О претензиях известного академика к ЦБ РФ

Недавно на страницах российских СМИ была размещена информация, объясняющая суть претензии Банка России к «коммуникационной активности» академика РАН Сергея Глазьева. В частности, руководство Центрального банка РФ (далее — ЦБ) предложило Минэкономразвития России в условиях пандемии COVID-19 «оптимизировать коммуникационную деятельность Глазьева как члена коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) от РФ».

Данное обращение ЦБ было спровоцировано предложениями Сергея Глазьева, изложенными в его докладе, которые, по мнению российского регулятора, могут нести репутационные риски в реализации совместных антикризисных мер правительства РФ и ЦБ. Кроме того, в ЦБ назвали недопустимым искажение информации в ситуации рыночной волатильности, что может негативно сказаться на ключевых параметрах макроэкономической стабильности.

Для того чтобы понять аргументацию выдвинутых претензий к академику Глазьеву, необходимо остановиться на его «базовых» предложениях, а именно:

— в экономике не хватает денег, поэтому необходима денежная и кредитная эмиссия, чтобы довести монетизацию российской экономики до уровня, обеспечивающего высокие темпы экономического роста;

— деньги не нейтральны, они активно должны работать в реальной экономике, а не складироваться где-то в заначке (в кубышке) под предлогом борьбы с инфляцией;

— резко снизить (практически до нуля) процентные ставки на рынках денег и капитала, осуществлять развитие экономики в интересах отечественного товаропроизводителя, а не финансовых спекулянтов;

— ЦБ работает в интересах американских хедж-фондов, крупных госбанков и корпораций сырьевого сектора, способствуя тем самым активному вывозу капитала за рубеж;

— необходимо провести дедолларизацию российской экономики, сделать рубль валютой цены и валютой платежа во внешнеторговых и инвестиционных операциях российских предприятий и банков.

Экономика России, констатирует далее Сергей Глазьев, работает вполовину мощности, что вызвало свертывание кредитной активности коммерческих банков и изъятие из банковской системы более 10 трлн руб.

Все эти процессы, по его мнению, наблюдаются на фоне незадействованных в российской экономике факторов производства (основных фондов — на 40%, трудовых ресурсов — 20%, природных ресурсов — 80%), позволяющих обеспечить ежегодные темпы прироста российской экономики и инвестиций в основной капитал на 8 и 15% соответственно.

Академик Глазьев считает, для того, чтобы выйти на годовые темпы роста ВВП в 8% и выше, необходимо «включить печатный станок». Это позволит увеличить денежное предложение, чтобы обеспечить ежегодный прирост кредитования оборотных средств и капиталовложений в основные фонды предприятий в объемах не менее чем на 15% и 20% соответственно.

Но чтобы дополнительные деньги использовались в экономике эффективно, необходимо их «пометить» путем «окраски каждого рубля, запущенного в электронную систему» с целью контроля их целевого использования бизнесом и населением.

Для снижения объемов утечки капитала из страны, обеспечения безопасности и устойчивости валютно-финансовой системы ЕАЭС, Сергей Глазьев как член коллегии ЕЭК предлагает для начала реализовать идею ввода в ЕАЭС налога на неторговые спот-операции с иностранной валютой («налога Тобина»), чтобы ограничить вывоз капитала за рубеж, а сборы от этого налога (0,01% от объёма биржевой торговли валютой) использовать в общих целях.

Банк России, по мнению Сергея Глазьева, в рамках своих целевых мандатов и существующего монетарного инструментария не в состоянии эффективно регулировать денежное предложение в российской экономике, достаточное для достижения высоких темпов экономического роста.

Такие темпы роста может дать только новая система управления экономическим развитием, блестящим образцом которой является Китай, уровень монетизации экономики в котором в 2018 г. составлял 203% ВВП (для сравнения в РФ в это время уровень монетизации был 45−47%) и где в настоящее время формируется центр развития глобальной экономики.

Все вышеизложенные «базовые» предложения академика Глазьева не оригинальны и не новы. Они появились очень давно, еще в 19-м веке, и были изложены в двух теориях — «государственной теории денег» немецкого экономиста Георга Фридриха Кнаппа и «кредитной теории денег» английского экономиста Генри Даннинга Маклеода.

Данные теории напрямую были связаны с так называемой экспансионистской денежно-кредитной политикой, интерес к которой вновь стал активно формироваться в головах политиков, ученых и популистов в период глобального финансового кризиса 2008−2009 годов.

Ровно через 10 лет возникла «современная теория денег» (Modern Monetary Theory, MMT), претендующая на «новое слово» в монетарной теории. Ознакомившись с этой теорией, понимаешь, что это все те же теории ученых 19-го века. И вот активным приверженцем такой позиции, по нашему мнению, стал академик Глазьев.

Исторический опыт развития мировых денежно-кредитных систем показывает, что государства, которые активно придерживались принципов активной экспансионистской монетарной политики, становились или банкротами (как Веймарская республика в 1920-х гг.), либо имели катастрофические последствия от финансовых, банковских и валютных кризисов (девальвация песо в Мексике в начале 1990-х гг., валютный кризис в странах Юго-Восточной Азии и России в конце 1990-х гг.).

Это все не удивительно, так как обильное наводнение экономики «вертолетными деньгами», непременно спровоцируют разбалансированность бюджетной системы, стремительный рост суверенной задолженности, активное «проедание» финансового капитала государства, частного бизнеса и домашних хозяйств, резкое повышение инфляции и девальвации национальной валюты.

Введение «налога Тобина», предложенного академиком Глазьевым, внесет дополнительные риски в мировую экономику. В настоящее время до 80% текущего оборота мирового валютного рынка (это примерно более 4,0 трлн долл. в день) приходится на операции крупнейших инвестиционных банков — маркет-мейкеров валютного рынка, постоянно корректирующих и хеджирующих свои позиции и позиции транснациональных компаний по ключевым мировым валютам.

Введение «налога Тобина» затруднит для них управление рисками, поэтому может не снизить, а, наоборот, усилить нестабильность всей мировой финансовой системы и повысить отток капитала из стран с формирующимися рынками (таких как ЕАЭС).

Все эти негативные последствия для российской экономики, конечно, прекрасно осознают в Банке России, что в условиях пандемии COVID-19 отражается как на структуре, так и на объемах антикризисной поддержки правительства страны и ЦБ. Необходимо при этом учитывать, что финансовая поддержка в России на несколько порядков ниже, чем, например, в США и странах ЕС.

Немалую роль в объемах и структуре финансовой поддержки играет как сама национальная валюта (степень ее востребованности в мировой экономике), так и разнообразный финансовый инструментарий, позволяющий привлекать дополнительное количество денег в национальную экономику.

Так, пакет антикризисных мер, разработанный государственными и монетарными органами власти в США, оценивается в сумму примерно 6,2 трлн долл., из которых 4 трлн, или 21,8% ВВП, связано с поддержкой финансового сектора и 2,2 трлн, или 12,0% ВВП (на март 2020 г.), — с финансированием бюджетных расходов (поддержкой населения, финансовых организаций и предприятий в форме прямых денежных выплат, повышением пособий по безработице, рассрочкой и льготным кредитованием, налоговыми льготами, а также системой здравоохранения).

Напротив, антикризисный пакет мер правительства РФ и Банка России не такой внушительный. Он содержит шесть кредитных программ: три — для индивидуальных предпринимателей и субъектов малого и среднего бизнеса, одна — для крупных предприятий и еще две — для субсидирования ипотеки под 6,5% годовых. При этом суммарный кредитный портфель, охваченный всеми этими программами, оценивается примерно в 1,5 трлн руб. (1,5% ВВП).

При этом ЦБ основной упор делает не столько на количественных (как ФРС или ЕЦБ), сколько на кредитных смягчениях: оценке качества обслуживания долга, снижения резервов на потери (по ссудам и ценным бумагам), в переходе на оценку кредитного риска на основе внутренних рейтингов и прочее.

24 апреля по итогам заседания Совета директоров Банк России снизил ключевую ставку на 50 б.п., до 5,5% годовых. Это означает, что регулятор осуществил переход от нейтральной к относительно мягкой денежно-кредитной политике. Более того, ЦБ на основании индикаторов своего базового прогноза не исключает возможность дальнейшего снижения ключевой ставки.

Однако по мере нормализации ситуации в экономике Банк России планирует вновь быстро вернуться к прежней нейтральной денежно-кредитной политике, ориентированной на обеспечение ценовой и финансовой стабильности как необходимых и достаточных условий для экономического роста.

Банк России не разделяет экспансионистскую позицию приверженцев ММТ, утверждающих, что рост денег в экономике за счет денежной и кредитной эмиссии не будет инфляционным, если правительство будет наращивать свои расходы для вовлечения в экономику дополнительных производственных мощностей и рабочей силы.

Такие утверждения, по его мнению, ошибочны, так как вытекают из количественной теории денег, рекомендации которой в современной экономике уже давно не действуют. От этих рекомендаций все ЦБ отказались еще в конце 1970-х гг., после крушения «монетаристского эксперимента» в США, связанного с проведением политики таргетирования денежных агрегатов, рост которых коррелировал с темпами роста ВВП.

В настоящее время ни один ЦБ в мире не в состоянии контролировать денежную массу в обращении. Он может оказывать лишь косвенное влияние на предложение денег в экономике — на количество резервов ЦБ и частных денег коммерческих банков — за счет регулирования процентной ставки овернайт на межбанковском рынке.

Но в тоже время ЦБ, в отличие от активных последователей ММТ, стоимость и предложение денег в экономике определяет иначе: не в традиционных рамках денежного (кредитного и депозитного) мультипликатора, а с учетом международных требований к достаточности собственного капитала банков и внутренних стандартов андеррайтинга.

По оценкам Банка России, смягчение денежно-кредитной политики необходимо для поддержания годовой инфляции вблизи 4%. Падение внутреннего и внешнего спроса в 2020 году будет существенно сдерживать рост инфляции, что без дополнительных мер стимулирующего характера может создать дефляционные риски на протяжении всего среднесрочного периода.

Поэтому антикризисный пакет мер правительства РФ и Банка России, оставаясь небольшим и ограниченным во времени, будет формировать в экономике проинфляционные риски (в основном за счет расширения фискальных мер поддержки), чтобы ограничить негативные тенденции в экономике и создать необходимые условия для ее скорейшего восстановления и дальнейшего развития.

Андрюшин Сергей Анатольевич — д.э.н., проф., главный научный сотрудник Института экономики РАН