США и Южная Корея играют на две руки, пытаясь развести Россию и Китай

Очередную многоходовую комбинацию, направленную против укрепления складывающегося альянса России, Китая и КНДР, похоже, затевают в Вашингтоне. Чем ближе весенние президентские выборы следующего года в Южной Корее, на которые по южнокорейской конституции уже не пойдет нынешний глава государства Мун Чжэ Ин, — тем активнее американский нажим на Сеул. И тем податливее Юг Кореи в пользу американских интересов. То же и с Токио, где власть, однако, только что уже сменилась. Новый, третий за последний год с небольшим, премьер Фумио Кисида одним из первых шагов на своем посту изготовился к встрече с лидером КНДР Ким Чен Ыном, убеждая окружающих, что готов это сделать «без предварительных условий». То есть (как будто) без требований США к КНДР отказаться от ракетно-ядерного щита в одностороннем порядке. Правда, одновременно японские власти запугивают собственное население то северокорейскими ракетами, то рыболовными траулерами из КНДР, вооруженными (якобы) ПЗРК. Одновременно в Китае на экраны выходит патриотический фильм, посвященный корейской войне, сюжет которого комментаторами из Поднебесной подводится под параллели с нынешними событиями вокруг Тайваня.

Что происходит?

Воспроизведем общую динамику за последние два с половиной месяца, когда на Корейском полуострове был запущен процесс восстановления линий связи между Севером и Югом, уничтоженных прошлогодним взрывом офиса межкорейской связи в Кэсоне. Проявив добрую волю, Пхеньян восстановил прямую линию с Сеулом 27 июля. Но вскоре она вновь была заблокирована. Потому, что ответом на северокорейскую инициативу стало объявленное 8 августа проведение традиционных совместных учений вооруженных сил Южной Кореи с воинским континентом США. Можно было без них обойтись, особенно в условиях наметившейся межкорейской нормализации? Разумеется, можно. Только эта нормализация, как мы понимаем, не в интересах США, которые в уме всегда держат вариант, при котором надобность Югу военного присутствия Пентагона отпадет, вот и нажали на Сеул, чтобы напомнить о собственной важности. А лучше, чем провести учения, спровоцировав недовольство противоположной стороны, для этого ничего не придумаешь.

Неожиданностей в результате и не случилось. Пхеньян отреагировал на весть о маневрах жестко. Как заявила 10 августа Ким Ё Чжон, сестра северокорейского лидера, мир на полуострове и в регионе возможен только после вывода с Юга войск США, играющих там провокационную роль. За этим последовали и другие заявления, смысл которых сводился к тому, что военные игрища Вашингтона и Сеула дважды в год — в марте и в августе — подрывают региональную стабильность откровенными репетициями нападения на КНДР. И следовательно США откровенно манкируют собственным вкладом в полуостровное урегулирование, дожидаясь от Пхеньяна односторонних уступок.

После этого северокорейская сторона взяла паузу размером в месяц, а затем начала беспрецедентную серию сразу из четырех ракетных испытаний, все успешные. 13 сентября первый полет, причем по весьма сложной траектории, совершила крылатая ракета. Через два дня, 15 сентября, выяснилось, что КНДР располагает аналогом советского БЖРК — боевого железнодорожного ракетного комплекса, с которого были выпущены сразу две баллистические ракеты, что вызвало острую реакцию в Японии. В тени этих событий при этом как-то остался и первый южнокорейский пуск баллистической ракеты с подводной лодки, причем из подводного же положения. Хотя это и очень продвинутый вид морских вооружений, никто на Западе в привычном русле «двойных стандартов» даже и не подумал возмущаться.

28 сентября КНДР осуществила еще один успешный испытательный пуск, на этот раз на всеобщее обозрение вышел первый гиперзвуковой планирующий управляемый блок. И 30 сентября серия событий завершилась запуском ракеты класса «земля — воздух» с нового комплекса ЗРК.

Что на этом фоне происходило в большой политике? 19 сентября, после первых двух испытаний КНДР и одного южнокорейского, Мун Чжэ Ин выступил на 76-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Ключевая фраза в сказанном следующая: «Сегодня я вновь призываю сообщество наций сосредоточить силы на достижении объявления о конце войны на Корейском полуострове и предлагаю, чтобы две Кореи и США или две Кореи, США и Китай договорились и объявили, что война на Корейском полуострове завершена». Обратим внимание: Мун предлагает некий «междусобойчик» в дальновосточно-американском формате. В перечисленном списке отсутствует Россия, и имеются все основания полагать, что это не случайно, и что это не южнокорейская, а американская игра. Об этом ниже. Как только КНДР испытывает гиперзвук, вслед за Сеулом появляется реакция Вашингтона. Замглавы пресс-службы Госдепа Джалина Портер провозглашает готовность США к диалогу с Пхеньяном. На эту инициативу Ким Чен Ын отзывается уже лично, никому не перепоручая подобного заявления. 30 сентября он так комментирует предложение американского внешнеполитического ведомства: «США настаивают на «дипломатическом взаимодействии» и «диалоге без предварительных условий», но это не более чем средство обмануть международное сообщество и замаскировать их враждебное поведение». Иначе говоря, Пхеньян Вашингтону не верит и подозревает новую попытку склонить КНДР к односторонним уступкам в сфере отказа от ракетно-ядерного щита. Четыре успешных испытания — серьезный аргумент, заставляющий США считаться с северокорейским лидером; что касается Муна, то он с Севера ответа на свою инициативу «закрыть» корейскую войну вообще не получает. Ким Чен Ын, следовательно, раскусил эту идею. Предпринимается попытка внести раскол в стан оппонентов Запада с целью помешать дальнейшему сближению Пхеньяна с Пекином и Москвой.

В Вашингтоне заявление Кима понимают как повышение ставок и включаются в эту игру. Пассаж Дж. Портер о диалоге 4 октября воспроизводит уже ее непосредственный начальник — глава пресс-службы Госдепа Нед Прайс: «Нашей целью остается полная денуклеаризация Корейского полуострова, для ее достижения мы продолжаем быть готовыми к тому, чтобы встретиться с представителями КНДР без предварительных условий в любое время и в любом месте. Мы сделали конкретные предложения по поводу дискуссий с КНДР в направленных им посланиях. И мы надеемся, что они ответят положительно». Однако известно об этом американском предложении становится только 7 октября, и вряд ли случайно, что происходит это в один день с телефонным разговором на северокорейскую тему между российским замминистра иностранных дел Игорем Моргуловым и спецпредставителем США по КНДР Сон Кимом. Обсуждается причем региональная ситуация в целом.

В тот же день, 4 октября, Пхеньян разблокирует линии связи, восстанавливая контакты с Сеулом. Позитивная реакция на это со стороны США отражает «хорошую мину при плохой игре». Решив вопрос с испытанием новых вооружений, северокорейской стороне отчего ж не смягчить позицию на южнокорейском направлении, удерживая при этом необходимый тонус на американском? В конце концов, долг платежом красен! И в Вашингтоне зря думают, что разводить оппонентов умеют только они.

Итак, складываем пазл. Южнокорейский лидер зондирует дальневосточный формат без России, то есть разворачивает его против России. А Вашингтон, одной рукой лицемерно предлагая диалог Пхеньяну, заведомо понимая бесперспективность этой затеи в реалиях нынешней ситуации, использует это как «операцию прикрытия» для обсуждения темы КНДР с Москвой. Без Пекина и самого Пхеньяна. Пусть кто-нибудь попытается доказать, что это такое «нечаянное» совпадение. Нет, конечно. Главная задача — растащить Россию и Китай в разные стороны, подорвав их альянс, который в вопросе Корейского полуострова базируется на совместной дорожной карте по урегулированию, торпедированной односторонней позицией США. Для того чтобы провернуть этот вариант, Вашингтон явно собирается использовать предстоящую смену власти в Сеуле, площадка под которую заранее готовится с американской подачи руками Мун Чжэ Ина. Дело, очевидно, идет именно к этому, по крайней мере именно такие планы, похоже, верстаются в Белом доме, Госдепе и Пентагоне. И все это на фоне создания блока AUKUS, активизации четверки Quad и, очень важно, засвеченной инцидентом с АПЛ «Коннектикут» тайной спецоперации, осуществляемой на Тайване. Не здесь ли США хотят нанести главный удар, спровоцировав военный конфликт еще до того, как КНР окажется в состоянии эффективно противостоять американской военно-морской армаде 7-го флота? Напомним, что, по выкладкам американского военного ведомства, США станут потенциально слабой стороной конфликта из-за Тайваня в 2028—2030 годах; напуганные же в том числе и этими американскими игрищами островные сепаратисты смещают эти сроки в 2025 год. На наш взгляд, если такие прожекты Вашингтон действительно вынашивает, то планы отодвинуть от будущего театра военных действий и связать конъюнктурными обязательствами невмешательства в ситуацию Москву могут рассматриваться важными слагаемыми будущего успеха. Разумеется, под ним в США понимают провозглашение «независимости» Тайваня. И создание предпосылок для «признания» ее, вопреки принципу «одного Китая», сначала Вашингтоном, а затем, под его диктовку, и остальным Западом.

У американцев ничего не получится, и уровень внешнеполитической координации между Россией и Китаем, а также, все прочнее, КНДР будет расширяться пропорционально американским усилиям по сколачиванию региональных альянсов. По большому счету, противовесом связке Quad — AUKUS и выступает необъявленный альянс Москвы, Пекина и Пхеньяна. Из тумана политического многоцентрия в АТР все отчетливее проступают контуры именно такого баланса. И пока он существует, мир и стабильность в регионе находятся под более или менее надежной защитой. Именно поэтому США так и стремятся этот баланс если не разрушить, то поколебать.