Следует учесть, что между Анкарой и Москвой существовали значительные разногласия относительно Кавказа и Закавказья, так как на контроль над этими территориями претендовали и РСФСР, и кемалистская Турция. С другой стороны, обе страны были заинтересованы в наведении порядка в этом регионе, который раздирался на части межнациональными конфликтами враждующих националистических правительств. Политика Тифлиса, где к власти пришли меньшевики, должна была учитывать и необходимость борьбы с «внутренним врагом», то есть с национальными меньшинствами.

Вступление частей Красной Армии в Баку. 1920 год

Впрочем, если верить заявлениям главы правительства Грузии Ноя Жордании, как раз внутреннего врага он не боялся, так как опирался на энтузиазм объединенных свободных масс. Возможно, это было и так, если считать свободными массами собственно грузинское население. Что до других национальностей, то практика правительства Жордании никак не свидетельствует в пользу правоты его слов. Тут уместнее другое свидетельство современника. Л. П. Берия вспоминал:

«Меньшевики, — организаторы политики национал-шовинизма и натравливания народов Закавказья друг против друга. Это они — грузинские Пуришкевичи — организовали кровавый поход против национальных меньшинств Грузии — осетин, абхазцев, аджарцев».

Интересно, что в эмиграции Жордания вновь заговорил о том, что «принцип равенства народов — это принцип последовательной демократии, а так как ныне таковой является лишь социалистическая демократия, то и это учение составляет её монополию, один из характерных признаков, отличающих её от других партий». Лучшее описание грузинского режима дал ведущий сотрудник тогдашнего грузинского МИД Зураб Авалов:

«Правительство Грузии мыслилось её вождями как демократическое — в отличие от строя советского. На деле Грузия, конечно, вовсе не удовлетворяла требованиям представителей демократии. Внешние формы последней прикрывали здесь диктатуру грузинской социал-демократии».
«Самоопределившиеся» и «независимые» республики Закавказья, — гласило Обращение Краевого комитета большевиков летом 1919 г., — возглавляемые, с одной стороны, националистической интеллигенцией, а с другой — верхами народов, будучи насквозь пропитаны узконационалистическим эгоизмом и крайним шовинизмом, культивируют по отношению друг к другу национальную ненависть и национальный антагонизм в интересах господствующих классов. Уже за короткое время существования этих республик земли их не раз орошались кровью братских народов, и в настоящее время отношения между татарами и армянами с одной стороны, между армянами и грузинами — с другой, между грузинами и осетинами с третьей стороны, до такой степени натянуты, что в каждую минуту можно ожидать кровавых столкновений на этой почве. Что же касается национальных меньшинств в пределах образовавшихся республик Закавказья — армян, осетин, абхазцев и т.д. в пределах Грузии, мусульман в пределах Армении и, наоборот, армян — в пределах Азербайджана — благодаря шовинистической политике и империалистическим поползновениям каждой из трех господствующих партий Закавказья (меньшевиков, дашнаков и мусаватистов), то их положение в высшей степени ненормально и плачевно».
Большевики в Баку. 1920

Действительно, в Закавказье шла война всех против всех, и такое положение не могло продолжаться бесконечно. Соседние державы были твердо намерены покончить с этим, но каждая имела свой взгляд на умиротворение региона. Москве был необходим мир для возможности сосредоточиться на других направлениях. Правительству Мустафы Кемаля необходима была поддержка в той борьбе, которую оно вело, не имея при этом ни военной промышленности, ни золотого запаса. В конечном итоге весной 1920 года стороны решили договориться, что обусловило относительно безболезненный характер советизации Азербайджана. Поначалу Ленин колебался относительно необходимости отвлечения сил с польского и финского направлений, но вскоре эти колебания были преодолены.

Положение на Польском фронте требовало от Москвы концентрации сил на другом направлении. 21 марта это и предложил сделать Троцкий. В тот же день Сталин сообщал преседателю РВС республики:

«У Кавфронта имеется не менее 25 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, по-моему, можно взять оттуда 6 дивизий против поляков согласно Вашему предположению. Остальными силами можно смело удержать Бакинский район. Грузины не опасны, если обещаем нейтралитет».

Уже 28 апреля последовало распоряжение Главкома С. С. Каменева о переброске войск с Кавказского фронта на Западный и Юго-Западный. С другой стороны, Грузия приступила к мобилизации сразу после советизации Азербайджана.

Занятие Бакинского нефтяного узла считалось абсолютно необходимым условием для нормализации экономики РСФСР.

«Взять Баку нам крайне желательно, — инструктировал Ленин руководство Кавказского фронта. — Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной советской власти. То же относится к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно».

11-я Красная армия начала концентрироваться на границе Азербайджанской Демократической республики в Дагестане. На 18 апреля её основу составили три стрелковые дивизии и вспомогательные части — всего 20 тыс. штыков и 6–7 тыс. сабель. К ним на помощь шли еще две стрелковые дивизии и кавалерийский корпус. Силы азербайджанской армии оценивались приблизительно в одну дивизию пятиполкового состава (12 тыс. штыков) и одну кавалерийскую бригаду (2 тыс. сабель). Вместе с полицией и разного рода добровольческими подразделениями в ней насчитывалось до 30 тыс. чел., 20 тыс. из них находились на линии фронта с Арменией в районе Зангезура. Эти войска были плохо вооружены и плохо обучены и не были готовы к серьезным военным действиям. По данным разведки, из 30 тыс. армии мусаватистов у границы с Дагестаном находилось около 5 тыс., столько же в районе Баку и около 20 тыс. — на фронте с Арменией. Часть мостов и железнодорожного полотна была минирована. Скорость становилась важной составляющей успеха.

Демонстрация в Баку, июль 1919

27 апреля 1920 года в Баку началось восстание, подготовленное большевиками. Его поддержали рабочие, экипажи канонерских лодок «Карс» и «Ардаган», часть гарнизона. Созданный Азревком обратился с просьбой о признании и поддержке к Совнаркому РСФСР. Войска Красной армии перешли границу. На острие наступления шли 4 бронепоезда с десантом. Сопротивления почти не было. Солдаты мусаватисткой армии разбегались, бросая артиллерию, пулеметы, обозы. Два раза были предприняты попытки порчи путей, передовой бронепоезд был несколько раз обстрелян (сопротивление оказывал только бронепоезд под командованием капитана князя Сепе Лордкипанидзе), на этом все кончилось. Уже в 5:00 27 апреля бронепоезд «III Интернационал» прибыл на бакинский вокзал. Турецкие солдаты и офицеры, находившиеся в Баку, перешли на сторону большевиков по приказу своего командования.

«Войска Азербайджана, — докладывали Ленину Орджоникидзе и Киров, — целиком перешли на нашу сторону. Весьма активную роль в пользу революции в Баку сыграли турецкие аскеры и офицеры, отряд которых пресек правительству возможность бежать из Баку. Энтузиазм населения, особенно мусульман и рабочих, не поддается никакому описанию, может быть сравнен только с Октябрьским в Петербурге с той разницей, что здесь не было никаких столкновений. Всюду полный порядок».
«Мы появились в Баку, — вспоминал А. И. Микоян, — когда старой, буржуазной власти уже не было, а новая, советская власть еще не установилась. Поэтому на улицах нам встречались полицейские, которые продолжали нести свою службу, не зная еще, что власть в городе переменилась. На рассвете открывались лавки, казалось, жизнь идет своим чередом».

В городе был образован Временный Революционный Комитет во главе с Н. Н. Наримановым. Комитет немедленно обратился за помощью в борьбе с контрреволюцией к РСФСР и сформировал Совнарком новой советской республики, который также возглавил Нариманов. Первые части 11-й армии подошли в город через два дня, и до 30 апреля «III Интернационал» с его десантом был единственной вооруженной силой, пришедшей в город из РСФСР. Вслед за этим наступил праздник.

«Первое мая в Баку дало ни с чем не сравнимую картину, — сообщали Орджоникидзе и Киров. — Десятки тысяч рабочих и почти все население было на улицах. Наша армия вызвала ликование».

5 мая «освобождение трудовых масс независимой Азербайджанской республики» приветствовал Совнарком РСФСР.

Плакат на азербайджанском и русском языках изображает борьбу бакинского пролетариата в 1917–1927 годах.

В Баку находилось около 300 млн пудов нефти, ежемесячная добыча равнялась 20 млн пудов. Это давало возможность быстрого решения проблемы топливного кризиса в РСФСР. Но нефть необходимо было довезти до Астрахани. По окончании Гражданской войны на юге России остатки белогвардейцев на кораблях Каспийской флотилии уничтожили имущество в Петровск-Порте и ушли сначала в Баку, где правительство мусаватистов предложило им поднять флаг АДР. Принять это предложение команды отказались и ушли в персидский порт Энзели. Они увели туда торгово-пассажирские и нефтеналивные суда, частично переделанные во вспомогательные крейсера. Для Каспия это были опасные корабли. На крупнотоннажные танкеры устанавливали дальнобойные морские орудия, боковые цистерны заливали бетоном. Вспомогательных крейсеров было 10, кроме того, туда увели базу торпедных катеров и авиатранспорт с 4 гидропланами. Техническая часть кораблей пришла в упадок, их команды, по сообщениям советской разведки, находились в угнетенном состоянии. Белое командование заменяло судовой состав офицерами, которые были настроены сражаться до последнего.

В Энзели находился британский гарнизон. В северную Персию англичане начали входить в январе 1918 года по мере того, как её покидали разложившиеся после революции русские войска. Поводом для этого было недопущение в бывшую русскую зону оккупации турецких и германских войск. Уже в феврале 1918 года британцы заняли Энзели, который превратился затем в одну из важнейших баз для их действий в районе Каспия. Уже в ноябре 1918 г. войска ген. Л. Данстервилла вернулись в оставленный ими в августе Баку. Британские военные находились в этом городе до января 1919 года, после чего ушли в Энзели, что, разумеется, не означало ухода из региона.