Сегодня в понедельник, 11 мая, заканчивается рядовое чтение шестой главы Евангелия от Иоанна, начатое еще в прошлый вторник и продолжавшееся всю прошедшую неделю по будничным дням. Сегодня читаются стихи 56−69, но мы процитируем до самого конца главы:

Доменико Гирландайо. Призвание первых апостолов. 1481–1482

«Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек. Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме. Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать? Но Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас? Что ж, если увидите Сына Человеческого восходящего туда, где был прежде? Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь. Но есть из вас некоторые неверующие. Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его. И сказал: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего. С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго. Иисус отвечал им: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол. Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати».

Евхаристия. Фреска XIV в

Комментарии ко всему сказанному тут и чуть ранее практически не имеют исключений и сводятся к тому, что Иисус здесь предвосхищает установление таинства евхаристии, рассказывая, что без участия в таинстве спастись совершенно невозможно. Сопоставляя рассказы всех четырех Евангелий, можно заметить, что описанная в шестой главе Евангелия от Иоанна история случилась почти тотчас же после посылания Христом двенадцати учеников на самостоятельную проповедь. Это было время, когда популярность Христа в народе резко возросла, «имя Его сделалось гласным» (Мк.6:14), Иисус же начал испытывать учеников на прочность и на верность призванию.

Здесь у Иоанна косвенно об этом так говорится: «С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». И чуть ранее и далее, вплоть до предложения Христа к ученикам оставить Его, если им невмоготу. Но у Иоанна сказано, что некоторые из учеников не выдержали «странных слов» Иисуса, произнесенных прилюдно, а не каких-то иных тягот. Поэтому вернее всего предположить, что Иисус испытывал учеников не только на выносливость, на способность терпеть голод и преследования, но и на способность думать, быстро соображать. Физическая выносливость, как и твердость духа, есть дело хорошее, но эти качества останутся холостым зарядом, если не приложить к ним ума. Иисус в конце концов для апостолов — Учитель, а не тренер по выживанию.

Именно поэтому, видимо, на запрос «Господи! подавай нам всегда такой хлеб» Христос начинает развивать тему «хлеба жизни», настраивая на понимание слушателями Своих слов: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда». Конечно, первое, что надо исключить, так это версию, будто Христос здесь рассказывает о таинстве евхаристии. Иисус нередко говорил то, что не влезало в головы слушателям, однако всякое непонятное бывает двух родов. В одном случае людям не хватает ума понять очевидное. Оговоримся, что в духовных вопросах очевидность не обязана быть наглядной, но должна относиться к вопросам веры, то есть подразумевать причины следствия того или иного религиозного регламента, что людям обычно понятнее, или утверждения духовной свободы, что дается сложнее.

И вот относительно «изменения регламента» никакого ума не хватит, чтобы понять, для чего это требуется, как и доверия к таким словам не может сложиться даже из уважения. Если вышестоящие чиновники, к примеру, скажут, что с завтрашнего надо носить не только медицинские маски, но и горшки на голове, чтобы защититься от невидимой опасности, то люди не поймут не от того, что тут какая-то глубокая мысль содержится, а потому, что это просто глупость. Всякий новый регламент, всякие «новые условия спасения» должны быть хоть в какой-то мере понятны, оправданы и соотносимы со степенью опасности. Учить Христу вот так о евхаристии, значило бы утверждать регламент ни с того ни с сего еще за два года до Тайной Вечери.

Апостол Иоанн пишет Евангелие. Икона. XIX в

Скорее всего, многие ученики прекрасно поняли, что речь идет о бескомпромиссном служении, о полной отдаче себя, и некоторым из них Его слова показались чересчур жесткими («крепко сказано!», переведено «какие странные слова!») и непонятными («кто может его понять?», переведено «кто может это слушать?»). Довериться тому, что Он послан Отцом, следовать за Ним и «есть Плоть Его» означало в словах Христа одно: «Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира».

Заметим, что в этом собрании присутствуют ученики, судя по всему, в достаточно большом количестве. Здесь Иисуса не гонят и не пытаются бросать в Него камнями. Собрание просто расходится, где каждый определился: с Ним он остается или отступает. Христос говорит, что многие из учеников, приставшие к Нему, — неверующие. «Жесткие слова», произнесенные Им, видимо, послужили причиной отвязать от себя таких неверующих, дать понять, что им лучше оставаться дома. Груз учеников, которые сами не знают, зачем они ходят и что хотят получить, не может не отягощать. Прежде мы не раз уже указывали на то, что Иисус отбирал Себе учеников очень жестко и что, утратив способность определять «своих-чужих», Церковь сделалась заложником людей по отношению к учению Христа довольно случайных.

«Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь», — объяснил в конце Свои слова Учитель. Ученики же старались понимать эти слова, и кто был способен понять и принять — тот оставался.