Переворот и казнь. Почему Эрдоган вспомнил о Мендересе?

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган выступил на мероприятии на острове Яссыада близ Стамбула, приуроченном к 62-й годовщине военного переворота 27 мая 1960 года (Mayıs Darbesi). Он в очередной раз вспомнил о Али Аднане Эртекине Мендересе. Будучи действующий главой кабинета министров, Мендерес был смещен с своего поста в результате 27 мая 1960 года и оказался единственным премьер-министром за всю историю Турции, который был приговорен к смертной казни. Турецкий парламент восстановил репутацию Мендереса и двух министров, Полаткану и Зорлу, законом, опубликованным в 1990 году. А день казни политиков в Турции именуют теперь «Днем позора» и «Черным днем».

Эрдоган уже не первый раз обращается к образу премьера, считая, что «Мендереса в Турции всегда будут помнить, даже через 600 лет, как человека, который сослужил неоценимую службу стране и народу». Нынешний лидер Турции считает, что возглавляемая им ныне Партия справедливости и развития является продолжателем идей «демократической партии Мендереса», которая наряду «с демократическими принципами восстанавливала в стране исламские традиции», что, по мнению Эрдогана, и «инициировало военный переворот 27 мая 1960 года». Но выстраиваемая им историческая параллель нарушает принципы известной пословицы, что в доме повешенного не говорят о веревке.

Эрдоган и сегодня продолжает говорить о том, что в современной Турции «есть политики, открыто угрожающие повторением судьбы Мендереса». Президент указывает на неудавшуюся попытку государственного переворота 15 июля 2016 года, когда «власти и народ Турции добились самой крупной победы в истории турецкой демократии». Но даже сейчас Эрдогану время от времени его западные политические оппоненты грозят переворотом. Так, бывший глава МИД и экс-премьер Турции Ахмет Давутоглу пишет в Twitter, что «Эрдоган находится под влиянием сил, совершивших переворот 28 февраля 1997 года, когда военные вынудили уйти в отставку премьер-министра Неджметтина Эрбакана, считающегося основателем «политического ислама» и наставником нынешнего главы государства. Только внешне кажется, что страной управляет Эрдоган. На следующем этапе они свергнут его».

Более того, Давутоглу дает понять, что Эрдоган находится еще и «на крючке» у американцев, и «его активы представлены Конгрессу в дополнение к досье», что, конечно, сильно бьет по образу всевластного турецкого «султана». Действительно, как заявляет британский журнал The Economist, «на Западе стали переносить переворот шестидесятилетней давности и судьбу Мендереса на Эрдогана», указывая на «хрупкость турецкой демократии», стремление президента «переписать под себя историю, превращая ее в политическое оружие для достижения определенных целей во внутренней и внешней политике». И подчеркивается, что казнь Мендереса создала прецедент: в течение следующих четырех десятилетий вооруженные силы свергли еще три правительства, и что этот процесс в Турции еще не завершен — возможен гражданский переворот, если не удастся вооруженный.

Параллельно развивается еще одна острая сюжетная линия, связанная с внешней политикой. Речь идет о кризисе в отношениях между Анкарой и Вашингтоном, который является многослойным, что делает его уникальным за всю новейшую историю Турции. В нём сложно обозначить первоначальную завязку, сложно предсказать возможную развязку, хотя легко фиксировать повороты и постоянные и предполагаемые драматические перипетии. Обе страны утеряли прежнее политическое доверие, обозначили взаимные сомнения, связанные с разностью интересов прежде всего на Ближнем Востоке. Выйти из такой ситуации Вашингтону и Анкаре «без потери лица» уже почти невозможно.

В этой связи турецкое издание Milli Gazete напоминает, что нечто подобное в свое время происходило во времена премьерства в Турции Мендереса, который «предпринял попытку развернуть внешнюю политику страны и был смещен со своего поста». Конечно, исторические параллели всегда условны. Но вот и Эрдоган вспоминает о государственном перевороте. Главное для него сейчас — не пропустить «неожиданный удар» и не наступить на старые грабли тогда, когда переписываются турецко-американские и турецко-российские отношения.