Слезы нужно выплакать до конца. О детстве, растоптанном войной

22 июня 2021 года в Чебоксарах состоялась межрегиональная научно-практическая конференция «Строительство Сурского и Казанского оборонительных рубежей — трудовой подвиг народов Поволжья». Чувашский государственный институт гуманитарных наук (ЧГИГН) подготовил сборник статьей участников конференции. ИА REGNUM публикует материал Татьяны Янгайкиной, кандидата исторических наук, ведущего научного сотрудника отдела региональных исследований и этнографии Научно-исследовательского института гуманитарных наук при правительстве Мордовии (г. Саранск).

Т.И. Янгайкина

ДЕТСТВО, РАСТОПТАННОЕ ВОЙНОЙ: АДАШЕВСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

В годы Великой Отечественной войны в Мордов­скую АССР эвакуировались представители по­чти всех союзных республик европейской части СССР. По данным сводной отчетности Переселенческого отдела при СНК Мордовской АССР, к концу 1941 г. из Карело-Финской ССР в республику прибы­ли 3 194 чел., Украинской ССР — 9 069, Литовской ССР — 2 009, Латвийской ССР — 969 чел. и т.д. [4, с. 216]. Первые эшелоны с эвакуи­рованными начали прибывать в МАССР в июле 1941 г. 10 июля 1941 г. было принято 9 эшелонов общей численностью 9 тыс. чел.

Немало населения прибывало из Воронежской, Тульской, Яро­славской, Курской, Орловской, Рязанской, Калининской, Архангель­ской, Мурманской областей. Из Мурманска в Мордовию прибыло 6 337 чел., в их числе были дети Василий, Валентина и Анна Птицины и еще двоюродные брат и сестра — Михеева Прасковья и Бутин Николай. 24 июня немецкая авиация уже бомбила г. Мур­манск. И пока железнодорожное полотно было еще целым, детей начали эвакуировать в срочном порядке. Так получилось, что эти дети войны найдут пристанище именно в с. Адашево.

В 1941 г. по приказу Народного комиссариата просвещения Мордо­вии в с. Адашево был организован детский дом на 100—200 мест для детей-сирот из западных регионов, оккупированных врагом. Дети в детдом поступали из Ленинграда, Смоленска, Мурманска, с Украи­ны. Организацией детского дома занялась эвакуированная из г. Ле­нинграда Александра Алексеевна Кирбитская. Потом она была ди­ректором этого учреждения. Заместителем по учебно-воспитательной работе, а позже и директором стала энергичная и предприимчивая Ревека Марковна Гинзбург, приехавшая из Белоруссии (с июля 1944 г. директор).

Детский дом был организован на базе неполной средней школы, которая, в свою очередь, вела свою историю от местной церковно­приходской школы. После революции была открыта Школа коммуни­стической молодежи. Перед школой были установлены два памятни­ка: В.И. Ленину и И.С. Сталину.

В данной статье нам хотелось более подробно остановиться на од­ной истории, которая связана непосредственно с Адашевским дет­ским домом. Она началась задолго до того, как корреспондент Кадошкинской «районки» «Возрождение» К. Кадейкина прочитала в соцсе­тях просьбу 64-летней Анны Гуриной из Петрозаводска. Женщина про­сила жителей с. Адашево Кадошкинского района поделиться хоть ка­кой-то информацией о работе детского дома на территории села в годы войны. А.О. Гурина по образованию учитель географии, она уже нахо­дилась на пенсии. Но одна из семейных тайн продолжала ее беспокоить. Это была эвакуация ее матери в Адашевский детский дом. При жизни мама Анны Гуриной сразу начинала плакать, когда говорила о детстве и, не желая травмировать любимого человека, дочь перестала расспра­шивать ее об этих событиях. Однако после ее смерти начала выяснять детали ее детской судьбы. И однажды Анна посетила Адашево…

События этой истории начали разворачиваться в с. Корбозеро Пу­дожского района Республики Карелия. Там жила семья Михеевых — отец, мать и четверо детей. Главу семьи за то, что не захотел отдать в колхоз свое кровно нажитое имущество, расстреляли. Беду в деревнях принято считать заразной, да и она не приходит одна — началась финская кампания, и на границе с Карелией тревожно чувствовался дух войны. Мать Михеевых — Иринья Даниловна, решила покинуть землю, на которой много веков жили ее предки. С Корбозера в Мур­манск уже переехал с семьей брат Ириньи — Петр, и Михеевы реши­ли ехать к своим. За старшей дочерью — Прасковьей приехали двою­родные братья, девочку собрали и увезли, а остальные должны были приехать следом.

Прасковья с энтузиазмом привыкала к северному городу, ходила в школу и нетерпеливо ждала маму с малышами, но началась война. Дети дошкольного возраста эвакуировались с матерями, а учащиеся — со школьным персоналом. Птициной Маримьяне выпала нелегкая доля — собрать и отправить в неизвестность не только своих троих детей — Василия, Валентину и Анну, но еще и двух племянников, которые гостили у них — Михееву Прасковью и Бутина Николая. «По­садила я их перед собой, — вспоминала после войны Маримьяна, — и сказала: «Дети, в стране случилось страшное горе, но мы должны его пережить. Вы едете впятером, впятером и должны вернуться. Вы — одна семья, а семья должна быть всегда вместе. Никому и нигде не давайте себя разделить. Спать рядом, всем вместе. Если будут разлу­чать — беритесь крепко за руки и твердите, что вы одна семья. Бере­гите друг друга, делитесь последним куском хлеба, последней ложкой супа. И после войны нам так будет проще вас найти».

Смотря вслед уходящему поезду, на котором дети ехали в товар­ных вагонах с трехъярусными полками, Маримьяна страдала, думая над тем, правильно ли она все сделала. Да, выжить всем вместе легче, но если и придется погибнуть, то тоже — всем вместе. Но, как потом покажет время, именно этот завет помог братьям и сестрам выжить в тяжелые годы эвакуации. Во время распределения детей по учрежде­ниям было несколько попыток разделить их по гендерному или возраст­ному признаку. Но эта пятерка воссоединялась магнетически, как ка­пельки ртути: она кричала, плакала и топала ногами до тех пор, пока воспитатели не махали в их сторону рукой. А потом с ними решили вообще не связываться. Спали и ели они всегда вместе, голова к голо­ве. Эвакуированных перевозили с места на место, пока в августе меся­це их не приняла Мордовия, куда за годы войны было эвакуировано 25 тыс. детей в возрасте до 15 лет. Это были дети Мурманска, Смолен­ска, Минска и Бреста. Для размещения более 3 тыс. детей было созда­но 26 детских домов, и один из них — Адашевский.

Первое время в детском доме не было кроватей, спали на соломе, осенью и зимой на хватало обуви. В конце сентября 50 детей ходили босиком. Объем помещений во многих детских учреждениях не соответствовал наличию детей. В Адашевском детском доме из-за отсутствия достаточного количества кроватей часть детей спала по двое-трое на кровати, многие — на полу. В детском доме было 55 кроватей на 100 чел. По весне пропадали на колхозных полях, соби­рая мерзлый картофель, который отмывали, варили и ели. Ели съедоб­ную траву, ловили в Иссе рыбу и раков. Детдомовцев очень поддержи­вало местное население. По осени, например, адашевцы выходили на улицу, угощая детдомовцев яблоками, а ребята, не понимая языка, брали эти спелые плоды, вкус которых им запомнился на всю жизнь. В детдоме сложилось тяжелое положение со снабжением продуктами и непродовольственными товарами. Например, в четвертом квартале 1942 г. Адашевский детский интернат ничего не получил. Недостаточ­ное выделение продуктов питания вынуждало покупать их на рынке. Однако с 1943 г. Наркомфин СССР запретил детским домам произво­дить покупку продуктов с рынка, что осложнило положение с питани­ем. В целях частичного разрешения этой проблемы каждому детскому учреждению начиная с 1942 г. выделялись земельные участки для ведения подсобного хозяйства из расчета: на 100 воспитанников — 10 га, а также семенные фонды, инвентарь. Каждый детдом Мордовской АССР получил земельный участок от 5 до 15 га, в том числе Адашевский — 11 га.

Анна говорит, что находясь на месте бывшего интерната, которо­го давно не существует, она явственно видела свою маму. Видела, как мальчики учились мастерить, а девочки шить. Как озорники впустили в кабинет немецкого языка грязного козла, тем самым желая напа­костить учительнице вражеской лингвистики. А Прасковья за то, что не выдала проказников, получила «тройку» по иностранному языку.

Когда война закончилась, не на всех ребят пришло подтверждение о том, что их кто-то ждет. Но на Птицыных с Михеевой и Бутиным пришла эта долгожданная бумага. Доехав до г. Няндомы Архангельской области, дети разделились: Птицыны и Бутин поехали в Мурманск, а Прасковье пришлось добираться в одиночку.

Худая и изможденная девушка ходила на станции, спрашивая не едет ли какая-нибудь машина в Пудожский район. Паше подсказали, что туда в скором времени отправляется машина с солдатами. Девуш­ка разыскала их и попросила взять с собой, но бойцы безоговорочно отказались: в 16 лет она весила 28 килограмм. Никому не хотелось отвечать за то, что та умрет по дороге. Они спросили у девушки как зовут ее мать, Паша назвала имя своей матери. Тогда один из бойцов вспомнил, что именно эта женщина из Корбозера поила их бесплатно молоком, и он уговорил взять девушку с собой. Зайдя домой, она увидела младшего братика, который спустя шесть лет даже не пом­нил ее:

— Я твоя сестра… а где мама?— На сенокосе, — еще не понимая, ответил мальчик, и вместе они пошли на поле, где работала мать.

— Мама, мама, — закричал брат, побежав вперед, — Пашка вер­нулась!

Женщина, подняв голову, упала без чувств.

— Тише ты, — подхватили ее колхозницы, — живая она, живая.

Открыв глаза, мать как в каком-то страшном сне увидела худую девочку, отдаленно напоминающую ее дочь.

И потом была целая жизнь, наполненная многообразием цветов и оттенков, которые эта разлука научила понимать детально.

Когда на просьбу Анны, одиноко «висевшую» в Интернете не­сколько лет, ответили из редакции районной газеты, женщина наде­ялась получить хотя бы несколько архивных справок. Однако, когда на страницах газеты появился материал о детском доме, Анна твердо решила приехать сама. Многие не понимали поступка 64-летней жен­щины с ограниченными финансовыми возможностями, с проблема­ми здоровья, с этой чудной затеей пересечь 1600 км только для того, чтобы увидеть небольшое мордовское село. Только в редакции «Воз­рождения» поняли и приняли этот поступок.

Адашевский детский дом был расформирован в 1956 г., дети были переведены в Инсарскую школу-интернат и Засечно-Слободской дет­дом. Деревянное здание школы функционировало до 1982 г. До сих пор жители с. Адашево вспоминают те страшные годы войны, помнят де­тей, чье детство оказалось растоптано войной. Анна Гурина помнит мамины слезы. Глубокие раны, бесспорно, заживут, но оставляют руб­цы. С ними нужно просто смириться. А слезы нужно выплакать до конца, чтобы наконец-то отпустить их многолетнюю боль.

Строительство Сурского и Казанского оборонительных рубе­жей — трудовой подвиг народов Поволжья: Материалы Межрегио­нальной научно-практической конференции (г. Чебоксары, 22 июня 2021 г.) / сост. и отв. ред. И.И. Бойко, В.Г. Харитонова. Чебоксары, 2021. ISBN 978—5—87 677—263—3 © Авторы статей, 2021 © Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 2021