27 января американский IT-гигант — корпорация Nvidia потеряла 600 миллиардов долларов капитализации. Случилось это после того, как западный мир обнаружил существование китайского стартапа DeepSeek.

Иван Шилов ИА Регнум

Слово «обнаружил» употреблено не случайно. DeepSeek работает с начала декабря, к новому году на него обратили внимание профильные издания. И лишь в конце января о стартапе начали писать деловые СМИ.

Остаётся только гадать, почему журналисты и биржевые спекулянты проявили чудеса медлительности. Возможно, в декабре им было не до того — готовились к Рождеству и Новому году. А в январе в США прошла пересменка власти, вернувшемуся в Белый дом Дональду Трампу сходу присягнули главы всех IT-компаний. Если в первую пятилетку бывший-нынешний президент был для них врагом, то теперь стал дорогим другом — так топ-менеджерам успели насолить демократы.

Не исключено, что сами «топы» и подогрели интерес к DeepSeek, раздув пламя биржевого пожара. Либо же кто-то умело сыграл в «медведя» (на понижение) на фондовом рынке.

Впрочем, это не имеет особого значения, поскольку у США появились куда большие проблемы, чем сгоревшие 600 миллиардов виртуальных долларов. Феномен китайского стартапа показал неконкурентоспособность американского подхода к развитию систем искусственного интеллекта (ИИ).

Санкции сработали в другую сторону

DeepSeek — это чат-бот, который оказался эффективнее сверхпопулярного ChatGPT от американской OpenAI. К тому же китайский вариант доступен бесплатно и работает на менее мощных чипах.

Китайским специалистам удалось создать продвинутую ИИ-модель в тех условиях, в которых она не может быть создана в США. К этому приложили руку и сами американцы. DeepSeek создавался на ИИ-ускорителях Nvidia H800 — замедленных версиях ускорителей Н100, созданных специально для китайского рынка. Американские санкции, введённые в 2022 году при Джо Байдене, запретили поставлять в Китай передовые ИИ-ускорители, чтобы замедлить темпы технологического развития в КНР.

Но, как видно, вместо замедления США получили ускорение через оптимизацию.

В итоге нужда вынудила китайцев включить смекалку. DeepSeek обучили за 5,5 миллиона долларов, тогда как на сопоставимую «прокачку» GPT от OpenAI потратили 78 миллионов. То есть китайский чат-бот обошёлся примерно на 90% дешевле. А всего OpenAI потратила на свои сети больше 7 миллиардов и ещё 1,5 миллиарда вложила в персонал.

Хуже всего для американцев то, что многие свои разработки DeepSeek распространяет бесплатно, а за платный доступ к передовым системам просит на те же 90–95% меньше, чем OpenAI — этим и объясняется переполох на рынке. А ещё модель DeepSeek является открытым программным обеспечением, что позволяет использовать его другим компаниям для разработки своих продуктов.

Проще говоря, китайцы с меньшим персоналом на не самых передовых ускорителях умудрились сделать передовую ИИ-модель, да ещё и готовы давать доступ к ней за гроши по сравнению с тем, что просит лидер в лице OpenAI.

При этом успеха достигла безымянная китайская компания, принадлежащая местному миллиардеру, тогда как за флагманом американского ИИ стоит Microsoft. Именно её финансирование позволяет перекрывать убытки. Ладно ещё расходы и убытки: их можно и списать, особенно в случае со стоящей за спиной OpenAI корпорацией Microsoft, известной своим внушительным кладбищем корпоративных продуктов. Но теперь OpenAI придётся пересматривать модель монетизации, снижая цены в условиях, когда её сервисы и так не позволяют выйти на самоокупаемость.

Ещё одна важная проблема США состоит в том, что OpenAI была IT-флагманом страны, некой мечтой о будущем, где машина может творить на уровне человека, создавая не только музыку и изображения, но и ракетные двигатели — дополняя и даже подменяя человека. ИИ должен был стать инструментом, который обеспечил бы США мировое лидерство. Только теперь это лидерство может себе обеспечить и конкурент — Китай.

А теперь стоит вернуться к корпорации Nvidia, чьи акции посыпались 27 января, хотя облажалась OpenAI. Последней компании особо нечего терять — она не является публичной.

Если OpenAI является «программным» воплощением американской ИИ-мечты, то Nvidia вполне можно назвать её «железным базисом». И то, что акции Nvidia крайне переоценены, не было секретом.

В конце февраля 2024 года капитализация Nvidia превысила 1,97 триллиона долларов — для сравнения, ВВП России — 1,92 триллиона. И сумма постоянно росла. В сентябре 2024 года акции корпорации упали на 17%, потеряв почти 279 миллиардов долларов. В январе 2025 года — еще минус 600 миллиардов. Но, несмотря на это, капитализация Nvidia на текущий момент — 2,89 триллиона долларов. В огромный пузырь не прекращают вкачивать деньги.

«Посыпались» же акции Nvidia, потому что стало очевидно: для ИИ-прорыва не нужны тысячи её самых передовых ускорителей, следовательно, спрос на продукцию компании может сократиться.

Игры, в которые не играют

В целом, история с DeepSeek — хорошая иллюстрация общего снижения конкурентоспособности американского IT.

У китайских разработчиков есть ряд преимуществ перед конкурентами из США. В первую очередь, значительно более дешёвая разработка нового продукта. Средняя зарплата программиста в Калифорнии в 2023 году составила 85 тысяч долларов в год (7 тысяч в месяц), в Китае — от 18 до 36 тысяч (1,5–3 тысячи в месяц). Если умножить месячную зарплату на условные 100 сотрудников и пару лет разработки, станет понятен масштаб проблемы с фондом оплаты труда в США.

Над Deepseek трудились от 100 до 140 человек из 200–300 сотрудников компании-разработчика. В OpenAI работают больше 3,5 тысячи человек, чем и объясняются 1,5 миллиарда долларов фонда оплаты труда. Всё дело в запредельной стоимости жизни в Калифорнии, особенно ценах на недвижимость. Снизить расходы, а значит, и фонд оплаты труда, не получится.

При этом высокая стоимость жизни вылезает боком не только ИИ-индустрии, но и американской индустрии компьютерных игр, которую накрыло кризисом куда раньше, чем заработал DeepSeek.

Китайская игра Black Myth: Wukong обошлась в 70 миллионов долларов и создавалась более 6 лет. Продалась она тиражом свыше 20 миллионов копий, что принесло разработчикам около 1 миллиарда долларов. Cyberpunk 2077 обошлась польской CD Projekt приблизительно в 3–4 раза дороже «Ведьмака», продали больше 30 миллионов копий. В то же время стоимость разработки игры Spider-Man 2 от калифорнийской Insomniac Games составила 315 миллионов долларов при тираже около 11 миллионов копий.

Примеры с указанием производственного бюджета и тиража приводятся не просто так. Задача любой компании — выпустить наилучший продукт за наименьшую цену. Китайцы и поляки с этой задачей справляются, американцы — нет. Разработка непрерывно дорожает, качество итогового продукта оставляет желать лучшего, риски провала — всё выше.

И это приводит к ещё одной проблеме: менеджеры пытаются уменьшить риски потери денег. Вместо новых проектов приходится выбирать известную франшизу, надеясь привлечь в ряды покупателей её фанатов (например, «Звёздные войны»). По-прежнему мешает и «повесточка»: к примеру, вместо красивых женских персонажей приходится добавлять в игры героев «непонятного» пола, отбираемых трансгендерами и другими меньшинствами на фокус-группах.

В итоге вместо интересной игры получаются пресные, душные и безыдейные поделки. Менеджеры вместо прибыли фиксируют финансовый провал, хотя с точки зрения абстрактного бизнеса делают всё правильно.

В целом же американские IT-гиганты стали жертвами корпоратизации и финансиализации. IT‑компании в США являются публичными, их акции котируются на бирже, а IPO в своё время использовалось в качестве инструмента привлечения финансирования для экспансии.

Но выход «на публику» меняет как образ мысли у менеджеров, так и мотивацию. Их задача № 1 — повысить доходность компании на каждую акцию, удержать котировку акций и выплатить щедрые дивиденды. Если ради этого нужно сократить финансирование на разработку, уволить десяток-другой инженеров или «оптимизировать» что-либо (например, убрать зарядное устройство из коробки со смартфоном), то можно не сомневаться, что это будет сделано.

Запретить Китаю лидировать не получится

Десятилетиями у американских IT-гигантов не было конкурентов как таковых. Этот период был их золотым веком, но тучные годы всегда заканчиваются. Теперь пространство для конкуренции расширяется, а количество противников на рынке увеличивается.

При этом о ряде историй американских IT-провалов мы даже не задумываемся. Когда-то Android в его версии от Google был безальтернативным, а лишение производителя смартфонов доступа к сервисам от Google могло стать для него приговором. Теперь жизнь без этих сервисов стала нормой.

И проблем у американского IT-сектора будет только больше. Как их решать — не ясно. Если бы речь шла о физическом производстве, можно было бы перенести его в Юго-Восточную Азию, куда отправилось много чего неконкурентоспособного. Но у IT другая специфика, эта отрасль является единственной подлинно флагманской в США. Американские власти, в том числе федеральные, не могут позволить себе её потерять.

Но проблема в том, что бороться с китайцами особо нечем. Мировой рынок игр — глобальный, запретить продавать китайские игры не получится. Запретить китайским компаниям вести разработки в сфере ИИ тоже не выйдет — уже пробовали, результат известен.

Остаётся только точечно запрещать использование отдельных китайских продуктов под предлогом обеспечения государственной безопасности. А ещё пытаться ускоренно «застолбить» за собой часть некогда мирового IT-рынка.

В общем, если не получилось победить головой, придётся толкаться локтями.