе ИА REGNUM некоторые аспекты этого Национального проекта прокомментировала руководитель Аналитического центра "Агропродовольственная экономика" (АПЭ) доктор экономических наук, профессор Евгения Серова.

REGNUM: Евгения Викторовна, в связи с предстоящим вступлением России во Всемирную торговую организацию высказываются опасения за судьбу отечественного сельского хозяйства. Связано ли появление Национального проекта по развитию агропромышленного комплекса со стремлением смягчить последствия вступления в ВТО?

Вступление в ВТО не будет иметь никаких негативных последствий для агропродовольственного сектора России. Я и мои коллеги неоднократно доказывали, что при том уровне открытости аграрной экономики, который существует сегодня, правила ВТО не могут ухудшить ситуацию. Соответственно, и Национальный проект не является демпфером.

REGNUM: В основе всех Национальных проектов лежат массированные вливания государственных средств в определенные сектора экономики. Какой эффект, на ваш взгляд, подобная тактика может иметь применительно к развитию сельского хозяйства?

Все меры, которые предлагаются в рамках Национального проекта, в том или ином виде уже присутствовали в аграрной политике страны последних лет. Мессадж, заложенный в него, можно прочитать так: вообще-то мы все делаем правильно, только денег тратим мало; сейчас добавим денег, и вот тогда будет достигнут позитивный эффект. У меня обратное представление. На мой взгляд, основной грех текущей аграрной политики не отсутствие денег, а их неправильное использование.

Взять, скажем, предусмотренные Национальным проектом закупки племенного скота, который планируется передавать в лизинг сельхозпроизводителям. Фактически это накачка нашего животноводства зарубежным племенным скотом. Попутно замечу, что это официальное признание полного провала отечественной селекционной науки. Но важно понимать, что породное обновление молочного стада приведет к резкому увеличению надоев, а при существующем объеме рынка это приведет к тому, что сельхозпроизводители начнут пускать под нож лишнее, менее продуктивное поголовье. Это даст кратковременный всплеск производства мяса. Но не будем забывать, что корова дает одного, редко два теленка в год, а мясного скотоводства у нас нет. Таким образом, то, что хорошо для молочного скотоводства - сокращение поголовья при увеличении продуктивности, скоро приведет к сокращению собственного производства мяса. Кстати, я не вижу в этом ничего страшного. Просто мы будем производить собственное молоко, а мясо закупать; но нужно отдавать себе отчет, к чему ведет избранная тактика.

REGNUM: Возможно, в рамках Национального проекта будет закупаться не только племенной молочный, но и мясной скот?

Пока речь идет о молочном. Излишняя, на мой взгляд, озабоченность собственным производством говядины, действительно, может привести к тому, что часть денег будет потрачена на закупку мясного скота. Но тогда эти деньги будут просто потеряны. В нескольких регионах уже пробовали осуществлять программы по государственной закупке мясного скота, однако это кончалось тем, что племенных животных отправляли на мясокомбинат. Не получается у нас с мясным скотоводством...

Еще одно слабое место Национального проекта вытекает из существующей идеи, что население на селе может выжить, только производя собственное молоко. У нас и сейчас имеется множество программ, направленных на то, чтобы помочь ему в этом, а теперь еще во второй части Национального проекта появилась поддержка кооперативов по закупке молока у населения. Что же получается? С одной стороны, мы помогаем развиться крупному производителю, закупая высокопродуктивный племенной скот для крупных товарных предприятий, а с другой - поддерживаем бабушек с их молочным производством. Но это же конкурирующие сектора! Может случиться так, что значительную часть рынка заполнят мелкие производители, многие семьи просто перейдут на самообеспечение молоком и вообще не будут выходить на рынок в качестве покупателей, и молоко от тех самых племенных коров просто не будет находить сбыта. Если же победит все-таки крупный производитель, то непонятно, зачем мы поддерживали эти кооперативы, если бабушки все равно не смогут реально зарабатывать, сдавая туда молоко...

Выходит, что две части Национального проекта находятся между собой в антагонистическом противоречии. Нет четкого представления о приоритетах развития, а одновременная поддержка конкурирующих секторов не может дать какого-либо эффекта.

Что касается долгосрочного воздействия Национального проекта на аграрный сектор, то я бы сравнила ситуацию с тем, что происходит в домашнем хозяйстве. Если вам, скажем, существенно увеличивают зарплату, вы можете принять решение о том, что отныне ваша семья будет по утрам есть бутерброды с красной икрой, и так будет всегда. Если же вы получили некий разовый бонус, то вы, скорее, направите его на решение какой-то разовой задачи - сделаете ремонт, обновите гардероб и т.п. Национальный проект в сельском хозяйстве - тот же бонус, а не прибавка к зарплате.

На мой взгляд, гораздо эффективнее было бы, если уж в стране появились деньги, потратить их на то, чтобы обеспечить, скажем, село связью. Интернет в деревне это производство, это кадры, образование, здравоохранение, культура. По значимости интернет там гораздо важнее, чем в городе. Другие задачи такого же порядка - сельские дороги, газификация. Есть вещи, которые не являются простой добавкой к текущей политике, а дают некий качественный прорыв...

REGNUM: Но ведь в рамках проекта предполагается значительно увеличить уставный капитал Россельхозбанка и ОАО "Росагролизинг". Разве эти меры не рассчитаны на долгосрочный эффект?

Так уж повелось в нашей аграрной экономике, что всякий раз, когда в нее направляются государственные деньги, бенефициаром этой политики в конечном счете оказываются две государственные структуры - Росагролизинг и Россельхозбанк. Но, по-моему, дальнейшее усиление этих монополий к поддержке сельского хозяйства отношения не имеет. При этом у меня нет претензий, скажем, к Росагролизингу как к компании, но система, в которую она встроена, делает ее монополией, не позволяющей развиваться в российском сельском хозяйстве другим лизингодателям со всеми вытекающими из этого последствиями. И, в частности, это убьет наше сельхозмашиностроение при вступлении в ВТО. Наши машиностроительные компании, не имея развитой системы лизинга, просто не смогут конкурировать с западными монстрами, имеюшими в тылу крупнейшие финансовые компании и мощные возможности лизинга.

Развитие ипотеки в проекте почему-то связано с тем, что надо дать денег Россельхозбанку, хотя понятно, что ипотечное земельное кредитование не развивается потому же, почему не развивается и ипотека квартир - слишком велики риски, банки не заинтересованы давать кредиты и соглашаются на это только под высокий процент.

REGNUM: Видимо, поэтому и выбран для государственной поддержки банк, который будет обязан работать с заемщиками под залог земли?

Это бессмысленно. Такой банк - заведомый банкрот. Если банки не хотят давать кредиты под залог квартиры или земли, значит, в экономике есть что-то, что делает это невыгодным. Искусственно надувать ипотеку, взяв один банк и дав ему целевые деньги, значит опять-таки зря потратить государственные средства, потому что система все равно не заработает. Кому-то, конечно, успеют выдать кредиты, а потом произойдет как с предшественником Россельхозбанка - Агропромбанком. Он занимался краткосрочным сезонным кредитованием по такой же схеме - ему давали государственные деньги, чтобы он на льготных условиях раскассировал их по аграриям. Кончилось тем, что этот банк лопнул.

REGNUM: Выходит, Национальный проект не сможет спасти наше сельское хозяйство?

Я бы вообще не стала говорить о том, что наше сельское хозяйство нуждается в спасении. Все страшные вещи, которые мы постоянно слышим, основываются на средних цифрах. На самом деле наше сельское хозяйство не находится в упадке, хотя, конечно, у него есть проблемы, которыми государство должно заниматься. В России уже сформировался достаточно сильный аграрный сектор, который вполне конкурентен и выходит на международный рынок. Он небольшой, но если бы государство не мешало, он вполне мог бы нас кормить. Но государство, например, многие годы поддерживает предприятия-банкроты. Им и долги списывают, и активы переводят в предприятия-двойники, и проч. Но ведь эти предприятия что-то производят; они работают сверхнеэффективно, но все же занимают нишу на рынке. А это - отнятая доля рынка у эффективных производителей. Или непредсказуемая внешнеторговая политика: то неожиданно экспорт зерна налогам обложим, то ввоз мяса также неожиданно начинаем квотировать, то все говорим, говорим о закупочных интервенциях, а проводить их начинаем уже на растущем тренде цены - сколько на этом теряют агенты рынка (вполне, добросовестные, заметьте!)? К такой переменчивости ни один агент рынка приспособиться не сможет.

В то же время есть территории, где погибают остатки старых, еще в советское время созданных структур. Там самая главная проблема - как помочь сельскому населению. И многие меры, предусмотренные как текущей аграрной политикой, так и Национальным проектом, это, в сущности, формы некоего социального буфера, который, впрочем, выстраивается самым неэффективным способом.

Допустим, в каком-то регионе испокон веку производили шерсть, а теперь эта шерсть стала никому не нужна. Если вы хотите поддержать население этого региона и станете для этого просто платить людям за производство шерсти, то тем самым вы просто будете искусственно оттягивать момент коллапса, вместо того, чтобы помочь населению как-то переориентироваться - например, построить там фабрику, которая будет делать прекрасные ковры, или, может быть, там можно организовать прекрасный сельский туризм, ведь овец же часто в горах разводят...

REGNUM: Но разве в странах Евросоюза поддержка сельского хозяйства осуществляется не на тех же принципах поддержки производства, традиционного для населения определенных регионов, но не выдерживающего рыночной конкуренции?

Те, кто ссылаются на Европейскую Единую аграрную политику, на самом деле не знают, что и как делается в Европе. Да, поддержка сельского хозяйства в ЕС очень большая. Но кто сказал, что это хорошо для их сельского хозяйства? Если сегодня их субсидии отменить, то половина зерновых фермеров Франции будет просто неэффективна. И надо видеть этих зерновых фермеров где-нибудь под Версалем - у нас так мелкопоместные дворяне не жили! А ведь это деньги, реально отнятые у нуждающихся, которых и в Европе не так уж мало, а про весь мир и говорить не приходится. Да ведь они сами не знают, как от этих субсидий избавиться. Известно, что субсидии, льготы легче дать, чем отменить. Там только разговоры об отмене субсидий начинаются, как тут же помидоры ящиками на Елисейских полях...

Сегодня они пытаются переориентировать субсидии с поддержки производства на поддержку сельской местности (так называемый второй пиллар Единой аграрной политики). Это именно то, что и нам во многих случаях нужно делать, правда по другим причинам - см. выше.

REGNUM: И все же, если вернуться к нашему Национальному проекту, через два года, подводя итог его осуществлению, что мы сможем увидеть?

Боюсь, что никаких принципиальных изменений мы не заметим. Лишь бы не навредить...