Станислав Белень: «Этноцентризм – главная беда внешней политики Польши»

Мариуш Швидер: Пан профессор, под вашей редакцией вышла книга, экземпляр которой я имел честь получить от вас в прошлом году, под названием «Восточная политика Польши — между геополитическим фатализмом и проклятием бессилия». Почему для описания вы выбрали такие термины, как «проклятие» и «бессилие»? В конце концов, они иррациональны, а политика обычно подчиняется законам логики.

Станислав Белень: Название упомянутой вами книги — это драматический призыв к руководителям нашего государства, ответственным за внешнюю политику, в том числе на восточном направлении по отношению к ближайшим польским соседям: Белоруссии, России и Украине, чтобы власти образумились. Конечно, у меня нет иллюзий, что такой призыв принесет какой-то положительный эффект, ведь правители редко читают книги и редко меняют свое поведение под влиянием рациональных аргументов. Польская политика не всегда руководствуется законами логики и рациональности ради выявления оптимального выбора. Вместо рационализма в нем преобладает антирационализм, то есть переживание различных идиосинкразий, псевдоморальные догматы и «прометеевские» видения. Политические установки, да и мировоззрение многих рядовых граждан, детерминированы национальной истерией, мученичеством «побежденных» и навязанным свыше героическим нарративом, что ведет к деградации индивидуального восприятия. Невежество и внутренняя зависимость от других польской восточной политики — фатальная отличительная черта того времени, в котором мы живем. Мало кто сейчас может позволить себе честную оценку того, что польская восточная политика контрпродуктивна и иррациональна, ибо приносит больше вреда, чем пользы. Что интересно, синдром «стайного мышления» распространен среди политиков, журналистов и аналитиков. Как трудно взглянуть правде в глаза и увидеть устрашающую цену всех ошибок и девиаций (прежде всего моральных затрат, но и материальных). Однако безальтернативной политики не бывает. Многие решения можно было не только спроектировать, но и реализовать по-другому, то есть лучше. При этом в восточной политике, по крайней мере, на протяжении последних десяти лет существует одна закономерность — при всех ошибках, при всём этом помешательстве из-за Смоленской катастрофы, при неспособности украинцев построить нормальное государство, судьбы поляков в Белоруссии — во всём виновата исключительно Россия, особенно ее президент Владимир Путин.

М. Ш.: Что является самым большим препятствием на пути к восстановлению нормальности?

С. Б.: Наибольшим когнитивным и практическим барьером на пути к встрече друг с другом является этноцентризм. Он фокусируется на польских комплексах, суть которых в поддержании различных претензий и требований, связанных с реальными и мнимыми обидами. Польский подход заключается в отказе другим в праве выражать свое собственное историческое мнение, если оно упускает из виду то, что полякам кажется важной и освященной кровавой жертвой. Между тем у каждой нации есть своя память и деликатные темы, на их основе которых она выстраивает свою идентичность, редко обращая внимание на других. Искусство состоит в том, чтобы найти возможность влиять на эти процессы извне через диалог нормализации и определяющийся историками дискурс. Важно признать различия аргументации и воздерживаться от их оценки исключительно со своей точки зрения.

Польская сторона в последние годы много сделала для создания огромного культурного диссонанса в отношениях с Россией. Это парадоксальное явление, потому что культуры двух народов привлекательны друг для друга, есть огромные достижения по взаимопроникновению и ценному сотрудничеству (вы пишете об этом в своих прекрасных книгах, например в последней, озаглавленной «Как мы строили Россию»). Тем не менее в атмосфере институциональной русофобии переход от враждебности к признанию отличных идентичностей потребует постоянных усилий и слома созданных барьеров недоверия, отвращения, негативного отношения и предрассудков. Прежде всего, после многих лет регресса политикам потребуется немало мужества, чтобы противостоять сложившимся моделям и переформатировать общественное мнение о России (начиная со школ, далее посредством средств массовой информации до политических партий).

М. Ш.: Многие эксперты в Польше, а также в других странах, например России, о которой мы говорим, считают, что за действиями Варшавы в отношении наших восточных соседей стоят интересы и интриги Вашингтона, Берлина, Брюсселя… Насколько линия «отталкивания» России от Европы является польской политикой, а в какой степени она нам навязывается? И служит ли это интересам Польши?

С. Б.: А многие ли эксперты обладают смелостью указать настоящих авторов унизительных для Польши инструкций со стороны? Когда в нашей стране были опубликованы работы американского геополитика Джорджа Фридмана, я много раз публично спрашивал, каково отношение польских аналитиков к этой навязчивой идеологической обработке и открытому признанию, что в стратегии США и НАТО в отношении Восточной Европы, особенно Украины и России, а также в отношении Германии Польша рассматривается инструментально. По сути же, не нашлось ни одного эксперта, который оценил бы такие книги как проявление наглого вмешательства в политическое мышление и суверенные дела Польши. В результате опоры исключительно на инициативы американского гегемона и трансатлантического альянса исчезло собственное мнение и самостоятельная политика. В стране практически нет независимого аналитического центра, который бы не заложил доктринальную основу для курса беспрекословного послушания и верного исполнения инструкций, исходящих от США и западных структур.

Стоит отметить, что многие постулаты польской восточной политики (независимо от того, являются ли они собственной продукцией или выработаны под влиянием внешних факторов) ошибочны. Так, например, сторонники Idealpolitik не правы в том, что лишь демократизация России по примеру Запада может привести к улучшению взаимоотношений. Это ложный диагноз исходных условий, в течение многих лет повторяемый, как мантра, в кругах, инфицированных западным крестовым походом за демократию и права человека, а также и их собственным анахроничным «прометеизмом». Исторические знания о России и наблюдаемая действительность противоречат такому «нереалистичному оптимизму».

На основании вышеприведенных наблюдений можно попытаться сделать неопределенный прогноз о том, что позитивные изменения в польско-российских отношениях произойдут лишь тогда, когда наступит поворотный момент во всей международной системе, когда произойдет «трансгрессия» Запада в сторону новой интерпретации его цивилизационной идентичности и потерпит фиаско политика «миссионерства» в международных отношениях. Несколько лет назад Генри Киссинджер писал, что «международный порядок, установленный и объявленный западными странами как универсальный, достиг переломного момента. Его рецепты понятны во всём мире, но нет единого мнения относительно их применения; на самом деле такие концепции, как демократия, права человека и международное право, могут толковаться настолько по-разному, что воюющие стороны обычно используют их друг против друга в качестве боевых кличей» («Порядок мира», перевод М. Антошевича, издательство Czarne, Воловец, 2016, с. 341).

Нынешнее «узкотуннельное» мышление о России, приверженность устоявшейся вражде и отчуждению, отсутствие понимания иной правоты и цивилизационных моделей приводят к рецидиву актов конфронтации и дестабилизации не только в пространстве соседей. Правящая политическая элита на Западе родом из Холодной войны и заражена синдромом враждебности. Их международные стратегии основаны на идеологически мотивированном соперничестве. Следовательно, место одного врага после его ухода должен занять другой. Россия подходит для этой роли, как немногие, потому что она унаследовала уникальное наследие империи и воинствующего коммунизма. Поэтому структуры западного мира, пережившие Холодную войну, не столько приспособились к новой реальности, сколько перенесли старые образы врага в новую реальность. Пора приступить к обширным дипломатическим мероприятиям, чтобы активировать существующие механизмы консультаций и принятия решений, а если окажется, что они потеряли динамику и доверие, следует запустить новые институты и платформы сотрудничества. Однако для этого нужны новые люди, пришедшие из периода после Холодной войны, которые могут дать диагностику современному капитализму и противостоять злу, которое он принес в масштабах всей планеты. Хищный капитализм в равной степени подчиняет себе демократические и авторитарные государства. Налицо драматическое столкновение между остатками суверенитета многих государств и агрессивным вмешательством в их дела международного капитала. Отсюда необходимость обращать внимание на реальные источники угроз, а не на то, чтобы постоянно указывать на отдельные страны, как на врагов. В отличие от эгоистичного и националистически настроенного Дональда Трампа Джо Байден — космополит и интернационалист, его команда сосредоточена на продвижении интересов крупных корпораций, формально относящихся к США, поэтому эскалация конфликта с Россией отвечает интересам как большого капитала, так и милитаристских кругов.

М. Ш.: Итак, что можно сделать, чтобы изменить статус-кво?

С. Б.: Польская политическая мысль — от правой до левой — требует глубокой переоценки, когда дело касается векторов внешней политики. В глобализированном мире, подверженном различным цивилизационным бедствиям, в том числе биологическим, о чем свидетельствует пандемия коронавируса, искать врагов среди соседей — анахронизм. Ведь безопасность ваших близких определяет вашу собственную безопасность. Прав был Михаил Горбачев, когда писал, что «мы все в одной лодке, кто бы ни бил по этой лодке, тот бьет сам по себе».

Необходимо срочно начать подготовку интеллектуальной и политической почвы для выработки нового порядка в международных отношениях с учетом необходимости создания современного видения польскости в мире взаимозависимых наций и государств. В своем поиске исторической правды молодые исследователи могут, наконец, дистанцироваться от риторики восстаний, мученичества и лозунгов о независимости, начать выстраивать реалистичное повествование, основанное на поиске того, что может объединить соседние народы с точки зрения решения проблем и угроз, а не расчесывать старые обиды и создавать новые споры. Обсуждение польско-российских проблем следует переориентировать с уровня эмоций и морализаторства на уровень рациональности. Условием для этого является восстановление критического осмысления себя, но также и возвращение к нормальному языку. Лингвисты справедливо указывают на милитаризацию публичного дискурса. Что создает атмосферу конфронтации как во внутренних делах, так и в международных отношениях, ставя стороны в положение врага и жертвы, агрессора и атакованного (К. Клосинска, М. Русинек, «Добрые перемены, или Как управлять миром с помощью слов», издательство Znak, Краков, 2019).

Прежде всего, молодое поколение поляков должно отстаивать Польшу и ее независимую внешнюю политику, основанную на суверенном, независимом от иностранных инструкций понимании национальных интересов. Нужно суметь выбраться из порочного круга «невозможности» и не ввязываться в антиправительственные или антироссийские авантюры на Востоке — в Белоруссии и на Украине. В интересах всех жителей земного шара создать новую «планетарную» солидарность. Строительство ментальных барьеров между странами перед лицом возрастающих глобальных угроз — это путь в никуда. Лица, принимающие политические решения, которые полагаются на демократическую легитимность своей власти, не могут чувствовать себя освобожденными от ответственности за международные стратегии, которые имеют негативные последствия для Польши в долгосрочной перспективе. Ответственность не может быть абстрактной, мифологизированной известной фразой, однажды возведенной на конституционный уровень, — «перед Богом и историей». Или перед никем.

М. Ш.: Какие вы видите условия для восстановления рациональной восточной политики Польши?

С. Б.: Восточная политика Польши определяется ее отношением к России. Польские правительства являются заложниками «старого мышления», ссылаются на исторические травмы и несправедливость, а также на угрозу зависимости, вызванную имперскими устремлениями соседа. Во многих западных обществах, ориентированных на будущее, существует лучшее понимание необходимости измениться и принять вызов со стороны новых проблемам, чем ностальгировать по потерянному миру. Современный мир требует от государств принятия адаптивных стратегий, способности справляться с проблемами, связанными с развитием цивилизации, новой фазой технологического и культурного развития. Похоже, что современная польская политическая элита, а вместе с ней и общественное мнение, не готовы к таким изменениям. Только смена поколений политической элиты позволит нам выйти из порочного круга бессилия и фатализма.

Чтобы создать ситуацию, способствующую началу диалога с Россией, прежде всего необходимо отказаться от некоторых доктринальных допущений, определяющих стратегии Запада, в том числе Польши, в отношении России. Для этого, во-первых, необходимо пересмотреть тезис о том, что лишь демократические государства гарантируют поддержание международного мира. Внутренние политические системы, безусловно, определяют характер внешней политики государства, но это не означает «исключительную приверженность демократии миру». В мире, который разнообразен с точки зрения политических систем, следует, скорее, стремиться к сближению интересов и согласию относительно элементарных ценностей, общих для большинства, а не навязывать свои собственные системные модели.

Во-вторых, необходимо отказаться от милитаризации международных отношений. После окончания Холодной войны мы стали свидетелями наибольшего увеличения расходов на модернизацию вооружений. Почему упускают из виду или просто вполголоса намекают, что величайшая демократическая держава в мире — одно из самых вооруженных и воинственных государств в мире? Является ли неспособность заметить это явление результатом своеобразной когнитивной слепоты или постоянной зависимости мировых политических, журналистских и научных кругов от западного гегемона? Не без участия США и Запада замедлились переговоры по разоружению, снизилась эффективность контроля над вооружениями и произошел огромный регресс в области широко понимаемых мер укрепления доверия.

В-третьих, уважение к международному праву требует объективности при оценке его нарушений. Между тем имеют место так называемые двойные стандарты, например, в отношении принципа невмешательства во внутренние дела и уважения территориальной целостности государств. Давно доказано, что некоторым странам дозволено больше, чем другим. Россия подвергается наибольшему осуждению, но именно Соединенные Штаты и их союзники долгое время международное право трактовали инструментально.

М. Ш.: Ждет ли нас «долгий холодный век» или даже «ледовый период»?

С. Б.: Подход к польско-российским отношениям должен быть диалектическим, а не детерминированным. В конце концов, не факт, что они всегда должны оставаться холодными и враждебными. Об этом знают народы сегодняшнего Запада — англичане и американцы, англичане и французы, французы и немцы. Можно найти и другие примеры перехода от состояния враждебности в ходе долгого и трудного процесса примирения к состоянию нормальности, мирного сосуществования и активного сотрудничества. Последние форматы не обязательно должны быть бесконфликтными. Различные споры — это естественная черта международного взаимодействия в любые времена. Вышеупомянутые примеры национального примирения были возможны, потому что стороны были независимы во время достижения «прочного мира и взаимопонимания». Они руководствовались собственными соображениями и национальными интересами, подведя честный баланс в многолетней борьбе.

Аналогия исторических примеров прощения в отношении польско-российского примирения может оказаться необоснованной, если смотреть не только на глубокую асимметрию обеих сторон с точки зрения соотношения сил, эскалацию страха и неправильного восприятия, но и на запутанность Польши в сетях зависимости, ограничивающую ее собственную инициативу и проявление воли к примирению. Эта проблема, повторяю еще раз, требует критического взгляда на инструментальное использование Польши в ходе конфронтационной борьбы между Западом и Россией. Честная идентификация национальных интересов сквозь призму чужой правоты позволяет лучше понять существующие ограничения. Жалко, что в польских исследованиях эти вопросы не рассматриваются, чтобы не подпасть под действие обязательной политкорректности.

Россия объективно играет важную роль в международных отношениях не как участник западного сообщества, а как его противовес. Никакие магические заклинания о том, что это уже «постдержава» или «страна в перманентном кризисе», здесь не помогут. С так называемым другим миром, где доминирует Китай, Россия играет стабилизирующую роль в балансе сил в глобальной международной системе. Для экзистенциальных интересов каждой стороны желательна конкуренция или даже соперничество, но не взаимное уничтожение. Соединенные Штаты и их западные союзники прекрасно понимают, что если они пойдут на военную конфронтацию, это закончится необратимой катастрофой для всех. Поэтому нагнетание напряженной атмосферы и милитаризация мышления не только чрезвычайно затратны, но и вредны. Однако они служат интересам военных и оборонных лобби, которые извлекают выгоду из вооруженного бума. В этом контексте следует понимать и отсутствие политической воли к урегулированию конфликта на востоке Украины.

Мариуш Швидер — политолог, арабист, бывший советник МИД Польши. Окончил МГИМО и аспирантуру дипломатической службы Польского института международных отношений. Писатель, публицист, занимается историей польско-российских отношений.

Станислав Белень — профессор Института международных отношений Варшавского университета, специалист по внешней политике России. В 1999—2014 годах был главным редактором журнала Stosunki Midzynarodowe-International Relations. В 2017 году был награжден Золотым крестом за заслуги перед наукой, а в 2011 году — медалью Национальной комиссии по образованию.