Регулирование цифровых экосистем: чем готов поступиться ЦБ РФ, а чем нет?

Более 300 комментариев от системно значимых кредитных организаций, региональных банков, банковских ассоциаций, аналитиков, профсообществ и образовательных учреждений получил Банк России по итогам обсуждения доклада, касающегося регулирования рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы, опубликованного в июне этого года. Как сообщает регулятор финансового рынка, большинство участников, принявших участие в обсуждении доклада, согласились с тем, что необходимо вводить меру по упреждающему регулированию рисков участия банков в экосистемах и в целом с идеей гибкого подхода к ограничению рисков вместо запретов. Более того, участники оказались едины во мнении о том, что банки — архитекторы экосистем более уязвимы в отличие от тех, кто развивает подобные экосистемы по партнерской схеме или под эгидой технологических компаний. Также есть мнение, что всё-таки иммобилизованные активы (ИА) в целом, а не только вложения в экосистемы, являются источником рисков для банковского сектора, особенно в высокой концентрации. Между тем бурная дискуссия развернулась вокруг механизма регулирования рисков ИА в форме единого риск-чувствительного лимита (РЧЛ).

Напомним, как мы сообщали ранее, один из механизмов регулирования в первоначальной редакции Концепции ЦБ РФ предполагает разделение банковской и нефинансовой деятельности, два других — ведут к необходимости увеличения резервов банков, как в случае введения максимального коэффициента риска (1250%) для небанковских активов, так и в случае вычета из капитала банка всех новых вложений в такие активы. Первыми на предложения ЦБ РФ отреагировали крупнейшие банки страны. Издание РБК со ссылкой на заявление первого зампреда Сбера Льва Хасиса сообщало в июне, что введение новых требований по капиталу и раскрытия отчетности для банков, строящих собственные экосистемы, если бы оно происходило сейчас, привело бы к снижению регулятивного капитала всех российских банков на 2,7 трлн руб, что составляет примерно 20−21% от всего капитала российской банковской системы. Для внедрения в нормативные акты Банка России предлагаемых регулятором мер, как следовало из доклада, потребуется до двух лет. При этом для распределения регуляторной нагрузки требования могут вводиться поэтапно в течение еще трех-пяти лет. Как сообщало в свою очередь издание Lenta.ru, предлагаемый пятилетний переходный период для многих банков для адаптации к регулированию господин Хасис посчитал недостаточным. В частности, он сетовал на то, что это может ставить под риск реализацию стратегии Сбербанка, утвержденной правительством и поддержанной акционерами и инвесторами. Иными словами, отступление от курса стратегии может повлиять на привлекательность акций — их стоимость. Вместе с тем первый зампред банка отмечал, что, в частности, вопрос вызывает предлагаемый риск-лимит — 30 процентов риск-взвешенных активов от капитала. Для большого количества банков, как говорил в июне Хасис, этот лимит является излишне агрессивным: в реальности с учетом тех лимитов, а самое главное — коэффициентов, у большого количества банков в этот лимит даже не уложатся их потребности в поддержании основной банковской деятельности, то есть для банков дешевле будет эти вложения на 100 процентов зарезервировать, чем оставлять их в таком виде, как они есть. Более того, в Сбербанке посчитали, что смешивать и проблемные активы, и основные средства, и экосистему не стоит: основные средства во многих случаях не есть иммобилизация, они являются реальными активами, обеспечивающими получение дохода от банковской деятельности, они нужны для обслуживания клиентов, тогда как для проблемных активов существует традиционное регулирование, а вложения в технологии можно ограничивать коэффициентами к нормативу достаточности капитала. Между тем, заявлял Хасис, эту и некоторые другие предлагаемые регулятором меры можно улучшить и доработать. В свою очередь, член правления ВТБ Дмитрий Пьянов говорил журналистам, что некоторые идеи ЦБ «наиболее жестко» бьют по группе госбанка, в котором, как сообщало РБК, также не согласились с перечнем иммобилизованных активов, установленных ЦБ, и также посчитали, что смешивать их в одной «корзине», в частности, — основные средства и залоги, полученные по плохим кредитам — несправедливо. По словам Пьянова, основные средства по определению используются в основной деятельности банка, то есть — это те средства производства, с которыми банки осуществляют свои банковские услуги. Более того, как подчеркивал топ-менеджер ВТБ, собственные средства банка прирастают в основном за счет инвестиций в технологии.

Позднее, как сообщало агентство «Интерфакс», лично Герман Греф в ходе пресс-конференции сказал, что «теоретически» допускает продажу какого-нибудь актива экосистемы банка, если его развитие не оправдает ожиданий.

В итоге регулятор систематизировал в одном документе все предложения участников рынка и на днях разместил его на своем портале. Так, отдельным блоком авторы документа обозначили пункты предусмотренных к изначальной концепции послаблений. Например, будет увеличен период, после которого к активам, полученным в качестве отступного, будет применяться повышенный коэффициент иммобилизации (КИ), с трех до пяти лет. Регулятор готов идти по этому пути, потому как многие участники рынка указывали, что им не хватит времени на эффективную реализацию активов, полученных в счет погашения проблемной задолженности, а включение их в РЧЛ может привести к снижению возвратности средств, так как банки будут вынуждены поспешно их реализовывать. Также уточнен механизм расчета вычета по риск-чувствительному лимиту: вместо предусмотренного ранее расчета по среднему показателю КИ теперь он будет ориентирован на вычет наиболее рискованных активов. Кроме того, предполагается применение более мягкого подхода к установлению КИ по сделкам долевого участия, имеющим низкий потенциал арбитража и высокую значимость для экономического развития страны (в основном проекты государственно-частного партнерства (ГЧП)), а также в части отдельных квазидолговых инструментов. При этом из периметра регулирования исключены банки с базовой лицензией.

Также отдельным блоком регулятор выделил уточнения к первой редакции концепции. В том числе сообщается, что арендованные основные средства будут включаться в состав ИА только в части расходов, возникающих у банка при расторжении договора аренды, а кредиты на нерыночных условиях, выданные на приобретение у банка основных средств (ОС), впоследствии арендуемые им же самим, будут включаться в перечень ИА как ОС. Но эти уточнения — не окончательные: допускается, что могут появиться новые — уже по итогам обследования ИА банков с универсальной лицензией, которое запланировано на декабрь этого года. Предполагается, что на основе результатов обследования будет осуществлена калибровка параметров РЧЛ, предусматривающая, в частности, возможность исключения отдельных категорий активов из состава ИА, определение итоговых КИ и пороговых значений для групп иммобилизации, а также будут разработаны условия переходного периода.

В документе регулятор отстаивает и свою позицию. В частности, он сообщает, что не считает введение РЧЛ избыточной мерой, которая будет дублировать уже имеющиеся инструменты регулирования нефинансовых вложений банков, — это, как подчеркивает Банк России, во многом развитие этих самых существующих механизмов: просто они сегодня разрозненны и не в полной мере эффективны, поэтому планируется их объединить и унифицировать с целью исключения возможности регуляторного арбитража. Регулятор настаивает и на том, что исключение ОС в принципе из состава ИА нецелесообразно: это может повысить риски регуляторного арбитража и создать неравные условия для банков с различающейся стратегией накопления ИА и развития экосистем. При этом для оптимизации регуляторной нагрузки отдельные из существующих требований в отношении ИА для банков с универсальной лицензией будут упразднены: например, это коснется норматива Н12 и «иммобилизационного» вычета по ОС и непрофильным активам, превышающим источники капитала.

В целом, по мнению ЦБ РФ, введение РЧЛ — это альтернатива запрету участия банков в небанковской деятельности, что позволит банкам продолжать развивать нефинансовые бизнесы и инновации без существенного риска для кредиторов и финансовой стабильности. Кроме того, введение РЧЛ даже при консервативных допущениях, как утверждает регулятор, не окажет значимого влияния на показатели деятельности абсолютного большинства банков, в том числе крупных, а другие банки будут иметь достаточно времени, чтобы адаптироваться. Более того, в Центробанке уверены, что предлагаемое регулирование не создает предпосылок для арбитража в пользу бигтехов и банковских холдингов. Банки привлекают депозиты и участвуют в системе страхования вкладов, поэтому к ним должны предъявляться повышенные требования.

По поводу необходимости регулирования цифровых экосистем свое мнение изданию Forbes выразил российский бизнес-омбудсмен Борис Титов. Он считает, что, с одной стороны, их развитие — это возможности развития и продвижения за счет расширения спроса и снижения издержек: участие в экосистеме позволяет исключить из цепочек поставок неэффективных посредников, повысить уровень конкуренции — экономика «обеляется», потребитель выигрывает от большего выбора, скорости, удобства удовлетворения своих потребностей, а крупнейшие экосистемы — позволяют создать новые рабочие места, развивать стартапы за счет акселерационных программ, партнерств и доступа к цифровым платформам. Участие в такой кооперации, по словам Титова, дает небольшим игрокам возможность планировать свое будущее с гораздо более далеким горизонтом, чем самостоятельно.

Темная же сторона пути — опасность монополизации рынка. Поэтому усилия регулятора, Центрального банка, направленные на очерчивание законов развития экосистем, по мнению Титова, очень важны. Со стороны ЦБ, по его словам, уже предложено немало.

Вместе с тем, стоит иметь в виду, предупреждает бизнес-омбусмен, что на родине крупнейших экосистем, в США и Китае, пока нет никакого отдельного законодательства в этой сфере. Более того, Alibaba, например, до 2020 года пользовалась государственными налоговыми льготами. Налицо, как выразился Титов, стимулирование развития экосистем при сдерживании ее отдельных негативных применений. Вероятно, на первой стадии, по его мнению, этот вопрос может быть решен саморегулированием под надзором государства. Если это будет сделано, именно при соблюдении баланса, резюмирует бизнес-омбудсмен, мы получим очень мощный инструмент развития экономики: экосистемы обладают огромными финансовыми и технологическими ресурсами для экспансии в другие страны. Например, для американской Amazon Германия — самый большой рынок после США. В стратегии развития китайской системы Alibaba до 2024 года значится цель выхода на иностранные рынки и завоевание глобальных потребителей. Россия, как сказал уполномоченный при президенте России по защите прав предпринимателей, может стать третьим после США и Китая государством с национальными экосистемами и уже делает уверенные шаги на этом пути.