Как ранее сообщалось, 8 ноября крупнейшие экологические организации, в том числе Гринпис России, российское отделение Всемирного фонда дикой природы (WWF России), Международный фонд защиты животных (IFAW Russia) и другие, представили общественности доклад "Нефтепроводная система ВСТО: воздействие на экономику, окружающую среду и риски от строительства нефтеналивного терминала на юге Приморского края", в котором содержится жесткая критика планов государственной компании ОАО "АК "Транснефть" по строительству нефтеналивного терминала в бухте Перевозная Амурского залива. Это не единственный крупномасштабный проект, подвергающийся критике со стороны экологов. В ответ с самых вершин власти раздаются упреки в том, что защитники природы играют на стороне конкурентов России, намеренно тормозя ее экономическое развитие. Прокомментировать эту коллизию для ИА REGNUM согласился директор по природоохранной политике WWF России доктор географических наук Евгений Шварц.

REGNUM: Евгений Аркадьевич, 20 июля президент во время встречи с членами Совета по содействию развитию гражданского общества и правам человека резко высказался против использования экологических требований как инструмента в глобальной конкуренции, направленный против экономических интересов России. Владимир Путин тогда говорил о претензиях связанных с резким увеличением транспортировки российской нефти в Балтийском море. Практически одновременно с этим обострилось противостояние экологов и государственной компании "Транснефть" по вопросу о размещении экспортного нефтяного терминала в бухте Перевозная в Приморском крае. После этого в устах разных людей не раз уже звучала мысль о том, что при всем уважении к экологии необходимо соблюдать баланс между охраной окружающей среды и интересами национальной экономики. При этом предполагается, что крупные экономические проекты приоритетны, так как России необходимо наращивать темпы роста.

Действительно ли экологические требования представляют собой настолько значимый фактор конкуренции?

Позиция Всемирного фонда дикой природы и моя личная состоит в том, что конкуренция по показателям экологической ответственности уже во многом является или у нас на глазах становится ведущим направлением конкуренции между товарами и товаропроизводителями на мировых рынках. При этом конкуренция по показателям экологической ответственности может быть честной, а может быть "совковой", как и любая иная конкуренция.

Что касается противопоставления экологических требований и интересов развития, то это идея не новая, она эксплуатировалась всегда и в основном теми, кто пытался сохранить рыночное преимущество за счет более низких экологических требований ("экологического демпинга") и использования наиболее негативных для окружающей среды отсталых технологий. Или теми, кто за счет той или иной формы административного ресурса пытается получить доступ к сохраняемому в общественных интересах природному наследию. Скажем, еще два года назад, когда "Ведомости" начали проводить конференции "Экологические проекты российских корпораций", на первых из них выступал некий адвокат, который озвучивал именно такую позицию: дескать все экологические требования это уловки наймитов, инспирированных конкурентами, и на самом деле за этим стоят многомиллиардные интересы. При этом он предлагал свои услуги как юриста компаниям, которым нужно будет противостоять такому давлению. Насколько я знаю, до сих пор его в этих целях никто не нанял.

Да, охрана природы обходится компаниям недешево, но противоречит ли это национальным интересам? Нет, не противоречит. На мой взгляд, это является важнейшим инструментом повышения конкурентоспособности российской экономики. Зато это противоречит ментальности советских красных директоров и коррумпированных чиновников. Это, безусловно, противоречит попыткам воспроизвести уже полвека как исчерпавшую себя экстенсивную модель советской экономики, исчерпание которой во многом и явилось причиной экономического кризиса и распада Советского Союза.

Кстати, единственный известный мне случай осознанного использования экологии в конкурентной борьбе относится как раз к практике "чисто конкретного" российского бизнеса. Несколько лет назад одна из нефтяных компаний создала организацию под названием "Экологическое движение Центральной России" с целью воспрепятствовать строительству в Орловской области нефтеперегонного завода компании-конкурента. В тот момент мы в качестве исключения приняли решение вмешаться, и я выступил по "Эху Москвы" с рассказом о том, как отличать реальные требования населения, гражданского общества и природоохранных организаций от "чучел общественности", создаваемых в качестве инструментов достижения сиюминутных корыстных целей российским бизнесом или теми или иными чиновниками. Гражданское общество в сфере экологии очень хорошо развито, тем более в Центральной России. Появление никому не известной организации, в которой не было ни одного кому-либо известного экологического активиста или специалиста, но которая стала проплачивать передачи по центральным каналам радио и организовывать автопробеги на иномарках из Москвы в Орел в знак протеста против строительства еще только проектируемого завода, говорило само за себя. Особенно заметьте - не из Орла в Москву (что было бы логично, только там у местных жителей и ВАЗ часто столь же недоступен, как и в Москве иномарки), а из Москвы в Орел....

REGNUM: Выходит, вы тогда защитили одну компанию от недобросовестной конкуренции со стороны другой. И все-таки экологов и промышленников принято воспринимать как антагонистов.

Я бы сказал, что это во многом уже отживающее представление. Президент, на мой взгляд, оказался в плену этого заблуждения. На самом деле он сейчас, к сожалению, пожинает плоды деятельности собственного правительства и собственных советников. Когда Владимир Владимирович Путин только занял президентский пост, либеральное крыло его экономических советников выдвинуло опасную и совершенно ошибочную идею. Они рассуждали так: президентом поставлена задача обеспечить России достойное место в числе экономически развитых государств; сделать это невозможно без привлечения крупных инвестиций из-за рубежа; добиться это честно и в короткие сроки невозможно - мешают коррупция, административные барьеры и жирующая на них бюрократия и т.п. Значит нужно привлечь инвестиции каким-то другим способом. У России есть конкуренты, которые ищут инвестиций в обмен на дешевую рабочую силу, - страны Центральной и Восточной Европы, Китай и некоторые растущие страны Юго-Восточной Азии, но при этом страны Центральной и Восточной Европы в ближайшие годы собираются стать членами Евросоюза и не могут снижать экологические стандарты ниже уровня директив ЕС. Ну а поскольку мы не собираемся в те же сроки становиться членами ЕС, то мы - можем. Именно таким докладом Ярослав Кузьминов открывал в марте 2000 года первые национальные слушания по устойчивому развитию. Президента тогда же начали убеждать в том, что экологические требования это административные барьеры на пути рыночного развития нашей экономики. А мечтающие о "дне вчерашнем" (когда об экологии никто не думал, с мнением населения, граждан и независимой науки можно было не считаться, а экологической экспертизы и экономических механизмов реализации требований природоохранного законодательства не существовало) "красные директора" и "капитаны бизнеса" пересевшие из кресел заместителей министров в кресла топ-менеджеров приватизированных производств с устаревшими технологиями и непрозрачными финансовыми потоками всячески эти идеи поддерживали.

Преобладание такой точки зрения привело к разрушению государственной системы охраны окружающей среды. Мы боролись против этого и продолжаем это делать и сейчас. В 2001 году российские природоохранные неправительственные организации и активисты собрали два с лишним миллиона подписей в поддержку референдума о восстановлении государственного органа охраны природы. Где это видано, чтобы неправительственные организации боролись за восстановление государственных органов?!.. При помощи административного ресурса тогда проведения референдума не допустили. Правда, В.В.Путин заявил в интервью канадской газете, что хочет вступить в Гринпис, когда закончится его президентство, но это было слабое утешение. Главное, что до сих пор к нашему великому сожалению время от времени дает себя знать эта логика рассуждений - или экология, или экономический рост.

Проблема в том, что эти люди хотят строить такой капитализм, которого уже лет 40-50 как не существует, и никак не поймут, почему это у них не получается. Вот снизили экологические требования, а ожидаемый поток инвестиций так и не пролился. Конкурентоспособность экономики продолжает снижаться - сырые природные ресурсы (нефть, газ, круглый лес, морепродукты) и продукция промежуточных переделов природных ресурсов (целлюлоза, металлы, удобрения и т.п.) составляют львиную долю (около 2/3) современного российского экспорта. Лишь 3% экспорта приходится на товары машиностроительной группы гражданского назначения. Более того, снижение экологических стандартов и ухудшение требований и качества государственного управления в области охраны окружающей среды серьезно ударило по экологической репутации крупного российского бизнеса, который тогда больше всего это и лоббировал. Ведь теперь, пытаясь выйти за пределы России, многие российские компании подвергаются дискриминации или проигрывают в конкурентной борьбе именно по этой причине - выигрыш за счет снижения уровня экологической ответственности естественно и справедливо воспринимается как проявление нечестной конкуренции.

REGNUM: Экологическая репутация бизнеса это тот фактор, которого 50 лет назад как раз и не было...

Совершенно верно. И когда стало понятно, что на государство рассчитывать не приходится, мы, то есть не только WWF России, но и Гринпис, и Международный Социально-экологический союз и другие экологические организации переориентировались на работу с бизнесом, потому что выяснилось, в современных условиях это эффективнее.

Компании, собственно, и являются субъектами той самой конкуренции, и они гораздо более чем государство восприимчивы к тому, что мы говорим. Крупные частные компании представляют себе, что такое требования настоящего рынка и потребителей их товаров, что бы ни говорили их пиар-агенты в публичных выступлениях. Они чувствуют на себе, что рынок изменился, рынок развитых стран стал экологически ответственным.

Классический пример - лесной сектор. В первой половине 90-х годов был конфликт вокруг девственных лесов на границе России и Финляндии. Понятно, что зеленые хотят сохранить эти много веков не рубившиеся естественные леса. В ответ начался крик про то, что экология мешает экономическому развитию. Правительство Черномырдина без всякого научного обоснования в три раза увеличило размеры расчетной лесосеки, и началась повальная вырубка старовозрастного леса. Финские и шведские компании приходили со своим оборудованием, за взятки получали у лесхозов право на лесопользование, вырубали все и уходили. Причем, поскольку государственный лесхоз не платит государству за лесопользование, эти компании большинства налогов также не платили. Эта схема была выгодна только тем, кто получал взятки. Да, зеленые тогда подняли шум. Да, можно сказать, что этот шум объективно мог быть выгоден ассоциации финских мелких лесопромышленников, у которых лес был слишком дорогой по сравнению с тем лесом, который другие финские компании хищнически добывали на территории России.

Когда меня в Минэкономразвития с подвохом спрашивали: "Так вы за экологию или за развитие?", я в ответ говорил: "Объясните мне, почему там, где самый высокий процент использования расчетной лесосеки, самая высокая степень обнищания населения, детской проституции, развала лесохозяйственной инфраструктуры и т.п.? Как это связано с вашей логикой? Вы живете в мире, который вы выучили по учебникам, которые уже несколько десятков лет не имеют отношения к реальности".

А дальше было очень просто. Когда мы подняли шум, Англия, Нидерланды и Германия, в частности концерн Акселя Шпрингера перестали закупать бумагу, сделанную из ворованного леса, и в течение нескольких лет большинство крупных финских и шведских компаний были вынуждены объявить мораторий на закупку нелегально заготовленного леса и выстраивать механизмы отслеживания легальности происхождения древесины. И в этот момент российские зеленые поняли, что с цивилизованным бизнесом на самом деле говорить лучше, чем с коррумпированным государством. Для меня лично тогда это было потрясающее открытие, поскольку до этого я также жил в мире догмы, что бизнес исключительно своекорыстен, а государство отстаивает общественные интересы. Но на практике оказалось, что обществу часто легче заставить бизнес учитывать природоохранные требования, чем заставить слабое и коррумпированное государство действительно отстаивать общественные интересы.

Европейским товаропроизводителям, которые несут издержки на восстановление леса, уплату налогов и на добровольную лесную сертификацию, очень не нравится, когда на рынок приходит бандит, который демпингует за счет того, что голодает население, живущее в лесах, и за счет взяток чиновникам, что позволяет ему не платить налоги в бюджет.

Когда WWF России говорил, что неправда, будто нелегально заготовленного леса у нас только 5%, а на самом деле его от 15 до 50 % в зависимости от региона, нам вместо того, чтобы сказать "спасибо" и признать серьезность проблемы, начинали говорить, что эти зеленые своими заявлениями снижают конкурентоспособность нашей ворованной круглой древесины и т.п. Слава богу, что в последние годы у нас в стране кое-что меняется к лучшему. Глава Федерального лесного агентства Валерий Павлович Рощупкин, посидев на международном лесном конгрессе, понял, как устроен современный лесопромышленный мир, что на наиболее цивилизованных и наиболее выгодных рынках есть правила, и они, нравится это кому-то или нет, едины для всех. И тогда он признал, что существует проблема, которую надо решать, и занялся ее решением. И в последние годы и мы, и Гринпис, и Международный Социально-экологический союз, и Центр охраны дикой природы активно работаем с Федеральным лесным агентством.

Ситуация с лесом научила нас, во-первых, тому, что тезис "хороший бизнес - мертвый бизнес" неверен. Для нас хороший бизнес это лучше, чем плохое государство. В бизнес приходят более профессиональные кадры, туда уходят из государственных структур те, кто действительно профессионален, не желает брать взятки, а хочет честно зарабатывать. Крупный бизнес уже сейчас планирует свою работу на 8 - 12 лет. Скажем, когда компания "Илим Палп" ощутила снижение накала корпоративной войны с "Базовым элементом" и начала думать о переходе на единую акцию и выходе на нью-йоркскую фондовую биржу, с ней стало можно конкретно обсуждать самые радикальные природоохранные идеи, потому что у них интервал планирования стал совпадать с нашим. Они поставили спутниковые антенны на лесовозы в Европейской части России и выяснилось, что у них было такое воровство, что когда оно было пресечено, эта система окупилась всего за шесть месяцев. Чтобы получить преимущество на фондовой бирже, они хотят быть первыми, кто выйдет на рынок с сертифицированной целлюлозой. И дальше они начинают разворачивать нормальный бизнес-план мероприятий как этого достичь... За три-четыре года им нужно сертифицировать около 7 млн га лесов. И тут оказывается, что для них это уже не пиар, когда можно взять тысяч семьдесят долларов, сертифицировать один лесхоз, а остальные пусть развалятся или покупают ворованное; нет, это уже просто повседневные бизнес-задачи. При их масштабах каждый цент на каждом гектаре уже имеет значение. И никаких разговоров о том, что мы враги, шпионы, навязываем дорогую сертификационную компанию или сертификационную систему и т.п.! Начинается нормальная, реальная конкуренция на реальных рынках.

REGNUM: В данном случае наш лесной бизнес ощутил на себе давление рынка благодаря тому, что этот экологически чувствительный рынок уже достаточно сформировался. Но сейчас спор идет об экспорте нефти, и, судя по тому, что представители государства высказываются таким образом, наш бизнес, видимо, еще не испытывает подобного давления со стороны рынка. При нынешнем спросе на углеводороды трудно себе представить, что кто-то откажется покупать нашу нефть потому, что у нас есть экологические проблемы с ее добычей или транспортировкой...

Между этими рынками, безусловно, огромное различие. Лесной бизнес у нас всегда был падчерицей у государства, и, слава богу, что государство быстро не добралось до его регулирования. С нефтью по-другому. Нефть - это бывшие замминистры, пересевшие в кресла руководителей нефтяных компаний. И они прекрасно понимали, что если с государством не договоришься, отнимут лицензию. Они еще не начали в такой степени ощущать рынок, потому что он пока не столь экологически чувствительный, как в случае с лесом, но уже начали ощущать, что такое плохая репутация.

REGNUM: В чем это выражается?

Наши нефтяники привыкли, что никого не волнует, что они здесь творят. Если лесников бросили выживать, и они были вынуждены поскорее встраиваться в реальный рынок, то нефтяники в это время могли ничего не делать и никак не менялись. В результате, как только они стали выходить на внешние рынки, где происходит конкуренция с другими компаниями если не за потребителя, то хотя бы за финансовые ресурсы, то тут оказалось, что все гораздо сложнее.

Я могу частично понять позицию "Транснефти" по поводу строительства нефтепровода Баку - Джейхан, потому что там речь идет о том, чтобы транспортировать центральноазиатскую и каспийскую нефть в обход России. Но истерия по поводу врагов, которые препятствуют строительству нефтепровода - Восточная Сибирь - Тихий Океан для транспортировки нашей нефти на Дальний Восток мне просто смешна. Кто в мире больше всего заинтересован в этом нашем экспорте? США! Причем для США важно, чтобы труба шла именно к Тихому океану, а не в Китай. Но при этом американцы понимают, что если в результате строительства нефтепровода вымрут дальневосточные леопарды, понесут ущерб коренные народы, биосферные заповедники, марикультура, экотуризм и прочее, то они как покупатели этой нефти будут нести за это ответственность. Тут так же, как в свое время случилось с бумагой, изготовленной из ворованного леса.

Или возьмем проблему транспортировки нефти по Балтийскому морю. Нефть нужна всем. Но если экспорт российской нефти посредством устаревших, опасных танкеров даже при условии существования хорошего, экологически чистого порта Приморск создает экономическую угрозу для туризма и рыболовства других балтийских государств, то они не хотят за это платить и не хотят рисковать своими интересами.

REGNUM: Значит, объективно конфликт все-таки есть - наши балтийские соседи действительно хотят нам воспрепятствовать?

Да, действительно хотят. Но достаточно было загодя взглянуть на карту, чтобы спрогнозировать эту ситуацию. Большинство стран Балтийского моря имеют побережье протяженностью в три раза больше, чем Россия, и везде там живут люди, и если, не дай бог, с каким-нибудь устаревшим танкером вроде "Престижа" произойдет авария, тогда правительствам Швеции, Дании, Польши, Германии и других стран придется очень серьезно отвечать перед своими народами.

Ничего против интересов России здесь нет. Это нормальный прагматизм правительства балтийских стран.

Умный учится на чужих ошибках, а глупый чужие ошибки повторяет. США, при всей их чувствительности к вопросам энергетической безопасности после катастрофы танкера "Экссон валдис" на Аляске, которая обошлась в 8,5 млрд долларов, ввели "Oil Pollution Act" - более жесткий, чем европейское регулирование. С каждого перевозимого барреля платился взнос в национальный страховой фонд или такой же фонд штата Аляска; никаких судов, которые везут нефть из портов США или в порты США, не только под "удобными", но даже просто под третьими флагами, и никаких обществ с ограниченной ответственностью. Таким образом, была создана система, препятствующая приватизации прибыли и национализации издержек - тому, что происходит при диком капитализме в России. Это было сделано США по собственной инициативе, без всякого внешнего давления и происков конкурентов.

Когда на заседании Международной организации мореплавания Россия голосует против придания Балтике статуса особо уязвимого морского района, это никак не вяжется с утверждением, что все наши танкеры новые, двухкорпусные и безопасные. Зайдите на сайт "Совкомфлота" - там откровенно написано, что наши танкеры ходят под чужими флагами. И то, что в этом голосовании Россию поддерживают Либерия и Панама, под чьими "удобными" флагами ходят действительно старые танкеры, подобные пресловутому "Престижу", указывает на то, что владельцы либерийских и панамских танкеров имеют большое влияние на наше правительство. Они внушают президенту, что протесты экологов это провокация против России, хотя фактически это они устраивают провокации против российских национальных интересов. Вместо того, чтобы вести себя достойно члена клуба индустриально развитых государств и сказать: "Давайте продумаем, какие меры мы можем вместе принять, чтобы обеспечить наши общие интересы для защиты Балтийского моря в условиях возрастания экспорта нашей нефти". На мой взгляд, очевидно, что с точки зрения обеспечения национальных интересов, не нужно было бойкотировать вместе с Либерией и Панамой инициативу по созданию особо уязвимого морского района на Балтике и проигрывать.

Несмотря на то, что "Транснефть" имеет хороший порт Приморск, сама по себе бессмысленная попытка торпедировать создание особо уязвимого морского района на Балтике нейтрализует положительный эффект от этого и вредит репутации российских компаний.

Если бы Россия просто признала, что у нее существует проблема со старыми танкерами, что мы не можем одним махом перейти полностью на двухкорпусные суда и называла бы конкретный срок окончания перехода - например, 2007 или 2009 год, - все бы это поняли. А мы вместо этого кричим о происках конкурентов и о том, что датчане и шведы хотят нажиться на транспортировке нефти, вытеснив с этого рынка Россию.

REGNUM: Возможно непонимание между Россией и странами бассейна Балтийского моря связано с тем, что у нас совершенно разная структура экономики? Наша экономика сырьевая, основанная на экспорте углеводородов, а их экономика значительно диверсифицирована, и для них имеет большое значение и рыболовство, и туризм в прибрежных регионах?

Совершенно верно. Это одна из основных причин того, почему, когда речь идет о России, WWF России выступает на стороне регионов, а не на стороне федеральной власти. Это не потому, что мы хотим развала России. Просто доходы от равномерно распределенных природных ресурсов поступают в бюджет регионов, а доходы от неравномерно распределенных - в федеральный бюджет. Исходя из этой логики, рыба, туризм, пресная вода и прочее имеет ценность для тех, кто живет непосредственно в регионах, но не для Москвы, и если загубить на Камчатке лососевые реки, две трети населения там умрут с голоду, а федеральный бюджет этого почти не ощутит.

REGNUM: Ну а сам бизнес, он понимает значение репутации экологически ответственной компании, ее связь с доступностью тех или иных финансовых инструментов, капитализацией компании и т.п.?

Президент совершенно искренне недоумевал, почему, если у нашего "ЛУКОйла" такая хорошая технология, нам не позволяют бурить на Каспии. А все просто - репутация "ЛУКОйла" (не та, которая в глазах президента, а реальная) это репутация компании, которая заявляет, что у нее чистые технологии, а на деле производит сбросы, лоббирует уничтожение заказников, вовсю использует административный ресурс и демонстративно третирует независимые экологические организации.

Наша власть никак не поймет, что кроме нее и большого бизнеса в стране еще кто-то есть. Многие еще не вымерли и не уехали... Когда российское консульство в Калифорнии пытается не выдавать визы экспертам, которых приглашает находящаяся в Иркутске организация "Байкальская волна", чтобы провести экспертизы проекта "Транснефти", оно не понимает, что это не американские шпионы, а те же самые эксперты, которые в самих Соединенных Штатах борются с администрацией Буша младшего по поводу разрешения разведывательного бурения в арктических заповедниках США.

Экологические организации ко всем выдвигают одинаковые требования. Никто сейчас не вспоминает о том, что перед офисом WWF в Грузии регулярно стоял пикет с плакатами "Русские шпионы, вон из Грузии", потому что международный секретариат WWF выступал против строительства нефтепровода Баку - Джейхан через всемирно известный национальный парк "Боржоми", где находятся источники минеральной воды "Боржоми", доля которой в ВВП Грузии весьма и весьма заметна. Грузинские газеты тогда писали, что WWF якобы борется с этим проектом на деньги "Транснефти". А WWF США некоторые правые республиканцы обвиняют в том, что он нанят никем иным как Романом Абрамовичем, так как именно в его интересах воспрепятствовать поиску нефти на Аляске в Arctic Wildlife Refugium, чтобы американская экономика зависела от закупок нефти у "Сибнефти".

REGNUM: То есть и в других странах есть люди, которые готовы интерпретировать экологические требования в качестве недружественной конкуренции?

Да, но разница в том, что в США, несмотря на желание президента-республиканца Буша и его сторонников, большинство сенаторов все-таки продолжают считать, что нельзя нарушать закон и разрешать добычу нефти в Арктической особо охраняемой природной территории. И при этом обе стороны являются патриотами Америки, а Демократическая партия США очевидно не является аналогом "Челси" и не финансируется Абрамовичем.

Впрочем, с нашими нефтяниками тоже уже начинают происходить изменения. Недавно первая нефтяная компания добровольно подписала в полном объеме выработанные экологическими НПО совместные требования к экологической политике и практике нефтяных компаний, и это оказалась "Северная нефть", принадлежащая государственной компании "Роснефть". "Северная нефть" сделала это без какого-либо давления с нашей стороны, и мы ей за это благодарны, хотя и существует проблема отработки процедур выполнения этих обязательств. Я думаю, что в "Северной нефти" поняли, что экологи настроены серьезно, и что документ это разумный, и на его основе можно планировать деятельность компании таким образом, чтобы в будущем избегать нашей критики.

REGNUM: Значит и в нефтяной отрасли начинают работать экологические факторы рынка?

Да, они хотя и медлено и постепенно, но начинают работать. Самая убедительная победа - когда Европейский банк реконструкции и развития отказался принять положительное решение по займу на проект "Сахалин Энерджи", признав что оценка влияния на окружающую среду была сделана ненадлежащим образом.

Мы не против российской экономики и своих национальных интересов. Мы за честную конкуренцию и повышение конкурентоспособности российской экономики. Пора понять, что попытка мошенническим образом повысить инвестиционную привлекательность не сработает. Не сработает просто потому, что она неадекватна. И здесь играют великую роль такие инструменты как репутация, о которых наши компании и государство еще не задумываются или задумываются на уровне "дикого капитализма" 90-х годов - "Была бы "капуста", остальное докупим". Однако репутация, она как честь или настоящий английский газон - не пишется по заказу и не отстирывается по заказу за две недели....

REGNUM: Но когда президент беспокоится о конкуренции, он имеет в виду прежде всего экономические потери. Разве, начав соблюдать экологические требования, мы не потеряем что-то, хотя бы на первом этапе?

Да, потери могут быть. Но было бы лучше и эффективнее, если бы президент отыскал реальные источники этих потерь. Кто виноват в том, что ситуация дошла до такого состояния как сейчас? Кто виноват в том, что при разработке крупных экономических проектов не были привлечены специалисты в области экологии, а все наши требования и предложения игнорировались?

REGNUM: Похоже, мы наблюдаем очередной акт великой драмы реформирования отечественной экономики. Очередной сектор - на этот раз нефтяной - становится перед жесткой необходимостью выбираться из наезженной экстенсивной колеи, и то, что происходит сейчас, очевидно, связано со страхом переступить эту грань, ведь переступая грань, ты неизбежно что-то теряешь...

Безусловно. Кстати, в лесном секторе истерика по поводу перехода от экстенсивной к интенсивной модели лесопользования тоже еще далеко не закончена, но там уже никто не называет нас шпионами.

Я со всей ответственностью заявляю, что самый страшный враг экономических интересов России это не американцы, не экологи и не шпионы. Это веймарский синдром и неверие в собственные силы, в собственный народ, в собственное общество и в его моральные устои.

Приведу довольно неожиданный, но, по-моему, выразительный пример. Три года назад, когда ООН проводило международный Год чистой воды, мы провели акцию. Договорились с ближайшим московским магазином сантехники и в присутствии прессы после официальной пресс-конференции торжественно презентовали унитаз с двумя кнопками. За счет частичного слива такие унитазы позволяют экономить до четверти муниципального расхода пресной воды. Какая была реакция, как вы думаете? - Через несколько недель "Аргументы и Факты" написали, что наша позиция была пролоббирована производителями элитной зарубежной сантехники против экономических интересов производителей российских унитазов.

REGNUM: Это от бедности. Видимо, российские производители сантехники не имеют достаточно оборотных средств, чтобы закупить новое оборудование и производить современные унитазы. Ситуация точно такая же как с танкерами.

Согласен. Но мне кажется, что великая миссия российского руководства и реформаторов состоит в том, чтобы реально на деле помочь своим производителям в подобных ситуациях. Может быть, стоит предоставлять средства Стабфонда под низкий процент для российских банков на конкурсной основе, чтобы в стране появились "длинные деньги"? Но правительство вместо того, чтобы постараться облегчить отечественным производителям переход на новый уровень, пытается продлевать их агонию в их нынешнем состоянии.

И все-таки кое-что меняется. За последние полгода я имел уже две встречи в Минэкономразвития, где мне задавали вопросы о том, как бороться с тем, что экологические факторы превращаются в нетарифные барьеры и влияют на конкурентоспособность российских товаропроизводителей и товаров. Как говорили классики, правильная постановка проблемы это уже 50% ее решения.

Я хотел бы, чтобы наше правительство и президент поняли, что экологические проблемы есть и будут везде, где есть коррупция, плохое управление и отсталые технологии. И это не провокация конкурентов против российских интересов. Это провокация государства против самого себя, против вымирающего населения, больных детей, плохого здоровья и так далее. И если мы хотим выполнить требование президента и действительно войти в число наиболее развитых государств, мы должны не догонять позавчерашний день капитализма, а понимать и реализовывать то, что действительно важно и нужно для реализации национальных интересов сегодня.