«Был тёплый день…» Начало боёв в донецком аэропорту стало точкой невозврата
Ранним утром 26 мая 2014 года со взлётно-посадочной полосы донецкого аэропорта имени Сергея Прокофьева (чей новый, с иголочки, терминал был выстроен совсем недавно, к «Евро-2012») взлетел авиалайнер, следовавший из Донецка в Киев. Это был последний рейс — за считаные часы перед тем, как сюда пришла война.
К концу мая уже стало понятно — противостояние между киевским майданным режимом и провозглашённой ДНР может разрешиться большой кровью. Недавняя одесская трагедия показала, как «революция гидности» расправляется с невооружённым сопротивлением.
Уже больше месяца продолжалась так называемая АТО — Киев гнал в Донбасс технику и живую силу (в том числе идейно мотивированных нацистов из добровольческих батальонов) для зачистки непокорного Юго-Востока. Шли первые недели героической обороны Славянска. На улицах Мариуполя 9 мая пролилась кровь защитников города.
Но, как впоследствии вспоминали многие жители Донбасса, именно первые бои в донецком аэропорту были восприняты всеми как начало полномасштабной войны. Это было первое долгое сражение, продолжавшееся 242 дня, в непосредственной близости от города-миллионника — Донецка.
«Я не хочу войны. Я не хочу мести… Я хочу мира», — говорил в инаугурационной речи первый «законно избранный» после переворота президент Украины Пётр Порошенко.
Речь была произнесена 7 июня, о победе Порошенко было объявлено 25 мая. Но то, что происходило между этими двумя датами, лишний раз подтвердило — киевский режим намерен решить донбасский вопрос только силовым путём.
На следующий день после украинских выборов вертолёты ВВС Украины нанесли удары по терминалам аэропорта, а затем и по железнодорожному вокзалу Донецка.
О том, что предшествовало этой «точке невозврата» и как развивались события в первые часы и дни боёв, рассказали очевидцы и непосредственные участники событий.
«Мы пытались их убедить»
Первая «зарница» боёв — события 17 апреля. Тогда группа активистов (тогда их ещё называли «сторонниками федерализации») попыталась занять воздушную гавань и вывесить на фасаде аэровокзала черно-сине-красный триколор ДНР. В ответ украинские снайперы с крыши начали стрельбу. После перестрелки в аэропорт начали спешно перебрасывать подразделения ВСУ.
К концу апреля здесь закрепились бойцы 3-го полка спецназначения из Кировограда (под командованием уроженца Ленинграда полковника ВСУ Виталия Пикулина) и десантники из 25-й бригады ВДВ.
«Аэропорт функционировал, однако прибывали военные. На тот момент здесь базировались ВСУ — кировоградский спецназ. Но с ними была договоренность, что мы их не трогаем, грубо говоря, и они нас не трогают. Мы пытались переговорами их убедить переходить на нашу сторону либо чтоб уехали», — рассказывает ИА Регнум участник событий 26 мая в аэропорту, ополченец с позывным Акела.
На тот момент у собеседника уже прошло боевое крещение — в начале мая, в столкновении у Карловки. После этого боя в Донецк «мы приехали одними из первых», говорит Акела. «Мы — я имею в виду добровольцы. Нас было человек пять — это я, Олег Мамиев (позывной Мамай, в будущем командир интербригады «Пятнашка», погиб в мае 2018-го в бою у авдеевской промзоны. — Прим. ИА Регнум) и ёще несколько ребят».
«Мы приехали вместе и начали участвовать и организовывать добровольческое формирование, — будущий «Восток», — рассказывает «Акела».
Сначала ополченцы вели переговоры с представителями ВСУ, которые находились в здании аэровокзала. После того как беседа закончилась без результата, в ночь с 25 на 26 мая бойцы недавно сформированного «Востока» (командир Александр Ходаковский, позывной Скиф) и добровольцы из отряда «Искра» — всего около восьмидесяти человек — заняли территорию аэропорта. В том числе новый терминал и периметр воздушной гавани.
«Я этот день никогда не забуду, — рассказывает ИА Регнум житель Донецка Николай Шулипа. Его огороды выходят прямо к кромке взлётно-посадочного поля. — Людей тогда тут много собралось, даже журналисты были. Сюда даже с палками пацаны пришли. Моя жена им беляшей нажарила, котлет. Кто-то воды принёс — их три фляги пятилитровые до сих пор в подвале стоят, я всё их жду, может, придут обратно за водой. Вот так уже десять лет они стоят…»
Был обычный день, нормальный, тёплый, вспоминает Акела. «С утра эвакуировали весь персонал, всех пассажиров, ожидавших вылета, после закрыли аэропорт. И с утра несколько часов вели переговоры с командиром ВСУ», — рассказывает боец.
По его словам, один из бойцов был знаком с командиром кировоградского спецназа. «Они вместе служили. Просто тот человек остался там, а этот человек перешёл на нашу сторону, — говорит собеседник. — Установили связь, уговаривали сдать оружие, на что их командир отвечал: «Я не могу, потому что там (на Украине) у нас семьи. Если сейчас мы перейдём на вашу сторону и сдадим оружие, то нам не простят». И всё, на этом связь оборвалась».
Акела рассказывал, что в этот момент бойцы «разворачивали самолёты».
«Почти сразу после взятия под контроль нового терминала, через который уже полностью осуществлялась работа аэропорта, на меня вышло его руководство, и я сказал им, что беспокоиться нечего и не нужно прекращать работу гражданской авиации, — вспоминал в 2018 году в своём Telegram-канале командир «Востока» Александр Ходаковский. — На что мне резонно ответили, что по международным правилам при появлении в аэропорту вооруженных людей неустановленной принадлежности работу необходимо свернуть».
«Люди не могли поверить — Украина своих же обстреливает»
Около 11 часов утра штурмовики Су-25 и вертолёты Ми-24 ВВС Украины нанесли удары по аэропорту. Одновременно начался обстрел из зенитных орудий и гранатомётов. «Помню, мы были вне здания. Там возле входа был канализационный люк, и он, как монета, подлетел от взрыва,— вспоминает Акела. — Это был первый удар. Мы, естественно, внутрь забежали и начали оборону занимать и после этого, не переставая каруселью… Потом вертолёты пошли. Вертолеты мы наблюдали, помню как высаживался спецназ — это возле диспетчерской уже. Завязался бой».
Возле ВПП была «точка» украинских силовиков — «соответственно, прямое столкновение пошло уже там, мы начали перестреливаться», говорит собеседник.
Дальше произошло то, что навсегда изменило и жизнь в Донецке, и характер войны (которую Киев ещё долго будет называть «антитеррористической операцией»).
«Вертолёты стали обстреливать не только аэропорт», — продолжает Акела. Удары пришлись на пятиэтажки в Куйбышевском районе, в трёх-пяти километрах от места дислокации ополченцев. Там были первые погибшие мирные жители. Свидетельства очевидцев цитировало ИА Регнум.
«Первый погибший, первые трупы, жители мирные, окровавленный Киевский проспект весь, окровавленные автомобили… Люди возле этих машин находятся погибшие. Людей расстреливали с вертолета — навылет и всё. Людей много погибших было в этот день», — вспоминал полковник МЧС ДНР Андрей Левченко в фильме «26 мая», снятом министерством информации Донецкой республики к третьей годовщине авианалёта ВСУ.
«Два вертолёта. Когда я пришла в себя, поняла, что дочь лежит в паре метров. Смотрю и понимаю, что моей девочки больше нет», — приводил портал «Донецкое время» слова жительницы города Людмилы.
«Тогда люди поверить не могли, что такое возможно, что Украина своих же обстреливает, своих граждан на тот момент», — вспоминает боец «Востока» с позывным Акела. Происходящее стало шоком даже для ополченцев, уже участвовавших в перестрелках с ВСУ.
«Да, уже были бои, но эти бои были с нацбатами… А тут на крупный город, на областной центр, на один из его самых значимых объектов свалилась авиация! — четыре года спустя отмечал Ходаковский. — Свалился силовой ресурс того, что тогда ещё было хунтой, но вскоре стало признанным всем миром, но не нами, правительством».
«Нас уже успели похоронить»
«Бой продолжался до вечера, — отмечает Акела. —У нас уже и 300-е были — это раненые, и 200-е — погибшие». Под вечер вэсэушники развернули зенитную установку, установленную у ВПП, — и, как говорит собеседник, «я не знаю, что там произошло у них, но они начали стрелять по своим, по диспетчерской вышке, где сидели кировоградские спецназовцы. В общем, началось что-то неописуемое… А у нас к тому моменту уже заканчивался боекомплект, и силы были явно неравными — нас было две маленькие группы».
Силы нападавших и защитников были явно неравны. Самым серьёзным вооружением у бойцов «Востока» и «Искры» в аэропорту был 82-мм миномет (и то, как сообщалось позже, толку от него не было — мины не имели взрывателей) и 30-мм автоматический станковый гранатомёт АГС-17 «Пламя».
Командование ополчения отдало приказ — прорываться в сторону города, чтобы избежать попадания в кольцо. Известно, что бойцы «Востока» и «Искры» выезжали на двух КамАЗах. Но, как уточняет собеседник, «не все ребята прорывались на грузовиках, часть, и мы в том числе, уходили пешком».
Когда группа из 24 бойцов на следующий день пешком добралась до расположения ополченцев, «нас уже «похоронили».
«КамАЗ один не доехал, и он был полностью расстрелян — это факт, и все ребята там погибли, — продолжает собеседник. — Этих ребят мы не знали. А вот за ними КамАЗ ехал, там бойцы были знакомые — и вот они проскочили».
Как бы то ни было, в этот день ополчение не досчиталось десятков бойцов — сообщалось о 35 «двухсотых». Число погибших мирных жителей также исчислялось десятками.
А аэропорт имени Прокофьева, считавшийся после реконструкции одной из лучших воздушных гаваней Восточной Европы, на 242 дня стал ареной тяжелейших боёв.
«Дикий» против башни
Именно во время сражения за донецкий аэропорт стали широко известны имена в будущем знаменитых командиров ополчения — Арсена Павлова (Моторолы), Михаила Толстых (Гиви), Ахры Авидзбы (Абхаз).
«В «Пятнашку» Ахра приехал ещё в 2014 году, мы там познакомились. Мы сразу очень сдружились, и в 2015 году мы перешли уже в «Пятнашку», — вспоминает воевавший в составе этого подразделения Акела. Подразделение прошло бои на Саур-Могиле, било врага в Иловайском котле, побывало в тяжёлых столкновениях в Марьинке, с начала СВО находилось на авдеевском участке. Но бои за аэропорт — особенно время постоянных штурмов, с сентября 2014 по декабрь 2015-го, «Пятнашки» вспоминают как самый тяжёлый опыт.
Противник же пытался «раскрутить» один из первых своих военно-пропагандистских мемов — «киборгов», якобы непобедимых бойцов ВСУ и добробатов, блокированных, но не дававших возможности пробиться «сепаратистам».
Выбивать врага из ДАП (как сокращённо называли донецкий аэропорт) действительно было непросто. Пока у ополчения не было сил и средств, чтобы выбить противника из аэропорта, ВСУ превратили бывшую воздушную «витрину» Донбасса в настоящую «фортецю» — крепость. В тяжёлых боях на территории аэропорта осенью 2014 — зимой 2015 года активное участие принимали бойцы «Востока». Цель многомесячной битвы за ДАП, пик которой пришёлся на осень 2014 — зиму 2015-го, была очевидной для защитников Донбасса: контроль над лётным полем не давал ВСУ возможность подкрепления.
С другой стороны, стремление киевского военного руководства держать «киборгов» до последнего имело в первую очередь пропагандистскую подоплёку: надо было продемонстрировать западным партнёрам и собственным гражданам незламнiсть — «несокрушимость», которой якобы обладают украинские военные.
Противник закрепился в зданиях старого и нового терминалов и у диспетчерской вышки (с которой работали снайперы и корректировщики артогня из Авдеевки и Песок), использовал подземные коммуникации. Достаточно сказать, что фундаментальная плита нового терминала (2010 года возведения) была площадью более 15,5 тыс. кв метров и толщиной 0,8 метра.
Украинская авиация не давала защитникам Донбасса закрепиться на подступах к ДАПу — который, наряду с авдеевской «промкой» стал одной из долговременных угроз столице республики.
Во время январского штурма диспетчерскую вышку «нейтрализовывали» при помощи танков.
«В начале июня я из пехоты каким-то чудом перевёлся в танки, и вот, когда меня перевели в танки, познакомился с экипажем, с машиной Т-64 — старенькая, но надёжная. Ей дали «позывной» — прозвище Дикий, — рассказывает ИА Регнум танкист с позывным Ник. — Помню, поступила задача: выехать на территорию аэропорта двумя машинами, двумя экипажами и разнести коридоры, то есть соединение туннелей между гостиницами и вышку управления полётами — смотровую».
Соседняя машина вышла из строя, у неё отказала система управления огнём, но штурма это не остановило — вспоминает Ник: «Мы выдвинулись дальше с нашим экипажем и выполнили задачу за двоих: разобрали, как мы говорим, часть гостиницы и чёткими тремя выстрелами попали в смотровую вышку, где сидели корректировщики». Башню «ослепили».
«Всё было не зря»
13 января 2015-го противник признал, что по итогам продолжавшихся обстрелов башня (от которой на тот момент оставался лишь каркас) рухнула окончательно. К тому моменту, как сообщается, силами специалистов радиоэлектронной борьбы удалось оглушить «киборгов» — нарушить их радиосвязь между собой и с позициями ВСУ за пределами аэропорта. Дальше оставалось действовать штурмовым группам при поддержке танков.
16 января бойцы донецких батальонов «Спарта» под командованием Моторолы и «Сомали» под началом Гиви подавили очаги сопротивления ВСУ в районе аэропорта и отбили контратаки со стороны Песок.
19 января бойцы бригады «Восток» остановили прорыв противника в конце взлётной полосы в сторону Донецка. Тогда, как рассказывали бойцы бригады, были уничтожены две украинские БМП, подбито два танка, и еще три боевых машины пехоты были взяты в плен.
21 января попытка противника переломить ситуацию в свою пользу окончилась неудачей. Остатки «киборгов» отступили в направлении на Пески и Авдеевку.
На следующий день взятых в плен вэсэушников провели по улицам Донецка. «Мясорубка в ДАПе» — в которой погибли около шести сотен кадровых украинских военных и нацбатовцев и (по утверждению ВСУ) не менее 800 ополченцев — закончилась.
Но до окончания самой тяжелой фазы войны в Донбассе было ещё далеко. «Танк Дикий после донецкого аэропорта видел Еленовку, Дмитровку, Шахтёрск, Иловайск и Дурную балку», — перечисляет боец с позывным Ник этапы своего боевого пути.
«За десять лет могу сказать с уверенностью, что не зря всё это начиналось, не зря всё это произошло, — в свою очередь, говорит Акела. — И те ребята, которые пришли добровольцами вначале… Можно сказать, что эти имена в фундаменте «здания» Донецкой Народной Республики. Донецк сейчас дома, в России, город живёт мирно, особенно после взятия Авдеевки. Так что повторю, всё было не зря».