Фронты мировой войны. Маршал Василевский — ближайший соратник Сталина

В этот день, когда ранним утром 5 июля 1943 года на советско-германском фронте началась грандиозная Курская битва, в США из печати вышел очередной номер журнала «Тайм» с портретом маршала Советского Союза А. М. Василевского на обложке и благожелательным редакционным аналитическим материалом о войне Советского Союза с фашистской Германией. В статье, однако, дана статичная картина Второй мировой войны, не предвещавшая быстрых изменений: открытие второго фронта, на чем настаивало советское руководство, было еще далеко впереди, а между Германией и СССР, по мнению авторов, наступил период вооруженной борьбы на истощение, конца которому не было и видно. СССР хотя и стал перевешивать Германию по всем военно-экономическим показателям, но продолжал испытывать недостаток ресурсов, в первую очередь — продовольствия. Конечно, поставки по ленд-лизу играли немаловажную роль в росте советской мощи, но, по справедливой оценке аналитиков журнала, далеко не главную. Лишь мужество и способность советского народа — мобилизация всех ресурсов на борьбу с врагом и формирование И. В. Сталиным когорты выдающихся военачальников, первым из которых назван А. М. Василевский, обеспечивали успехи Красной армии в борьбе с вермахтом. По мнению авторов, сражения сторон имели сугубо оборонительный характер, даже когда предпринимались наступательные действия типа контрнаступления под Сталинградом или прорыв советских войск к Днепру.

В материале особое внимание уделено малоизвестному тогда новому полководцу Красной армии, маршалу Советского Союза А. М. Василевскому, оценка роли и деятельности которого в той войне заокеанскими публицистами отнюдь не выглядит «заказной»: «Маршал Василевский своим взлётом обязан прошлогоднему решению Иосифа Сталина — оживить командование. Как и в любой другой армии, война была несправедлива ко многим генералам. Некоторые из них были смещены с должностей… В этом процессе Сталин достиг несравнимой с другими армиями гибкости. Для службы вместе с ним в Верховном Командовании он выбрал Василевского; агрессивный маршал Георгий Жуков — руководитель операционного штаба, приводящего в исполнение планы Василевского…»

Тогда в Советском Союзе было не до РR, но читая статью, кажется, что А. М. Василевский был больше известен в США, чем у себя в стране.

Любопытно, что за пару месяцев до этого, 28 апреля 1943 года, на стол И. В. Сталина лег полученный советской разведкой аналогичного рода аналитический материал японского военного руководства, где, на мой взгляд, содержатся более точные оценки событий на советско-германском фронте и в целом на фронтах Второй мировой войны и делаются важные выводы.

В связи с данными в этих интересных с исторической точки зрения аналитических материалах оценками хотелось бы дать некоторые комментарии. Привожу текст статьи журнала «Тайм» в моем переводе с оригинала и (по тексту моих комментариев) выдержки из опубликованного в бюллетене Ассоциации историков Второй мировой войны материала японского командования.

* * *

30 сентября 2020 г. исполнится 125 лет со дня рождения выдающегося полководца — стратега нашего Отечества, дважды Героя Советского Союза маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского, подвиги которого до сих пор, несмотря на многочисленные обращения к руководству страны и Москвы, недостаточно отражены в столице образцами монументального искусства.

Надеюсь, что, несмотря на более чем 75-летнюю давность, статья журнала «Тайм» не покажется скучной и безынтересной, а внимательный читатель найдет в ней много нового, интересного и обнаружит неожиданную оценку заокеанскими политологами событий Великой Отечественной войны. Безусловно, в ней восхищает и аналитика о перспективах картины мировой драмы на Евразийском континенте: ведь Западная Европа все более погружается во мрак, в страшных конвульсиях живет вся европейская часть бывшего СССР, а на Дальнем Востоке — тлеют и дымятся не угасшие последствия первого и пылавшего до конца Второй мировой войны очага пожарища, унесшего только в странах Азиатско-Тихоокеанского региона от 35 до 40 миллионов жизней…

А теперь мои комментарии.

1. О перипетиях вооруженной борьбы.

Очевидно, что в период, когда немцы были отброшены от Волги, когда им был воспрепятствован поход на Кавказ и далее навстречу японцам, когда их погнали в сторону Днепра, ситуация была уже не той, что представлялась заокеанским аналитикам. Победоносное завершение 2 февраля 1943 года советскими войсками Сталинградской битвы оказало определяющее воздействие на весь ход Второй мировой войны как на Западе, так и в зоне Тихого океана.

Главным итогом Сталинградской битвы стало то, что был сорван план Гитлера овладеть Кавказом, куда он планировал бросить пять армий, а смог послать лишь две, вырваться затем на Средний Восток и двинуться навстречу Японии в Индию, а в последующем в Сибирь, чтобы разделить Евразию с японцами по меридиану 70-го градуса.

Сталинград благодаря мудрости и таланту А. М. Василевского, полностью отвечавшего за подготовку и проведение битвы, Г. К. Жукова, внесшего немалый вклад в разработку планов советского военного командования в канун битвы и координировавшего действия советских войск севернее Сталинграда, командовавшего войсками Сталинградского фронта К. К. Рокоссовского и других военачальников, а также героизму советских воинов стал тем крепким щитом, о который сломались упругие, мощные по своей убойной силе стрелы гитлеровского нашествия, которые должны были не только сокрушить Советский Союз, но и, пройдя сквозь кавказские и уральские хребты, встретиться посередине Азии с такими же смертоносными стрелами японского нашествия. Однако этого не произошло, ибо на советско-германском фронте враг был повернут вспять, а Япония, в связи с этим, так и не решилась выступить против СССР.

Да, битва под Курском планировалась советским командованием в первой ее фазе как оборонительная операция, что, казалось бы, подтверждало выводы аналитиков журнала «Тайм» о в целом оборонительном характере действий советских войск. Но в этот раз это была четко спланированная стратегическая операция на выбранном именно им направлении, с самого начала предусматривавшая быстрый переход в решительное контрнаступление на ослабленного в период оборонительного этапа битвы противника. А это говорило о коренном изменении ситуации. И не только на фронте борьбы с Германией, но и в мировой войне в целом.

Об этом свидетельствует содержание японского аналитического материала, подтверждающего глубину влияния катастрофы немцев под Сталинградом на Японию.

28 апреля 1943 г. на имя И. В. Сталина поступила информация из Народного комиссариата государственной безопасности, содержавшая присланный советским резидентом в Японии документ японского руководства, свидетельствующий о его реакции на итоги Сталинградской битвы. На документе Сталиным сделана надпись: «Японцы о советско-германской войне. Интересно. Ст[алин]».

Действительно, это был весьма интересный анализ ситуации на фронтах Второй мировой войны, который сделали, как и авторы материала в журнале «Тайм», но чуть раньше, японские аналитики.

Вторая мировая война была войной коалиционной, и стратегические планы и действия японского руководства в зоне Тихого океана, где, кстати, находилась большая часть заморских вооруженных сил США на то время, в связи с этим тесно увязывались с основными этапами агрессии фашистской Германии. Высшее японское командование ожидало лишь захвата немецко-фашистскими войсками Сталинграда и устремления их через Кавказ на восток, чтобы объединить свои военные усилия с Германией в Азии и достичь конечных целей войны. В штаб армии Ф. Паулюса даже прибыл представитель японского военного атташата, чтобы с места событий сообщать в Токио о победе немцев. Однако после Сталинграда Япония уже не могла больше рассчитывать на победу фашистской Германии на советско-германском фронте. Разрушались ее стратегические планы, основывавшиеся на предположении, что после крушения Советского Союза Германия предпримет решительное наступление на Британские острова и отвлечет основные силы США и Англии с Тихого океана в Западную Европу.

Характерно, что как раз в декабре 1942 г., то есть после начала контрнаступления советских войск под Сталинградом, японцы неожиданно прекратили, несмотря на свой общий перевес в силах над американскими войсками, борьбу за остров Гуадалканал и повсе­местно перешли к обороне. Причина такого неожиданного решения японской ставки — образование гигантского котла под Сталинградом. Разгром полуторамиллионной группировки гитлеровцев в ходе Сталинградской битвы до основания потряс фашистско-милитаристский блок и не мог не повлиять на действия дальневосточного союзника Германии.

Приведу лишь несколько выдержек из японского документа: «…Зимняя кампания началась с неудач германских войск. Советская сторона, окрыленная успехами, превзошедшими все ее ожидания, стала проводить стратегию, которая в известной мере определялась аппетитами, появившимися вследствие удач. Нынешняя линия фронта стабилизиро­валась только потому, что советская сторона сама подавила свои аппетиты. Поэтому нельзя заключать, что наступательный порыв советской стороны уже исчерпан». «…Мировая война постепенно превращается из войны вооруженных сил в войну тотальной мощи государств. Это особенно относится к германо-советской войне, которая все более и более приобретает характер войны на измор». «…В результате чередования летних удач Германии с зимними неудачами, т. е. в ходе войны на истощение, линия фронта будет постепенно отодвигаться на запад… В ходе войны на истощение стратегическая инициатива будет постепенно переходить к СССР, тотальная государственная мощь которого еще не напряжена до крайнего предела». «…Условия летней кампании 1943 года отнюдь не сулят особых преимуществ германской армии».

«…Положение внутри страны (Советского Союза. — В.З.) можно расценить следующим образом:

а) Подъем морального состояния населения и воинской дисциплины. Благодаря удачному завершению Сталинградского сражения отпал вопрос о том, что отсутствие успехов на фронте может пошатнуть престиж главного руководства (СССР. — В.З.)».

»…Под покровом вооруженной войны активизируется дипломати­ческая война». «…СССР будет в течение того или иного периода продолжать войну с Германией совместно с Англией и Америкой, нес­мотря на всю сложность взаимоотношений с ними». «…Дипломатичес­кие акции, проводимые сейчас Англией, Америкой и СССР… вытекают из прогноза о конечной победе Объединенных Наций» [1].

В этом документе отчетливо видно понимание Японией того, что ставка на союз с Германией себя не оправдала и Токио, в условиях укрепления мощи СССР и консолидации блока антифашистских госу­дарств, может рассчитывать лишь на свои весьма ограниченные возможности в ведении «его части» Второй мировой войны.

И действительно, как свидетельствовал гитлеровский генерал Г. Гудериан, поражение под Сталинградом и все, что с ним было связано, «привели к тяжелому кризису, настроение войск и населения резко упало, военная катастрофа сопровождалась поражением в области внешней и внутренней политики» [2]. Погребальный звон церковных колоколов и объявленный трехдневный траур по случаю гибели германский войск под Сталинградом отрезвили миллионы немцев, заставили их взглянуть правде в лицо. Грозный призрак неизбежного поражения впервые возник в сознании населения Германии, одурманенного геббельсовской пропагандой. Немецкие солдаты стали с меньшим упорством вести боевые действия, начали с дрожью бояться ударов с флангов и окружения, среди части генералитета зародились оппозиционные Гитлеру течения, появились явные признаки кризиса в правящей верхушке нацистской партии и в верхнем эшелоне руководства германским государством.

Победа советских войск под Сталинградом вселила в союзников СССР гораздо больший оптимизм, чем это просматривается в статье журнала «Тайм». Бывший посол США в Москве Д. Дэвис в начале 1943 г. заявлял: «Я верю, что в конце этого года Россия будет более сильной, чем сейчас». Поражение Гитлера, продолжал он, «приближает разгром Японии» [3].

Так же считают многие современные историки, в частности Китая. «Под Сталинградом, — справедливо отмечают ученые КНР, — рухнули безрассудные планы Гитлера уничтожить Советский Союз и установить мировое господство. При этом был совершен коренной перелом не только в Великой Отечественной войне, но и во Второй мировой войне» [4].

Победа Красной армии под Сталинградом потрясла фашистский военный блок, угнетающе подействовала на сателлитов Германии, вызвала в их стане панику и неразрешимые противоречия. Правящие деятели Италии, Румынии, Венгрии и Финляндии, чтобы спастись от надвигающейся катастрофы, стали искать предлоги для выхода из войны, для заключения сепаратного мира с США и Англией, игнорировали требования Гитлера о направлении войск на советско-германс­кий фронт.

Успешное наступление советских войск на фронтах Великой Отечественной войны оказывало прямое воздействие и на обстановку во всех странах региона, подвергшихся японской агрессии, поднимало их народы на борьбу с оккупантами, усиливало веру в победу. После Сталинградской битвы, как пишут историки КНР, «укрепился и получил дальнейшее развитие международный антифашистский единый фронт, в значительной степени были воодушевлены народы мира, окрепла вера стран и народов, борющихся против фашизма, в то, что совместными усилиями фашизм будет разгромлен» [5].

Приняв на свои плечи основную тяжесть войны с фашизмом, Советский Союз тем самым облегчал положение других боровшихся стран, создавал им благоприятные условия для сосредоточения крупных сил в Италии и ведения успешных операций против японцев на Азиатс­ко-Тихоокеанском театре войны (АТТВ). Это позволило американо-британско­му объединенному командованию выиграть время для наращивания своих сил и постепенного захвата инициативы в вооруженной борьбе.

Битва на Курской дуге летом 1943 г., ускорившая полный разг­ром гитлеровского фашизма (а если бы она была поддержана открытием второго фронта на западе Европы!), заставила Японию пересмотреть общие стратегические планы ведения войны. В Токио реально оценили воен­но-политические последствия этого поражения немцев. Япония была вынуждена отказаться от нападения на дальневосточные границы Со­ветского Союза, от проектов присоединения к «великой восточ­но-азиатской сфере сопроцветания» советских территорий Дальнего Востока, Восточной Сибири и Забайкалья. Императорская ставка, кроме того, не могла не считаться с фактом возможного перехода в наступление на Тихом океане англо-американских союзных войск, получивших возможность в изменившихся условиях на советско-германс­ком фронте быстро наращивать резервы.

Успехи Вооруженных сил СССР, перехват ими инициативы на советско-германском фронте, начавшийся развал фашистского блока способствовали существенному изменению обстановки и на АТТВ.

Уже под воздействием битв под Москвой и за Сталинград Япония вынуждена была принять в марте 1943 г. планы «Х» и «У» и наметить переход к стратегической обороне. Теперь же, по результатам Курс­кой битвы, эти изменения нашли свое более яркое преломление в «Новом курсе» японского командования. 30 сентября 1943 г. на императорской конференции были утверждены «Основные принципы ведения войны в будущем». Суть их состояла в том, чтобы «перейти к созданию непосредственной сферы национальной обороны». Вооруженным силам ставилась задача: удержать стратегически важную для Японии зону, включающую Курильские острова, острова Бонин, Огасавара, Южные моря, западную часть Но­вой Гвинеи, Зондские острова и Бирму. Именно под влиянием данного фактора японские вооруженные силы с учетом затяжного характера войны вынуждены были отказаться от наступательной стратегии и перейти в основном к стратегической обороне. Распыление сил по островам южной части Тихого океана затрудняло императорской армии оборону захваченных территорий и обеспечение войск снаряжением и продовольствием. Поэтому со второй половины 1943 г. японцы стали оставлять отдаленные острова, сокращая, таким образом, линию обороны. А с начала 1944 г. усилия Японии были направлены в основном на то, чтобы сохранить завоеванные позиции на Азиатском субконти­ненте. Влиятельная газета «Асахи» писала: «Мировая война вступила в период решающих битв… Наступление врага на Японию ведется не только со стороны Тихого океана, но и энергично форсируется также и через далекий от нас Европейский театр военных действий…» [6].

Решающая роль Советского Союза в достижении коренного перелома в войне заключалась прежде всего в том, что на советско-гер­манском фронте — главном фронте Второй мировой войны, носившей ярко выраженный континентальный характер, — была уничтожена ос­новная часть сил и средств фашистской Германии и ее союзников. С ноября 1942 г. до конца 1943 г. потери в сухопутных войсках вер­махта составили здесь около 2 млн 600 тыс. человек. Было уничтожено до 7 тыс. танков, 14 300 боевых самолетов, около 50 тыс. орудий.

Для сравнения: наибольший урон вооруженным силам противника на других теат­рах войны был нанесен англо-американскими войсками в Северной Аф­рике, где капитулировавшая 13 мая 1943 г. немецко-итальянская группа армий «Африка» потеряла около 250 тыс. убитыми, ранеными и пленными. В ходе десантной операции на Сицилии (10 июня — 17 июля 1943 г.) потери итало-немецких войск, включая пленных, составили 32 тыс. немцев и 130 тыс. итальянцев. Общие потери вооруженных сил Японии на островах Тихого океана и на континенте составили 109 тыс. человек [7]. Американские операции на Тихоокеанском те­атре военных действий этого периода просто несоизмеримы с битвами на советско-германском фронте. Тем самым вновь подтверждалось признание президента США Ф. Рузвельта в личном письме генералу Д. Макартуру еще 6 мая 1942 г. о том, что «с точки зрения большой стратегии… трудно уйти от того факта, что русские войска убивают больше личного состава противника и уничтожают больше его военной техники, чем все остальные 25 Объединенных Наций, вместе взятые» [8].

Важнейшим фактором прямого советского влияния на вооруженную борьбу в Азиатско-Тихоокеанском регионе по-прежнему являлось и наличие крупной группировки советских войск, надежно прикрывавшей дальневосточные границы СССР. Для Советского Союза это был по существу второй («восточный») фронт, который отвлекал на себя зна­чительные силы Японии.

У границ СССР в составе Квантунской группировки войск дислоцировались лучшие японские армии и наиболее технически оснащенные дивизии. Здесь была сосредоточена половина всей артиллерии импе­раторской армии и почти 2/3 танков. Эти силы составляли сначала ударную группу для вторжения на территорию СССР в случае благоприятных обстоятельств, а затем, с конца 1943 г. стали служить резервом на случай «неприятностей» на советско-маньчжурской грани­це. Однако даже после перехода к стратегической обороне импера­торская ставка не рисковала усиливать в больших размерах за счет прикованной к границам СССР Квантунской группировки свои войска, действовавшие в крайне тяжелых условиях против союзников по анти­фашистской коалиции в бассейне Тихого океана. Если бы не отрезв­ляющее присутствие более чем миллионной группировки советских войск на Дальнем Востоке, японцы смогли бы высвободить до 30 ди­визий в Маньчжурии и направить их против Китая, Филиппин, Юго-Восточной Азии вообще, в конечном счете — против американских вооруженных сил на Дальнем Востоке. Война затянулась бы по край­ней мере еще года на два. Жертвы китайского народа, народов, на­селяющих АТР в целом, были бы несравненно большими.

Таким образом, исторические победы Вооруженных сил СССР на фронтах Великой Отечественной войны оказывали самое непосредственное влияние на изменение международной обстановки во всех регио­нах мира, на общий ход Второй мировой войны. В этих условиях Советский Союз вправе был ожидать скорейшего выполнения данного союзниками обязательства открыть второй фронт на севере Франции, что не только облегчило положение СССР, оттянув часть немецких войск с советско-германского фронта, но и способствовало бы быстрейшему разгрому агрессоров как на Западе, так и на Востоке. Однако ни в 1942-м, ни в 1943 году второй фронт так и не был открыт.

Не отмечалось крупных военных действий и на АТТВ. Несмотря на то, что планы японского блицкрига потерпели провал и, казалось бы, стратегическая инициатива полностью перешла в руки США и их союзников, стратегическое наступление против Японии ими предпринято так и не было. Решительный перелом в ходе военных действий на Тихом океане наступил лишь в середине 1944 г.

Успехи Советского Союза в войне с Германией поставили воен­но-политическое руководство Соединенных Штатов и Великобритании перед дилеммой: либо полностью отдать со всеми вытекавшими отсюда политическими последствиями судьбу Европы в руки Советского Союза (в способности СССР в одиночку завершить разгром фашистской Гер­мании уже мало кто сомневался), а самим сконцентрировать все вни­мание на тех театрах войны, куда традиционно устремлялись интере­сы Вашингтона и Лондона, либо откликнуться на призыв советского руководства умножить усилия для совместного скорейшего разгрома агрессора сначала на Западе, а потом и на Востоке. Именно второй вариант был принят союзниками в ходе конференции руководителей СССР, США и Великобритании в Тегеране (28 ноября — 1 декабря 1943 г.) [9]. Однако лишь в июне 1944 г., когда Советский Союз, действительно, уже был в состоянии и без помощи союзников сокрушить гитлеровскую Германию, второй фронт был открыт и удержан не без помощи СССР, когда союзные силы оказались в критической ситуации в Арденнах. До капитуляции Германии оставалось менее года.

2. О высшем военном руководстве СССР

С интересом прочитал ту часть редакционной статьи в американском журнале «Тайм», в которой даны оценки военному командованию СССР во главе с Верховным главнокомандующем И. В. Сталиным. И особенно приятно было ознакомиться с весьма лестными оценками, данными в ней начальнику Генерального штаба маршалу Советского Союза А. М. Василевскому, чей портрет помещен на обложке журнала, как ближайшему соратнику Сталина в тот сложный период войны.

По-видимому, это первая попытка зарубежного солидного журнала понять феномен А. М. Василевского (наверняка в отечественной печати в то время ничего подобного не было). В послевоенное время вышел ряд книг и статей об этом замечательном военачальнике и полководце, которому в качестве главнокомандующего советскими (а точнее, союзными) войсками на Дальнем Востоке было суждено разгромом в августе 1945 г. японской миллионной Квантунской группировки войск принудить Японию к капитуляции и поставить победную точку во Второй мировой войне. Рад, что и результаты моего скромного исследования о жизни и деятельности А. М. Василевского, опубликованного в рамках Международного творческого конкурса «Вечная Память!» на интернет-сайте журнала «Сенатор» в 2007 г., явились толчком к проведению комплекса мероприятий, направленных на воздаяние должного памяти маршала, в том числе принятию в мае 2007 г. постановления Московской городской гумы о возведении монумента ему в центре Москвы, на что выделялось 20 млн рублей (вполне приличная на то время сумма), к сожалению, из-за бюрократических проволочек так и не реализованного.

Большое видится на расстоянии. Как правило, это относится к временным параметрам оценки событий и явлений, что, надеюсь, и произойдет в современной России в плане воздаяния должного по какой-то причине подзабытым заслугам выдающегося полководца А. М. Василевского. Приятным исключением явилась высокая оценка огромного вклада в вооруженную борьбу с фашизмом действующего военачальника другой страны американскими наблюдателями, располагавшимися на расстоянии в многие тысячи миль от мест событий.

Следует, однако, отметить, что и советское руководство уже тогда видело огромный вклад А. М. Василевского в организацию борьбы с фашистским агрессором. Признанием истинной роли Василевского в Сталинградской битве стало звание маршала Советского Союза, которое он получил спустя две недели после успешного завершения операции «Кольцо» и около месяца после присвоения ему воинского звания «генерал армии». Это стало отражением признания заслуг А. М. Василевского в том, что развернувшееся в летне-осеннюю кампанию 1942 г. противоборство двух стратегий завершилось в пользу советского военного искусства. Верховное главнокомандование, определив истинные наме­рения врага (захват Кавказа и прорыв на Средний Восток и юг Азии), навязало ему свою волю — борьбу в междуречье Дона и Волги, именно оно вынудило противника втянуться в кровопролитные сраже­ния на сталинградском направлении и, по существу, изменить весь его план кампании. Вопреки воле про­тивника, центр тяжести борьбы переместился с кавказского на ста­линградское направление, это оказало колоссальное влияние на весь ход Второй мировой войны.

Победоносный исход Сталинградской битвы был обусловлен, и это было отмечено авторами статьи в журнале «Тайм», возросшей мощью Красной Армии, высоким уровнем полководческого ис­кусства ее командных кадров, массовым героизмом советских воинов, единством и самоотверженностью всего советского народа. Блестяще подготовленная и проведенная операция по окружению и разгрому многотысячной группировки врага под Сталинградом по праву называ­ется «Каннами XX века», является триумфом советского военного искусства, который признан во всем мире, во время битвы наши стратегия, оперативное искусство и тактика сделали новый крупный шаг вперед в своем развитии, обогатились многими новыми положениями по всем вопросам ведения наступательных и оборонительных дейс­твий, в ходе битвы во всем блеске проявились полководческие ка­чества многих советских военачальников, в том числе маршала А. М. Васильевского.

Единственное, в чем я мог бы не согласиться с авторами статьи, это в том, что советское руководство, в том числе И. В. Сталин и А. М. Василевский, в те дни не ощущали «знаков» того, что «Красная армия поборола немцев». В канун Курской битвы, когда готовился к выпуску номер журнала «Тайм», иностранным наблюдателям это представить себе было сложно (хотя японские аналитики уже увидели это). Но весь пафос Курской битвы как раз и состоял в том, что у советского руководства, и в первую очередь у А. М. Василевского как разработчика плана и одного из руководителей действий в битве советских войск, была полная уверенность в ее успехе и неминуемости общего поражения гитлеровской Германии. Трещина, образовавшаяся в системе гитлеризма в результате коренного перелома в вооруженной борьбе под Сталинградом, уже не могла быть заделана ни при каких обстоятельствах, что и было закреплено победой Красной армии в Курской битве и развито в последующих ее операциях.

В целом же подход журнала «Тайм» и его авторов к изложению своего видения событий на советско-германском фронте Второй мировой войны вызывает искреннее уважение.

Примечания: