Госдума, проект закона о порядке отобрания детей основан на грубой ошибке!
В понедельник, 16 ноября 2020 года, Совету Госдумы предлагается обсудить нашумевший проект Павла Крашенинникова и Андрея Клишаса о порядке отобрания ребенка при непосредственной угрозе его жизни, с тем, чтобы уже во вторник его принять в первом чтении.
О проекте и его авторах говорят разное. Но мне кажется, если не строить догадок о мотивах и происках, то проект об отобрании детей выглядит просто как наспех выполненное поручение. А семейное право — такая область, где непродуманность приводит к плохим последствиям. Я уверен, если бы Совет при президенте по кодификации законодательства возглавлял не Павел Крашенинников, его с Андреем Клишасом проект получил бы в этом Совете отрицательное заключение.
Авторы взялись за статью 77 Семейного кодекса, предмет регулирования которой стал темой особого поручения президента РФ от 1 января 2017 года из-за большого числа злоупотреблений при её применении — и с трактовкой «непосредственной угрозы», и с соблюдением необходимых процедур. После поручения прошло множество дискуссий, практика была тщательно разобрана, вскрыты неисправимые проблемы статьи 77: и внутренние противоречия, и пробел со статусом отобранного ребёнка. Консенсусной выглядела мера по устранению органов опеки из процесса, а самой статьи — из Семейного кодекса: для действительно экстренных случаев у полиции и других экстренных служб и так хватает полномочий.
Авторы могли не соглашаться с таким консенсусом, но, редактируя статью 77, они не устранили ни одной из выявленных проблем, с ней связанных, — значит, не потрудились ознакомиться с итогами прошедшей дискуссии. Не разобравшись с четырьмя колёсами, они добавили пятое — отобрание по суду. То есть построили проект на ошибке — на непонимании системы норм действующего Семейного кодекса.
В кодексе статья 77 — это исключение из судебного порядка. А авторы решили, что судебного порядка там нет и что его нужно ввести. Об этом свидетельствует ссылка на статью 64 КоБС РСФСР в пояснительной записке. Но дело в том, что в кодексе есть судебный порядок отобрания детей — это статья 73, которая и перешла в него из прежней статьи 64.
В результате этой ошибки:
1) когда нужно немедленное внесудебное отобрание, ребёнок лишается адекватной защиты;
2) когда возможно судебное отобрание, оно сокращается — с нормального судебного процесса до ускоренного и скомканного, в котором нет места гласности и состязательности;
3) закрепляется то понимание термина «непосредственная угроза» в ст. 77 п. 1, на котором и строятся злоупотребления, когда этими словами называется ситуация, не требующая экстренного вмешательства, в которой проект позволяет спокойно подавать в суд, а не сразу отбирать.
Эти замечания достаточно очевидны. Некоторые из них наряду с другими приводятся в заключении Комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, который выдал вердикт: «Законопроект нуждается в существенной доработке».
Однако ответственным комитетом по проекту назначен комитет, возглавляемый одним из его авторов, который, видимо, не привык смущаться от таких совпадений. Он предсказуемо рекомендует проект к принятию в первом чтении, обещая что-то исправить ко второму, впрочем, обещания эти не касаются тех явных концептуальных недостатков, которые перечислены выше.
Думаю, что Думе стоило бы себя уважать и просить авторов, уже признавших хоть какие-то из недостатков, сначала их исправить, а потом внести проект заново. А не идти на поводу у вежливости иных заключений (например, заключения правительства), которые отмечают серьёзные недостатки, а потом открывают «зелёный свет» принятию закона в первом чтении фразой: «поддерживаем при условии доработки с учётом указанных замечаний».
Хочется надеяться, что среди депутатов победит настрой, высказанный недавно председателем Госдумы Володиным — не спешить, всё ещё раз тщательно обсудить, выбрать всё лучшее из того, что внесено в разных проектах.