Запреты священников делают богословскую полемику нереальной

В конце февраля текущего года из Одесской митрополии Украинской православной церкви Московского патриархата пришло известие: запрещен в служении известный проповедник, настоятель храма святой мученицы царицы Александры при Одесском национальном морском университете протоиерей Вячеслав Рубский. Основанием для того послужила видеозапись доклада священника «Понимание пола в православии», опубликованная на YouTube-канале, и некоторые отдельные его взгляды на церковную историю и богословские ее интерпретации.

В документе, извещающем священника о запрете, приводится несколько коротких цитат, на основании которых выносится обвинение. Оно содержит такие пункты, как «утрата благоговения и страха Божьего», «недоверие авторитету Священного Писания, свв. Апостолов и Отцов» и даже «хула на Святого Духа». После этого сразу отмеченное «неповиновение решениям священноначалия» может показаться детской шалостью. Напомним, к слову, что хула на Духа Самим Христом отмечена как грех непрощаемый. Правда, Иисус под этим имел в виду манипулирование, выворачивание зла наизнанку, дабы изобразить зло добром и ложь правдой. То есть этим следует считать всякое передергивание и извращение здравого смысла, дабы извратить в конечном итоге саму жизнь.

Напомним также, что «православие» — само слово — «ортодоксия» означает не обучение навыку правильно держать свечку и правильно исполнять поклоны, а верно и точно определять явления, рассуждать возникшие, накопившиеся недоумения, не допуская кривотолков. Именно такая цель и была заявлена в самом начале лекции, вызвавшей неудовольствие некоторых верующих. В ней говорилось, что тема пола в Церкви подается однобоко, грубо и решается столь же грубо. Мы не станем здесь оценивать качество аргументации священника и высказывать свое мнение о степени раскрытия темы. Это сложно делать на слух и еще сложнее от того, что добрую половину доклада представляют из себя ответы на реплики из зала. Отметим саму постановку вопроса, его очевидную актуальность и явный интерес к ней со стороны православной аудитории.

Свои взгляды протоиерей Вячеслав предпочитает чаще излагать в виде аудио — или видеопроповедей, лекций, докладов значительной продолжительности, что, с одной стороны, удобно для тех людей, которые привыкли смотреть и слушать и в меньшей степени читать. Но, с другой стороны, плотность текста и мысли на единицу времени в таком формате изложения не позволяют разворачивать мысль более, нежели того допускают риторические возможности проповедника, какими бы выдающимися они ни были. Живая речь подразумевает аудиторию, заранее интеллектуально согласную с общим направлением мысли, люди ведь с легкостью щелкают переключателем в телевизоре, если то, что там произносится, вызывает в них протест, несогласие.

Вызвала некоторое неудовольствие и лекция отца Вячеслава. Люди, имевшие «неосторожность» ее прослушать, до того слушали постоянно повторяющиеся нравоучения о том, что нельзя грешить, грехи же назывались лишь общими словами. Против подобной неразборчивости в понимании, в частности, «грехов против седьмой заповеди», то есть разнообразного проявления инстинкта размножения и способов «борьбы» с ним, время от времени высказываются немногие. Протоиерей Рубский подготовил основательную аргументацию, призвав в очередной раз своих слушателей хоть сколько-то приблизиться к пониманию этого вопроса. Вне зависимости, повторим, от качества доводов сама постановка вопроса и развитие темы совершенно соответствует заданию ортодоксии-православия — разбирать недоумения и на сложные вопросы давать честные и обдуманные ответы.

К сожалению, у нас нередко суд и суждение понимают как приговор. Или, как в подобных случаях — «навязывание чуждого учения». Непонятная аргументация воспринимается сразу же как «осуждение» разбираемого явления, за которым, по мысли таких судей, может следовать лишь немедленное осуждение уже осуждающего с вынесением приговора же. То есть трудные вопросы, едва даже возникшие, принято решать административным путем. Наложить запрет, заткнуть рот. Здесь напрашиваются очень неприятные примеры из недавней истории, когда все начинается с открытых духовных доносов («сомнительное православие отца»), а кончается трагедией. Что означает лишь одно: православие перестало выполнять свое исконное назначение — разбирать, рассуждать возникающие вопросы, очевидные для многих, и сразу «сверху» начало решать, можно ли это говорить, слушать. А раз так ведут себя «верхи», то и у «низов» поведение соответствующее.

Потому и экспертом с окончательным суждением о «православности» выступает каждый, кому не лень. «Православно» для такого все, что он успел освоить, а что не вмещается, уже нет. Вот такие и нажаловались, видимо, архиерею, и тот, дабы не смущать паству, сгоряча принял поспешное решение. Многими сразу же было замечено при этом, что некоторые цитаты из обвинения совершенно вырваны из контекста. Например, такие, как «монахи табуируют сексуальные отношения даже в браке», «монашеская традиция прибегла к мифологизации и демонизации сексуальности человека», «Церковь не доросла до высокой эротики». Они даже не просто вырваны, но и переиначены до обращения содержащегося в них смысла вспять. Но даже в том виде, как цитаты предложены к прочтению, «хулу на Духа Святого» найти крайне затруднительно. Разве что если анализ тенденций в монашеской литературе и нередких монашеских практиках считать этой самой «хулой».

В очередной раз встает вопрос, а возможно ли при таких методах решения возникающих вопросов, как «запрет в служении», думать, что у нас есть еще какое-то «богословие»? Ведь каждый «эксперт» не разумом определяет, а каким-то нюхом соображает, православное он услышал или не православное. Православным оказывается то лишь, что он уже слышал раз двести, все прочее под это уже не попадает. Решение же — мнимое, конечно, — вопроса административными методами, предполагая, что так защищается немощная паства, провоцирует такое поведение паствы, что она впадает в еще большую немощь и уже сама начинает судить священноначалие. Стоит ли и дальше подавать такие примеры? Или все же пора перестать бояться открыто обсуждать то, что и без того всеми обсуждается в соцсетях, приватных беседах, уводя православную задачу прочь от бдительного ока надзирателей?