А нужны ли элитам Польши ее суверенитет и государственность?

Живший в первой половине XIX века в Российской империи граф Хенрик Жевуский в контексте сохранения польскости в эпоху разделов первой Речи Посполитой однажды предположил, что поддержание и развитие широко понимаемой национальной культуры не обязательно требует национальной политической формы, то есть полностью независимого государства. Эта конструкция, замечает в наши дни журнал Myśl Polska, противоречила мнению большинства тогдашней польской элиты, настроенной на восстановление государственности. «Таким образом, Жевуский, вероятно, ценимый как прозаик, оставался противоречивой фигурой как политический мыслитель, — пишет издание. — Но сегодня, в эпоху добровольного ограничения суверенитета Польши, что даже является главной целью нашей внешней политики, уместно ли обвинять кого-то в том, что он некогда был согласен с реалиями полусуверенного государства?»

Попробуем ответить на этот вопрос. Когда после значительного перерыва партия «Право и Справедливость» (PiS), одержав в 2015 году победу на выборах президента Польши и последующих парламентских, смогла вернуться во власть, она выдвинула главной задачей восстановление суверенитета страны. Об этом подробно говорил в июне 2016 года на партийном конгрессе в Варшаве председатель PiS Ярослав Качиньский. Значительную часть своего выступления Качиньский посвятил понятию суверенности. Он напомнил, что польская история — это история «долгого, векового рабства, утраты суверенитета, таким образом, для нас суверенитет должен иметь фундаментальное значение», так как это придает полякам чувство собственного достоинства и относится к польской идентичности. В то же время в последние месяцы страна столкнулась с «далеко идущими последствиями вмешательства» в дела Польши, что напоминает о временах Польской Народной Республики. На Варшаву оказывают давление, вторжение в «наш образ жизни, жизнь рядового поляка, жизнь нашего общества». Правда, при этом Качиньский придал понятию польского суверенитета прагматическую ценность, связав его с восстановлением социальной справедливости.

Получалось, что наполнение кошельков поляков злотыми становилось показателем того, насколько страна суверенна. Но это же давало правящей партии возможность без имиджевых потерь в глазах своего электората идти на ограничение остальных признаков независимого государства, подчиняясь государству-патрону, которым были выбраны США. Поначалу все шло неплохо. Трещать конструкция начала в этом году. PiS выиграла вроде бы очередные выборы в Сейм, состоявшиеся осенью 2019 года, однако ей пришлось отяготить себя союзниками в лице партий «Солидарная Польша» под руководством ставшего министром юстиции и генеральным прокурором Збигнева Зёбро и «Соглашения» Ярослава Говина. Оба союзника проявили во время эпидемии коронавируса норов и создали проблемы «Праву и Справедливости». По милости Говина правящая коалиция чуть не проиграла президентские выборы. Игра же Зёбро оказалась куда более сложной. Министр юстиции, не ставя напрямую вопросы о нынешнем состоянии суверенитета Польши, повысил градус идеологической дискуссии так, что они незримо нависают над политическими дискуссиями в стране. Причем к существовавшему расколу по линии власть — оппозиция добавилось разделение внутри самой правящей коалиции.

До сих пор «Право и Справедливость» могла заявлять, что она отстаивает интересы «Польши В», консервативной и национальной, перед оппозицией и ее «Польшей А», космополитической и европейской. Однако сегодня в самой PiS образовались два лагеря, один из которых олицетворяет Зёбро, а другой — премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий. «Враги Моравецкого не хотят ЕС, считают себя представителями небольших городов «Польши B», недоверчивы к бизнесу, влюблены в социальные программы партии, консервативны и близки к Костелу, — замечает политический обозреватель портала Onet Анджей Станкевич. — Люди Моравецкого моложе, проевропейски настроены, жители больших городов, более либеральны в экономическом отношении. Консервативны, но скорее в стиле западных правых партий, принимающих, например, сексуальные меньшинства». На стороне первой группы при этом практически все вице-председатели «Права и Справедливости», около 140 депутатов парламентского клуба из 200, под их контролем местные партийные структуры. Аппаратные и иные возможности второй группы существенно слабее. Однако Качиньский поддерживает премьера и его сторонников, по слухам, видит в нем своего преемника. Почему? Однозначно сказать трудно.

Либо глава PiS окончательно стал рассматривать суверенитет Польши как прежде всего ее экономическую состоятельность, богатство, считая, что только «европейский банкир» Моравецкий сможет добиться успеха. Либо для Качиньского задача построения сильной экономики — лишь промежуточная цель, на определенном этапе реализации которой можно пожертвовать партийной идеологией, чтобы в конце пути, накопив жирок, снова предстать консервативной и традиционалистской силой, которая может не оглядываться на государства-патроны. Но тогда правящая партия должна серьезно рассматривать для себя вариант выхода из Европейского союза, поскольку Брюссель не может позволить сильной Польше противопоставлять ее ценности нынешним ценностям ЕС. И тут даже признанием сексуальных меньшинств Варшава не отделается. Посмотрим, что будет дальше. Пока же вибрации правящей партии остро ощущают польские элиты. По мнению главного редактора влиятельного правого и не повторяющего бездумно мантры пропаганды «Права и Справедливости» еженедельника Do Rzeczy Павла Лисицкого, «в течение многих лет правые политики и представители бизнеса не понимали важности культуры».

Они считали, что не нужно беспокоиться об этом, и такая тактика оказалась совершенно неправильной, подчеркивает Лисицкий, ведь «общественное мнение, в котором доминирует левый дискурс, начало оказывать влияние на ценности, которые раньше казались неприкосновенными». Поэтому чем дальше, тем вероятнее, что правый лагерь, рано или поздно, предъявит верхушке PiS обвинения в утрате ее суверенитета и капитуляции перед Брюсселем. Однако так ли нужны нынешним элитам Польши ее суверенитет и государственность?