Более четверти века учителей нервировала «образовательная услуга» — официальное название того, чем они занимаются. Термин, казалось, навсегда закрепился в законодательстве об образовании как характеристика сути и формы педагогического труда. Правда, когда заходил разговор на эту тему (1 сентября или в День учителя), педагогов уверяли, что никакого замысла обидеть их не было и быть не могло. Так было нужно, чтобы в рамках перехода от социализма к капитализму приспособить словарь под понятия новой социально-экономической формации. Народное хозяйство страны — путем переименования — стало рыночной экономикой страны. Быстрый переход к капитализму состоялся методом списывания с чужих теорий, в которых оказалось только два подходящих понятия — «работа» и «услуга». К сфере образования прикрепился не первый, а второй термин. Дескать, результаты «работы» имеют овеществленный, материальный характер, а у школы как исполнителя результат труда нематериальный. Значит, это не работа, а услуга. В данном случае — услуга в сфере образования или образовательная услуга. Поэтому все правительственные доклады о государственной политике в сфере образования, в том числе последний, за 2021 год, пестрят цифрами: оказано более 3 млн услуг психолого-педагогической и консультативной помощи родителям детей, а также гражданам, желающим принять на воспитание в свои семьи детей, оставшихся без попечения родителей, в том числе с привлечением некоммерческих организаций. С нарастающим итогом с 2019 года оказано более 7 млн услуг. В сфере дополнительного образования детей в 2021 году было предоставлено свыше 26,2 млн услуг.

Адриан ван Остаде. Учитель. 1662

Со временем педагогическая деятельность в формате «образовательных услуг» оцифровались и приобрела в госпрограммах, а затем и в нацпроектах исключительно количественные, экономические, статистические значения показателей. Понятие качества образования неминуемо свелось к показателям учебной успеваемости школьников и студентов, а та — укрупнена до «компетенций». Образовалась безостановочная дорога к ЕГЭ, который нанес катастрофический удар по всей вековой истории отечественной педагогики. В этой цепочке воспитательную ценность педагогической деятельности тоже неоднократно пытались оцифровать, но она так и не вышла за пределы методических пособий, учебников по педагогике и руководящих указаний.

И вот — свершилось. Наконец-то — после вмешательства президента В. Путина — понятие «образовательная услуга» исключено из законодательного словаря. Сделан правильный шаг, но его пока никак нельзя переоценивать. Этот шаг длиной всего лишь в сажень на дистанции в тысячу верст. Содержимое «услуг» предстоит вытеснить из всевозможных критериев оценки школы и из сознания тех, кто привык управлять образовательной сферой, погоняя все ее событийные варианты под единый знаменатель, усредняя и нивелируя школьную практику. Предстоит длинный марафон, пройдут десятилетия, пока образование будет восприниматься так, так его воспринимали Ушинский, Макаренко, Сухомлинский, советские учителя-новаторы: как целостная качественная задача, как результат перехода количества в качество, как мера этого перехода, как мера разрешения всех количественно-качественных противоречий общества.

Николай Богданов-Бельский. Сельская школа

В стране работает 2 449,7 тыс. педагогических работников, в том числе в дошкольном образовании 681,5 тыс. человек, в общем образовании — 1 352,1 тыс. человек, в среднем профессиональном — 198,4 тыс. человек, в высшем образовании — 217,7 тыс. человек. Численность обучающихся в первую смену выросла на 314,6 тыс. человек и составила 14,2 млн человек, но во вторую смену обучается 2,6 млн человек (прирост 100 тыс. человек), а 13,5 тыс. детей учатся в третью смену. Каждая десятая школа по-прежнему требует капитального ремонта. Постоянен дефицит педагогов. Еще ни одно поколение сотрудников российского министерства просвещения не смогло его ликвидировать.

Второй шаг по пути, противоположному «образовательным услугам», — недавно принятая правительственная Концепция подготовки педагогических кадров до 2030 года. Это первый государственный документ высокого уровня после изъятия из законодательства услужливого понятия. Он требует скрупулезного чтения и анализа, однако первое же его прочтение вызвало эффект дежавю. Возникло ощущение того, что концептуальный документ не возвышает профессию учителя и звание педагога, а приземляет его. Более того, документ высокого уровня продемонстрировал живучесть того содержимого, которое скрывалось за устраненным понятием «образовательная услуга». Всю концепцию пронизывает желание унифицировать педагогическую действительность в одних целях — в целях управления. Неоднократно декларируется необходимость и важность внедрения «единых подходов» к тому или иному. Это на самом деле есть ничто иное, как шаблонизация процесса. Заголовок концепции — «подготовка педагогических кадров до 2030 года» — таков, как будто речь идет о подготовке о ремесленников средней руки, а не о выращивании, как говорил поэт, инженеров человеческих душ. И словосочетание «кадровый подход» навевает мысль о партийном анахронизме времен столетней давности.

Соединение слов «концепция» и «до 2030 года» в одном заголовке тоже рождает недоумение. Концепция — это очень строгий текст. Это даже не совокупность слов, а система смыслов и взаимосвязанных идей, одна из которых становится ведущей, системообразующей. В концепции нет места временному континууму в принципе. Это не стратегия, не программа, не план действий или мероприятий, которые можно и нужно разбить на временные этапы, на протяжении которых идеи будут постепенно овладевать массами.

Не может быть целью, хотя именно она и прописывается в Концепции, — «совершенствование системы подготовки педагогических кадров в Российской Федерации». В чем здесь-то идея? В том, что конечная цель — ничто, а движение — всё? Нет предела совершенству. В целом впечатление от концептуального текста пока такое: словам в нем просторно и вольготно, а мыслям — тесно, если не сказать еще более категорично. Обилие слов в нормативных правовых актах и государственных документах всегда раздражает, оно резко снижает ценность и применимость актов. Далее. Концепция утверждена 22 июня 2022 года, но оперирует цифрами 2020 года. С устаревшими цифрами можно было бы смириться — статистика делает любой концептуальный документ более наглядным, но только в одном случае: если бы стартовые цифры были как-то связаны с итоговыми. В Концепции в ожидаемых результатах к 2030 году вообще не оказалось ни одной итоговой цифры. Ни одной. В принципе. Получается, что не только обилие слов, но и множество цифр, использованных в правительственном тексте, не прибавляет основательности замыслу. Следующее. По данным полуторагодичной давности педагогические кадры готовят 229 вузов, в том числе 36 — частных, а также 440 колледжей и 85 структур повышения квалификации и переподготовки (наименования видов образовательных организаций упрощены). В вузах училось 446,4 тыс. человек и 190,7 тыс. человек — по программам среднего профессионального образования. Через форму дополнительного профессионального образования педагогической направленности обучилось 1387,9 тыс. человек. Для чего это сообщается в Концепции? Обрыв мысли? Ежегодная возрастная ротация педагогических кадров составляет 62,8 тыс. человек. В школах 30,6 тыс. вакансий. В дефиците учителя-логопеды, дефектологи, учителя математики, иностранного и русского языков, начальных классов, физики. Доля студентов, принятых по договорам о целевом обучении, составила всего 4,6 процента в общем объеме бюджетных мест, а доля трудоустроенных из них составила 77 процентов. Выпуск из вузов составил 88,9 тыс. человек, из колледжей — 38,1 тыс. человек. Эти цифры — тоже из текста документа, ну, и что? В ожидаемых результатах к 2030 году ничего не сообщается о каждой из них: увеличится ли или уменьшится контингент студентов, как изменится возрастная ротация, будет ли ликвидирован дефицит специалистов как количественная проблема в принципе, и по остродефицитным специальностям — в частности. Сказано так — к 2030 году состоится «увеличение приема студентов на обучение по программам подготовки педагогических кадров на условиях договора о целевом обучении». Невысокий уровень трудоустройства «целевиков» объясняется «рисками по выполнению обязательств по договорам о целевом обучении как со стороны обучающихся, так и со стороны заказчика, а в целом — недостаточными мерами по закреплению выпускников образовательных организаций высшего образования». И ни слова о том, сохранится ли ситуация, при которой зарплату, равную 100% от среднемесячной заработной платы в регионе, до сих пор не получают в 6 субъектах Российской Федерации (Забайкальский край — 84,4%, Магаданская область — 92,5%, Чеченская Республика — 92,8%, Мурманская область — 94,7%, Республика Ингушетия — 94,9%, Курганская область — 94,9%). Насколько изменится среднемесячная зарплата сотрудников дошкольного образования, которая сегодня составила 38,8 тыс. рублей, школ — 45,2 тыс. рублей, дополнительного образования детей — 43,9 тыс. рублей, преподавателей и мастеров производственного обучения — 44,8 тыс. рублей. Много слов использовано о построении новой модели постдипломного образования и профессионального совершенствования, но как модели непрерывного образования соотносятся с данными Пенсионного фонда Российской Федерации, что в системе продолжают работу 652 157 человек пенсионного возраста (правда, сказано мудрено: «на 1 января 2020 г. продолжают работу с учетом выплаты пенсии 652 157 педагогических работников»). Доля работников от 60 лет и старше выросла с 10,8% до 13,6%, тогда как в возрасте до 29 лет снизилась с 14,4% до 14,0%. Анализ полной возрастной структуры также подчеркивает данный тренд: если в 2016 году основная доля педагогов приходилась на возрастной интервал 40-54 года, то в 2021 году — на 45-54 года.

Магнус Энкель. Начальная школа. 1899

Накануне утверждения Концепции подготовки педагогических кадров в Российской Федерации до 2030 года был опубликован доклад правительства Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации о реализации государственной политики в сфере образования. Оба документа подписаны в кабинете министров с разницей в три недели. Ежегодный доклад подготовлен в соответствии федеральным законом «Об образовании в Российской Федерации» в соответствии со структурой, утвержденной тем же правительством год назад в «Положении о подготовке и представлении Федеральному Собранию Российской Федерации ежегодного доклада Правительства Российской Федерации о реализации государственной политики в сфере образования». Ценность доклада в том, что там тоже есть цифры, но гораздо более свежие, чем те, которые оказались в правительственном документу тремя неделями позже. В соответствии с ними система образования охватывает 32,0 млн детей и молодежи, включая 7,3 млн дошкольников всех возрастных категорий (до 3 лет — 1,1 млн человек, от 3 до 7 лет — 6,1 млн человек), 17,3 млн школьников, 3,4 млн студентов в системе СПО и 4,0 млн студентов в системе высшего образования, в том числе по очной форме обучения — 2,5 млн человек (61,2%). Сохраняется тенденция устойчивого роста численности обучающихся в общеобразовательных организациях (на 420,46 тыс. человек по сравнению с 2020 годом) при среднегодовом темпе роста 102,6% (за период с 2016/17 учебного года).

Если численность студентов в системе СПО продолжает стабильно расти (прирост 97,5 тыс. человек в 2021 году по сравнению с 2020 годом), но более медленными темпами (102,9%), то численность студентов вузов сохраняет сложившуюся тенденцию к сокращению (в 2021 году на 5 тыс. человек по сравнению с 2020 годом). Как демографическая реальность скажется на подготовке будущих учителей, если речь идет о 2030 годе? И в принципе — для чего такой ускользающий горизонт целеполагания? Сопоставляя правительственный доклад и правительственную же Концепцию, невольно приходишь к выводу: всё-таки вечный дефицит учителей как явление давно уже не столько количественная проблема страны, сколько качественная беда управленцев в системе просвещения. Для них такой растянутый срок — находка, позаимствованная у одного хитроумного среднеазиатского учителя, взявшегося обучить грамоте своего ишака, но — за 30 лет.